– Пьяная мымра.

Майя уже успокоилась. Сделав огонь на плите меньше, она присела на табурет, положив руку на живот и склонив голову, словно прислушиваясь к тому, что было внутри неё.

– А ты загляни глубже. Ещё совсем недавно она была другой. Конечно, жалкой, но другой. А дело в том, что она ещё боролась за себя, за сына, а теперь просто не видит в этом смысла. Мой отец не любит её, и, при первой же возможности, бросит. Она останется снова на улице, с непутёвым сыном, который словно под копирку, воссоздает свою жизнь по её ошибкам. Она это видит, но увидела поздно, когда уже ничего изменить нельзя.

Ян помолчал, вспоминая первое лето в Минске. Свою боль, нездоровую любовь к Лере, свою подавленность. Вспомнил, как сблизился с Максом, пытавшимся искренне помочь ему и поддержать его, в те пьяные ночи, как он умел. Вспомнил Лизу, ту девушку из 10 «Б», которую Макс помог ему зацепить. Они гуляли целый год, и часто проводили время вчетвером – он, Лиза, ее подруга Вероника и Макс – сходя с ума и совершая безумства, отчего чувствовали себя от всего свободными и всемогущими. Они пренебрегали условностями, выпадая из жизни в совершенно другую реальность, принадлежавшую Максу, где калейдоскоп ярких цветов и разнообразных оттенков полностью заслонял серость обыденности и повседневной каторги с лямкой под названием жизнь. В то время Ян, словно одурманенный, полностью доверился Максу, слепо бредя за ним по извилистым путям чужой судьбы, что и вывело его из того болота разочарования, в котором он мог утонуть таким молодым. Именно тогда он и увидел, что Макс – актер, и роли его, заученные им наизусть и позаимствованные из чужих сценариев, напичканными стереотипами и популизмом, содранные с других, всего лишь маски, множество масок, за которыми и скрывается слабовольное, но не такое уж и испорченное существо, каким представлялся Макс до этого. Он не был безнадежен, а просто был несчастен. Ян увидел в нём перспективу, которой могли, но не воспользовались, но что ещё не поздно было сделать. Это он и попытался сейчас объяснить Майи, видя в ней все задатки творца, способного изменить Макса в лучшую сторону.

– Ты думаешь, что Макс безнадежен, но за что-то ты его всё же полюбила? Ты не думала, что Макс тоже пытается выбраться из той ямы, куда его засадили? Просто копает не в ту сторону.

– Что ты имеешь виду?

Майя повернулась к Яну, с надеждой смотря ему в глаза, будто он мог развязать тот узел проблем, в котором она запуталась. Но ему было это не под силу, он мог только ослабить его, что и делал.

– Возможно, у вас, ребята, не всё потеряно. Хочешь, не хочешь, но вы уже связали себя друг с другом, вы добровольно сделали свой выбор, поменять на другой который если и нельзя, как нельзя вернуться в прошлое, то можно хотя бы внести в него изменения.

Майя покачала непонимающе головой.

– Ты не способна поменять прошлое, свою жизнь, она такая, какая есть, но ты способна влиять на будущее. Ты либо тоже пойдешь по той дороге, по какой катится Макс, или пойдешь по своему пути.

Майя кивнула, и поплотнее запахнула вязанную растянутую кофту, расходившуюся на животе.

– Ты предлагаешь бросить его?

– Если честно, на твоём месте я бы так и поступил. Но ты не пойдёшь на это. Ты ведь любишь его. Нет, я не предлагаю, тебе его бросить, я предлагаю идти тебе по твоему пути, в то время, как обстоятельства тебя будут тянуть на другую. Если ты перетянешь на свою сторону и Макса, это будет твоя удача.

– Я уже не уверена, люблю я Макса или нет, хочу быть с ним или с другим. Зато я точно знаю, что жить, как сейчас живу, я точно не хочу. Я не хочу, чтобы мой ребенок повторил мою судьбу, чтобы рос в нужде, в семье, где все друг друга ненавидят.

– Так было в твоей семье?

– Моя мать убила моего отца, так его ненавидела. А потом и сама умерла через несколько лет, в тюрьме. Так я попала в детский дом. У меня были бабушки и дедушки, но они не пожелали меня забрать, предпочитая делать вид, что меня не существует. Я всегда чувствовала себя ненужной, хламом, а теперь я понимаю, что это же ждёт и моего ребёнка. Тотальная нищета, сумасшедшая пьяная бабка, ненавидящая меня, и вечно гуляющий отец, которому ни до чего нет дела.

– Так почему же ты не уйдёшь?

– Куда? Раньше я снимала почти за бесплатно комнату у старушки, но узнав, что я в положении, она дала мне месяц на поиски нового жилья и до свиданья. Мне некуда было идти, только сюда, тем более мне тогда казалось, что Макс порядочный и любит меня. Не могу поверить, что я доверилась ему.

Через некоторое время Майя ушла в свою комнату, а Ян остался на теплой кухне, пропитанной разнообразными запахами, с запотевшими окнами, пропускающими через себя тусклый свет заходящего дня.

Ян лег калачиком, не переодеваясь, накрывшись одеялом и стал дремать, сквозь легкий поверхностный сон прислушиваясь к тому, что происходило вокруг и к своим мыслям. Он задавался вопросом, отчего так плохо, почему вокруг одна безнадежность и озлобленность. В чём кроется причина, что вокруг него только угрюмые лица, ожесточение, с которым он повседневно сталкивается? Он понимал, что причина кроется в государстве, в тотальной диктатуре, в том упадническом строе, подрывающим развитие, процветание культуры и взращивание здоровой, счастливой нации. Но и критикуя действующую власть, он так же критиковал и общество, позволившее по принципу патернализма собой управлять как безмозглым стадом, которое загнали в грязные стойла, и которых без конца доят, доят и доят, пока не выдоят до последней капли всю страну. Он понимал, что так нельзя, надо действовать, что-то менять, но каждый раз думая об этом, чувствовал тщетность, непреодолимое бессилие что-либо изменить. Лукашенко крепко держится за власть, а по одиночке никто ничего не сможет сделать, так стоит ли стараться? Стоит. Наверное, поэтому он и решил стать врачом. Маленький вклад, который он в состоянии внести в этот мир, невидимый для большинства, но ощутимый для некоторых, все же несет в себе пользу, частицу блага, которая никогда не пропадает бесследно. Нет, он не был наивным идеалистом, он судил из того, что знал и видел, и верил, если не в воздаяния зла по заслугам, то в силу добра, которая отражаясь в людях, когда-нибудь отразиться и в обществе в целом.

Почудилось сквозь сон голоса Ларисы и Макса. Наверное, они пришли домой. Но Ян не в силах был разлепить веки, настолько устал физически и морально. Всю эту ночь Лариса горлопанила на всю квартиру, устраивая разборки и расшвыривая вокруг себя вещи. Она была наполнена злобой больного истомленного разума и своей никчёмной жизни, через алкоголь нашедшей путь во внешний мир, где разрушая и громя всё вокруг себя, находила удовлетворение, видя результат своей деятельности. Поддаваясь этой злобе, Лариса как бы говорила самой себе, что она ещё не на дне, дно рядом, но ещё не достигнуто, может быть еще хуже, и задавшись целью достигнуть самого худшего, тем самым уничтожив саму себя, виновницу всех ошибок и неудач, освободится от того бремени жизни, тяжестью лежавшего на ней.

Яну было жалко Ларису, Макса, отца, Майю. Он их жалел и в то же время ненавидел за то, что они позволили себя жалеть, довели себя до этого состояния жалкости. Он ненавидел в них слабость именно потому, что видел её во всех, она была у каждого, была началом саморазрушения, способное запустится самовольно, от легкого толчка или события. И видя, как легко запускается этот сложный невозвратный механизм падения на дно отчаяния и безысходности, Ян страшился этого тем более, чем больше наблюдал, как легко разбиваются чужие жизни. Он был осторожен, бдителен, но ощущая опасность, видя её за каждым поворотом, понимал, что этого мало. Никто не застрахован от неудач, всё дело случая.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.