Что-то неразличимое не сразу, но все-таки двинулось к лестнице, замерло на мгновение. Заскрипела решетка. Дионий упорно всматривался в пустоту перед ним. Он мог бы рассмотреть душу на другой стороне земного шара, если бы захотел, но сейчас он не видел того, кто приближался медленно, шаг за шагом, осторожно ступая по ступенькам.

Вот дверь на крышу распахнулась, и тускло мелькнул экран мобильного телефона. Из черного проема выступила худенькая светловолосая девчонка лет шестнадцати и нерешительно улыбнулась, оглядываясь.

Дионий подался вперед, и дождь ударил в лицо незнакомке. Она подошла к краю крыши, пройдя всего в двух шагах от демона, не видя его и сказала: «Как здесь красиво!».

Дионий вздрогнул — он знал этот голос. Помнил его.

Он медленно повел рукой, будто ловя невидимую пелену, укрывающую незнакомку. Прищурился и насторожился, ухватив тяжелую, неощутимую для простого смертного ткань и с силой отбросил ее в сторону.

Бело-голубое свечение, яркое, но не ослепляющее, окутало фигурку девушки, и она покачнулась, стоя на самом краю. Дионий стремительно проник в ее сознание, перелистал короткую человеческую жизнь и разочарованно отступил. В сиянии души, словно чернильные капли, расплывались его следы. Они вихрились и таяли, тянулись еле заметными нитями, постепенно истончаясь.

Порывисто вздохнув, сдерживая слезы обиды и ярости, девушка подалась вперед и закричала:

— Ненавижу!

В рабочей комнатке маленькой квартиры, находящейся в старой части Лондона, шла уборка. Хозяин в кои-то веки решил навести чистоту, и сотни книг вытаскивались из стеклянных стеллажей, стоящих вдоль стен, и складывались стопками на пол. Так как книги были в основном старинные, а многие и вручную написаны давно умершими людьми, пыли в комнате витало столько, что густой лондонский туман показался бы в сравнении с ним легкой полупрозрачной дымкой.

Все это сопровождалось непрерывным старческим причитанием, в основном — о собственном былом могуществе и теперешнем бессилии.

— Раньше я бы заставил слуг выполнять подобную грязную работу, а теперь слуги стоят дороже добротного бочонка вина. Мир скатился в невежественное равноправие, — ворчал старик. — Где второй том этой рукописи?! — он тряс в руках истрепанную книжонку с выцарапанным на коричневой коже названием «Натурфилософские вопросы».

— Насколько мне известно, Сенека не написал продолжения, — голос старика теперь звучал ниже, словно в комнате был еще один человек.

— Являешься без приглашения, — пробормотал старик — он как будто отвечал невидимому гостю. — Что ж, это в твоем стиле.

— А ты, я смотрю, наоборот, открываешь в себе новые таланты, — сказал он сам себе низким голосом. Губы старика шевелились, но голос раздавался откуда-то из угла комнаты, где не было ничего, кроме старого торшера. — С каких пор тебя интересует порядок не мирового масштаба?

Старик помотал головой и сдул с очередной книги толстый слой пыли.

— С тех самых, что и тебя интересует пустая болтовня. Говори, зачем явился.

— К делу, так к делу, — старик поморщился. — Можешь собирать своего протеже в дорогу.

— Не может быть, — от радости старик не удержался на ногах и рухнул в пыльное кресло. — Я думал, этот день уже не настанет.

— Как видишь, тебе повезло, — ухмыльнулся он себе. — В следующем году от твоего мальчишки не было бы проку.

— Да, ты прав. Налей-ка мне вина, нужно это отпраздновать, — хозяин указал на один из стеллажей, — оно там, за книгами.

И тут же сам поднялся, отыскал графин и фужер… но, казалось, непрошеный гость уже оставил его одного. Старик некоторое время стоял посреди книжных руин, потом сделал несколько больших глотков прямо из графина.

— Скоро я снова обрету власть, — прошептал старик, вытер ветхим рукавом губы и, что есть силы, крикнул, — Алексей!

Из соседней комнаты послышались шаги, потом появился юноша лет восемнадцати. В руке он держал заложенную пальцем книгу. Старик подозрительно поглядел на вошедшего и сказал:

— Ну-ка повтори, что ты там читал?

Юноша потер лоб — скорее для вида и, прикрыв глаза, процитировал: «Иоанн был сослан на далекий пустынный и каменистый остров Патмос в Эгейском море, к юго-западу от Эфеса.…»

— «Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии… был на острове, называемом Патмос…» — подхватил старик, потом скривился и добавил: — Вот из-за обиды, что его сослали, он и предсказал конец света. Великий апокалипсис….

Старик смахнул грязной тряпкой пыль с висящего на стене зеркала и ткнул в него узловатым пальцем:

— Что ты видишь?

Алексей заглянул в мутный сумрак. Оттуда на него смотрел голубоглазый худощавый парень с ежиком русых волос.

— Что ты видишь? — повторил старик.

— Ничего, — буркнул себе под нос Алексей.

— Ты что, в зеркале не отражаешься?! — вспылил его наставник. — Тогда я скажу. Я вижу перед собой ничего толком не умеющего сопляка, жалкое подобие бродячего фокусника, который только по недоразумению знает, что такое Стихии…

— Криворукий выкидыш сквозняка, плод прелюбодеяния монашки и свечки, — подхватил Алексей, преданно глядя на учителя.

— Да, именно… м-м-м… ты и сам дальше знаешь, — старик запнулся и пожевал губами. — А, вот — вспомнил!

Откашлявшись, он продолжил торжественно:

— Но, несмотря на это, твой час настал! Тебе необходимо отыскать Игнатиуса де Фонтеза.

Юноша почувствовал легкий озноб. Как долго он ждал этого часа, истязая тело и дух однообразными упражнениями и выслушивая потоки брани от сумасбродного старика!

— Я не подведу вас, — пообещал Алексей.

— Самое главное, помни: Игнатиус должен поверить, что ты одарен силами от природы, а не натаскан, как охотничий пес. Теперь можешь идти собирать вещи.

Повторять дважды не требовалось. Собрав в рюкзак самые необходимые вещи, Алексей покинул квартиру через черный ход, пересек заросшую лужайку и перепрыгнул невысокий облупленный забор. По узкому переулку он дошел до подвала с надписью Secondhand. В полутемном магазинчике Алексей шмыгнул в примерочную, и никто не видел, чтобы он оттуда выходил.

Следующие два часа превратились для юноши в утомительную карусель: он успел побывать в самых разных уголках планеты. Каждый раз Алексей проделывал одно и то же: он обмакивал красную шерстяную нить в воду, а затем пытался ее поджечь. В Бухте Всех Святых на берегу Сальвадора ему посоветовали облить нитку бензином, чтобы лучше горела. В Портофино настоятельно рекомендовали местный бутик, где можно подобрать себе галстук такого же цвета, а на Окинаве тактично предложили опробовать другую зажигалку.

Только в России Алексею улыбнулась удача. Холодный ветер вносил ясность в мысли, и красная нить, вымоченная ледяной апрельской водой, зажглась, словно пропитанная каким-то горючим веществом.

Верховный Хранитель был где-то поблизости. Но как его искать дальше, Алексей не представлял. Шел дождь, силуэты одинаковых многоэтажных домов смывались наступающей темнотой, и ничего похожего на резиденцию Игнатиуса де Фонтеза не было видно. От пологого берега до освещенных улиц пришлось добираться практически наугад. Кеды скользили то по мокрой траве, то по мягкой глине, и, одетый в легкую кожаную куртку, Алексей быстро замерз. Чтобы хоть немного согреться, он побежал трусцой, ритмично вдыхая и выдыхая. На вдохе в голове звучало «Игнатиус», на выдохе — «де Фонтез». Городок оказался небольшим. С окраины до центра Алексей добежал минут за двадцать, но не почувствовал ничего, указывающего на Хранителя. В кулаке у него была зажата красная шерстяная нить, и иногда Алексей украдкой разжимал пальцы, чтобы увидеть пляшущий на ладони огонек.

Но вот и последние дома, дальше — несколько бетонных коробок, покосившиеся заборы вокруг площадок и одинокий строительный кран. Алексей разжал кулак и увидел, что нить мигнула тлеющим угольком и погасла, выпустив тонкую струйку дыма, — Хранителя поблизости больше не было.