Дальше принялась рассказывать о главном — пропаже и последующем обнаружении Ханны. Аристократическое лицо исказила злость еще на описании поведения волкодавихи.

— Колдуют, значит, — сквозь зубы прошипел Рин, ни к кому не обращаясь.

Он задумчиво уставился под ноги и ускорил шаг. Я вынуждена была замолчать, нагоняя его. Мужчина же, вынырнув из своих дум, резко приказал:

— Продолжай!

Не люблю, когда со мной так разговаривают. Да будь он хоть сто раз император, я же не одна из его солдат! Остановилась, сложила руки на груди и вскинула голову. Ни слова больше не скажу, пока не извиниться!

Рингард шел широким шагом и, возможно, еще долго не замечал бы моего отсутствия, но огоньки-то остались парить надо мной. Обернулся и изумленно воззрился на молчаливо бунтующую меня. Хоть и не сразу, но черных очах все ж отразилось понимание. Устало вздохнул, вернулся ко мне.

— Я уяснил, что не следует говорить с тобой в таком тоне, — примирительно заверил Рин, заглядывая в мои глаза, — но вся эта история может оказаться очень нехорошей… Продолжай рассказывать, пожалуйста.

Так и быть, прощен, — постановила я и пошла к замку, по пути торопливо описывая все события. Почему-то император не выказал удивления от того, что Ханна нашлась в комнате усача. Куда больше его заинтересовали невидимые нити.

— Почему стражники их не заметили? — спросила я.

— В этих людях нет магии, — объяснил Рин, — а ты достаточно сильная магичка, как и Гретта с Вайоми. Вы можете усмотреть след заклинания, если вам на него укажут.

— Как думаешь, с Ханной все будет в порядке? — встревожено спросила я.

Мужчина неопределенно повел плечами:

— Причинить потенциальной невесте серьезный урон — все равно, что нанести мне личное оскорбление. Надеюсь, никто на это не пойдет.

Мы остановились у дверей моей комнаты. Рингард, посмотрев в мое печальное лицо, ободряюще улыбнулся:

— Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

Со мной, может, и не допустит. А что будет с остальными девушками?

— Но ты и сама должна быть осторожной… и чуть менее доверчивой.

Рин взял меня за руку — ту, в которой не было грейпфрута — и нежно пощекотал губами внутреннюю сторону запястья. Затем на мгновение прикрыл глаза и прижал ладонь к своей щеке. От этой простой ласки по телу разлилось будоражащее тепло, а все мысли куда-то разлетелись.

Казалось, мы могли бы простоять так до утра, но император не стал задерживаться. Он неохотно отпустил мою руку, пожелал мне спокойной ночи и спешно удалился. Я же скользнула в комнату, прижимая ладонь к груди и пытаясь унять участившееся сердцебиение.

Гретта спала, а ее вещи были аккуратно разложены по своим местам. Неужто рыжуха вняла предупреждению и больше не рискует гулять по замку в одиночестве?

Когда я проснулась, грейпфрут уже был безжалостно расчленен, но сочная розовая мякоть осталась почти нетронутой.

— Редкостная гадость, — заявила соседка, — одновременно горькая и кислая.

— А вот и нечего без спросу чужое брать, — не удержалась я от ехидства.

— Если б я каждый раз спрашивала, давно б с голоду померла, — хохотнула рыжуха.

Я оставила без внимания это откровение: мало ли, каков уклад в ее краях. Вскочила с кровати и тоже ухватила дольку ароматного фрукта. И правда, на вкус не очень. Может, не дозрел еще?

Рину об этом решила не говорить, ведь он был так горд собой. Предупредила Гретту, чтобы та не проговорилась императору. Оставалось надеяться, что в южном герцогстве найдутся и нормальные цитрусы. А пока отправились в трапезную за чем-то более съедобным.

На завтрак Ханна не пришла, да мы и не ждали. Остальные невесты уже знали, что с ней произошло, но обсуждать это никто не спешил. Меня даже порадовало, что мои вынужденные товарки не склонны судачить и злословить.

В тот день нас снова ждала порядком поднадоевшая уже учеба, но мы с Греттой были решительно настроены разведать, что с нашей целительницей. Справиться о ней не у кого, потому собрались наведаться в гости. Вот только не влетит ли нам за это?

— Идите, — тихо проговорила Вида, — мы предупредим графиню и постараемся убедить, чтобы она не поднимала шум.

К моему удивлению, Малика утвердительно кивнула, поддерживая сказанное Виданой. Надо же! А я-то думала, что принцесса не упустит возможности насолить соперницам. Хотя, вполне возможно, она нас таковыми и не считает.

Стараясь избегать встреч с прислугой и вздрагивая от любых шорохов, мы с соседкой добрались до комнаты травницы. На сей раз Ханна отворила дверь почти сразу. На ней было то же платье, что и в день прибытия в замок, но в общем выглядела она вполне обычно, разве что немного уставшей.

— Как хорошо, что вы зашли, — заулыбалась целительница, — я и сама уже собиралась вас искать.

— Тебе нужна наша помощь? — встревоженно спросила я.

— Нет-нет, не беспокойся, — поспешила развеять мою тревогу подруга, — я просто хотела попрощаться.

— Как же так? Ты ведь ни в чем не виновата!

— Это старая грымза тебя поставила! — заявила рыжая, ничуть не сомневаясь в собственной правоте.

— Надо немедленно поговорить с Рингардом, — я уже прикидывала, как буду искать императора в огромном замке, — возможно, он все не так понял…

— Обязательно потолкуй, — закивала Гретта, — если ты попросишь не отсылать Ханну, может, он и послушает.

— Девочки! — прикрикнула целительница, привлекая наше внимание.

Похоже, она уже не первый раз к нам обращалась, чего мы, занятые планированием ее спасения, попросту не заметили. Когда и я, и рыжуха удивленно уставились на подругу (все-таки впервые повысила голос), она робко улыбнулась и заговорила вполне спокойно:

— Я уже побеседовала с Его Величеством, и он заверил, что меня ни в чем не обвиняет. Затем мы вместе пришли к выводу, что мне лучше отправиться домой.

Потрясенная этим заявлением, я тяжело опустилась на какой-то пуф. Гретта последовала примеру и уселась на край аккуратно заправленной кровати. Она недоверчиво прищурила глаза и спросила в своем тоне:

— И что же привело вас к такому решению?

Ханна пожевала губу, будто ей предстояло говорить о чем-то малоприятном и она старательно подбирала слова.

— Понимаете, — со вздохом начала она, — в Огненной Империи девичью честь почитают как великую ценность и так же оберегают. Здесь чуть ли не единственное, чем на самом деле владеет женщина — это репутация. И если она запятнана, то не отмоет даже наказ императора. А потому и мне будет крайне сложно в этом мире, где я теперь едва ли не прокаженная.

— Что-то слабо верится, что все девицы этой страны такие постно-целомудренные, — скептически хмыкнула рыжуха. — Ужель тут садовники не гоняют целующиеся парочки от розовых кустов, а конюхи используют сеновал строго по назначению?

Мы с Ханой заулыбались, представляя скуку нетоптаных садов и уныние пустующих сенников.

— Да уж, — задумчиво протянула я, — вряд ли в Империи навсегда клеймят позором любую девушку, пойманную на чем-то неприличном по здешним меркам. Должен же быть способ восстановить честное имя.

— Есть один, — согласилась целительница, и ее глаза заискрились весельем.

— Ну и… — Гретта нетерпеливо требовала объяснения.

— Еспер предложил на мне жениться, — со смехом пояснила Ханна, — как порядочный человек.

— А что? — прыснула рыжая. — Это ж целый начальник стражи! Не правитель, конечно, но вполне приличная партия.

— У него даже конура своя имеется, — я поджала губы, чтобы не засмеяться.

— И усы…

— И пивной живот…

— И плешь на затылке…

Думаю, наш звонкий и совсем неуместный смех разнесся по всему этажу. Но веселье быстро сошло на нет. Мы опасались, что шум может привлечь слуг, а они обо всем доложат Озме.

— Что теперь? — спросила Гретта целительницу. — Ты просто соберешь свои пожитки — и на выход?

— Ближе к вечеру парни Мариаса отведут меня домой, — кивнула Ханна.