Ответ пришел немедленно.

— Только что у тебя в руках был огонь.

Энди снова посмотрела на грязную ладонь.

— Но он исчез.

— Ничто не исчезает бесследно. Вспомни, что ты чувствовала, когда он был у тебя в ладони, подумай про него, верни…

Энди уставилась на ладони. Вот огонь перетек ей в левую руку. Она вспомнила ощущение тепла, легкое щекотание, касание пламени. Представила красновато-оранжевый лепесток огня, лаву, текущую медленно… И тут же прыснула от смеха.

— Что смешного? — голос Игнатиуса был как будто чуточку недовольным.

— Я представила, а-а-ах, — Энди задохнулась смехом, но вдруг громко взвизгнула: — Ай!

Что-то теплое, податливое, склизкое было у нее в ладони. Энди энергично тряхнула рукой, и, оставив сырой след, теплый комочек сорвался и шлепнулся в темноте.

В наступившей глухой тишине через несколько секунд снова раздался ее голос:

— Не может быть… я думала про огонь, про тепло… как он течет, вспомнила лаву — и вдруг мне почему-то представилось, что это не лава, а овсяная каша. Она ведь тоже теплая, тоже течет медленно и лениво… И я так захотела овсяной каши, теплой, с сахаром и кусочком масла… Блин, я такая голодная, что готова съесть даже кашу! А я терпеть ее не могу! Бах! И у меня в ладони — овсяная каша…

Снова наступила тишина, но Энди показалась, что эта тишина была неодобрительной.

— Ладно, — храбрясь, Энди расправила плечи и потерла руки, — я попробую еще раз.

«В самом деле, — подумала она, — если появилась овсяная каша, чему тут удивляться, наверное, и огонь может появиться…»

— Горшочек, не вари, — пробормотала она себе под нос и постаралась сосредоточиться на огне.

На этот раз, представляя пламя, она вспомнила, что в детстве, когда во всем квартале отключали зимними вечерами свет, она с братом и мамой сидела на кухне перед свечой и водила пальцем сквозь пламя. Проведешь быстро — почувствуешь тепло. Замешкаешься — коже станет горячо. Промедлишь — и огонь словно вопьется маленькими сверлами в кончик пальца. И надо подставлять обожженный палец под холодную воду.

Вот по свече бежит восковая капля, застывает… Вторая, третья… Отламываешь длинную сталактитовую полоску и суешь ее в огонь, а она с шипением и потрескиванием перетекает в лужицу, из которой торчит черная нитка фитиля…

Сквозь кожу ладони проступило голубоватое свечение. Вот первые струйки пробежали по сеточке линий. Дрожащие вспышки вытягивали за собой тоненькие ручейки, которые наполняли ладони Энди… водой. Она светилась ярким голубым светом, как будто в ней были сокрыты тысячи маленьких звезд.

— Вода? — недоуменно произнес себе под нос Хранитель. — Вода, дарующая свет?

— Больше, больше! — шептала Энди.

Она сложила ладони лодочкой, и в горсти у нее заплескалось целое озеро.

— Облеки ее в форму, — посоветовал голос, и Энди, чувствуя теплую плотность воды, сжала ее в ладонях.

На мгновение свет померк, но, когда Энди убрала левую руку, на правой у нее остался светящийся шарик. Конечно, он был не идеально круглым, как у Игнатиуса, не из огня, и в нем не бегали волны и пламенные вихри, но в нем горели тысячи искорок, он светил, и девушка подняла его повыше.

Темнота рассеялась, из нее выступил старый не то дом, не то сарай.

Серые балки и стропила, поддерживающие дощатую крышу, грозились рухнуть на голову; в торце оказалось закрытое оконце. Вдоль стен стояли кухонные шкафы, комоды и серванты. Дверцы на многих из них покосились и висели на одной петле, а на каких-то и вовсе отсутствовали, вместо ящиков зияли черные прямоугольники. На стене — пустые, провисшие, длинные полки. За спиной у Энди оказался камин с потрескавшимся дымоходом. Видимо, какое-то время после образования трещин камин все равно продолжали топить, потому что по кирпичной кладке струились черные языки гари. В комнате было тесно от столов, стульев и другой мебели.

Игнатиус уже сидел напротив в потрепанном кресле.

— Ты совсем не готова, — разочарованно вздохнул Хранитель.

— К чему? — спросила Энди, мысленно удивляясь, почему задает этот вопрос, а не спрашивает, где она находится. — К показу фокусов?

Но Хранитель не удостоил ее ответом, а только скрестил на груди руки и о чем-то задумался.

Многотонный пласт песка осыпался, едва не задев его. Кем бы ни был соперник, работал он примитивно, грубо, но эффективно. Алексей оглянулся: остров, море, песок — и никого. Но стоило моргнуть, и вот вдалеке уже возник силуэт демона. Леша сосредоточился — надо атаковать первым. Но не успел он выбрать тактику и ударить, как перед демоном выросла еще одна фигура. Женская. Видно только спину, но Леша точно знает, кто это…. Светлые волосы волнами падают на плечи. Энди делает шаг к Дионию и протягивает руки, чтобы обнять его, но Алексей этого уже не видит.

Алексей резко открыл глаза. Обрывок сна таял у него в голове.

— Наконец-то, — холодный голос из дальнего угла гостиной окончательно разбудил его.

— Глупый сон, — Алексей сразу догадался, кто бесцеремонно влез к нему в голову. — Она для меня ничего не значит.

— Тогда надо было отдать ее мне, — резонно заметил Дионий.

Его серый костюм был безупречно выглажен, а черные ботинки блестели так, словно демон собирался как минимум на встречу с президентом.

— Я еще не встретил Верховного Хранителя, так что нет, — твердо сказал Леша.

Он не собирался уступать девушку демону. Но упускать шанс отыскать Игнатиуса тоже не хотел.

— Тогда ты будешь разочарован, узнав, что ее здесь нет, — Дионий насмешливо следил за реакцией юноши.

— Что?! — Алексей вскочил с кресла и кинулся в комнату Энди. — Где она?!

— Она с Игнатиусом… Если честно, я немного восхищен: ты так отважно делаешь вид, будто от тебя что-то зависит, — Дионий встал с диванчика и отряхнул рукава пиджака.

— С Игнатиусом? — тряхнул головой Алексей. — Но почему она с Игнатиусом?

— О, — демон подошел к столику, — наверное, спрашивает у него, откуда у якобы русского мальчишки английский паспорт, — Дионий покрутил в руках багровую книжечку и кинул ее на стол. — С Лондоном я угадал. Остальное дело времени, — оскалился демон.

Алексей спрятал паспорт в карман.

— Думаю, она не рылась в моих вещах, в отличие от некоторых.

Дионий пожал плечами:

— Церковь Сен-Маклу.

— Что?..

Но демон не ответил и исчез.

Алексей окинул взглядом комнату и, стиснув зубы, переместился следом…

… в неф величественного готического собора. Ни на стульях, ни в боковых нефах, ни даже у алтаря никого не было. Алексей окинул взглядом звездчатый свод, исповедальни, орган, хоры, от которых расходились четыре капеллы, стрельчатые витражные окна, розу над входом…

Дионий стоял в десяти шагах от него.

— Зачем мы здесь? — не спуская глаз с демона, настороженно спросил Алексей.

— Я закопаю тебя на том кладбище, — Дионий кивнул куда-то в сторону, и взгляд юноши будто пронесся сквозь возникшую из ниоткуда квадратную арку и остановился в сквере с крестом посредине. Двор замыкала каркасная галерея, все балки которой были наклонены под разными углами; мрачные эмблемы со скрещенными косами, лопатами и костями усыпали фризы под карнизом. — Причем лично. Это большая честь для тебя, — добавил демон.

Алексей слегка пошатнулся, когда видение пропало.

— Нет уж, спасибо, — скривился он, когда вокруг снова возник зал с витражными окнами.

— Ты этого не ценишь? — усмехнулся Дионий. — Надо бы кое-что прояснить…

И Дионий наклонил голову. На ладони его тускло вспыхнул шар, похожий на миниатюрную планету, покрытую магмой.

Алексей медленно кивнул, принимая вызов. На мгновение ему послышался скрежет металлической трубы, выплевывающей греческий огонь, который с шипением и свистом летел прямо в лицо. Но, не долетев, огонь замедлился, утопая в упругом воздухе. Прогнувшись под тяжестью, прозрачная стенка вытолкнула сгусток пламени обратно к своему хозяину.