— Я налима поймала! — звонко отрапортовала она.

Валентин посерел от зависти и, махнув рукой на неправильных рыбаков, пошёл варить уху. По всем правилам он развёл костёр, подвесил на железной палочке котелок с водой и обнаружил хохочущую толпу, которая потянулась за ним следом. Народ суетился рядом, не хватало лишь Игорька, который всерьёз увлёкся рыбалкой и не желал прерывать интереснейшее занятие.

— Я сварю тройную уху! — торжественно заявил крутой мужик и помахал дубовой разделочной доской.

— Престижно иметь дубовую доску? — удивилась Лена.

— Что ты понимаешь? — снизошёл Валентин. — Разделывать свежую рыбу необходимо только на дубовой доске.

Он небрежно подхватил нож и виртуозно покрутил его между пальцами руки.

— Супер! — восхитилась Лена.

— Как всегда: сначала бурный восторг, затем сумасшедшая влюблённость и в конце истории — глубокое разочарование, — вполголоса припомнила ей Аня.

— Мудрой я стану в пятьдесят лет, — парировала легкомысленная подружка.

— Валик в ударе. Рисуется, — усмехнулся Дима.

Гордый Валик колдовал над котелком, временами отгоняя от костра любопытствующих. Потом услужливая Инна предложила почистить картошечки для ухи, чем морально убила шеф-повара.

— Супчик будет вкуснее, — добила она разъярённого мэтра котелка и полвника.

— Я варю уху, а не рыбный суп! — возмущению не было предела. — Для приготовления настоящей ухи необходима рыба, луковица и соль. Иногда добавляют специи и зелень. Картошечка здесь не в тему. Ох, эти женщины!

— Темнота! — изрёк Данила и получил дубовой доской по спине. — Ой!

Уха соблазнительно пахла, сгоняя рыбаков в голодную стаю. Народ предусмотрительно вооружился ложками.

— Скоро, очень скоро! — заклинал голодающих повар.

Его какое-то время слушали, потом с отчаяния выпили, закусили, чем бог послал, и разлили по второй стопке. Дмитрий из солидарности с Аней отказался промочить горло, а вредному повару никто и не предлагал. За накрытой поляной велись соответствующие разговоры.

— Когда отец служил в Казахстане, у нас на Балхаше водились во-от такие судаки! — Лена раскинула руки в стороны и удивилась собственному размаху.

— Полтора метра? — не поверил Данила. — Быть не может.

— Раньше водились! — не сдавалась рыжая лгунья, разыскивая глазами разделочную доску.

— Когда мне было пятнадцать, я охотилась за угрями в Днепровском лимане, — тётя Валя припомнила факт рыбной ловли в далёкой юности. — Летом подруга Юлька пригласила меня пожить на родительской даче. Однажды утром мы сбежали из-под надзора её папы-прокурора и отправились рыбачить с двумя местными кавалерами шестнадцати и семнадцати лет. Ребята посадили нас в катер и отвезли туда, где водились чёрные рыбины, смахивающие на огромных змей. Угри называются. Представляете, эти здоровые дурынды плавали рядом с бортом. Мы с Юлькой визжали. Один из кавалеров поднял весло и ударил угря по голове. Оглушил и втащил её в лодку. Мы рыбачили несколько часов, поймали пять угрей, и я флиртовала, — она многозначительно хихикнула. — Правда, потом отец Юльки встретил нас на берегу, наорал от души, да и выслал меня назад к родителям.

Откровения старшего поколения были выслушаны под третью стопку с должным вниманием, а потом рыбаки заговорили одновременно.

— Помню свою последнюю рыбалку…, — начал Жорик.

— …у меня дома лежало вот такое удилище! — не хуже Лены, размахивал руками воодушевлённый майор.

Подошёл шеф-повар, растерянно оглядел разгромленный стол, балаган и сообщил:

— Уха готова. Кому налить?

Восемь железных мисок с лязгом столкнулись чуть ниже его талии. Ошеломлённый повар едва успел отпрыгнуть в сторону.

— Не делайте из меня инвалида! — выкрикнул он обиженно. — Пить надо меньше.

Он забрал у Димы посуду.

— По справедливости, беременным в первую очередь.

— Димон, ты, что ль рожать собираешься? — пьяно захихикал Жорик.

— Мне силы нужны, чтобы в момент икс не растеряться и не сбежать, — ухмыльнулся будущий папаша.

— Налейте ухи-и, — выпрашивала Лена, протягивая миску.

— Сейчас. Все рыжие такие наглые.

— Поговори мне и схлопочешь, — пригрозила рыжая, а плейбой нахмурился.

Народ пробовал янтарную уху и хвалил повара. Валика распирало от гордости: он даже Леночке выдал добавку. Поздний обед закончился танцами поддатых рыбаков. Инна плюс Данила под любую музыку танцевали рок-н-ролл. Круглый Жорик старательно изображал рэп. А безалаберной Леночке всякий танец казался белым. Помня о пари, девица настырно приставала к плейбою, а последний отказывался танцевать у костра. Строптивец блаженно улыбался, поглощал уху и с нежностью поглаживал дубовую доску.

Дима обстоятельно усадил Аню, и сам прилег рядом с любимой. Парочка тихо разговаривала. Тётя Валя прислушивалась, но из-за песен и звонких воплей Инны так ничего и не разобрала. Опустились ранние осенние сумерки, быстро потемнело. Дима без особой надежды предложил шумному коллективу вернуться домой. Аня, Игорь и тётя Валя согласились покинуть гостеприимный остров, но остальные рыбаки столь разгулялись, что не помогали никакие уговоры. Четвёрка буйных отдыхающих желала продолжить банкет.

— Валик, ты остаешься за старшего, вся надежда на тебя. Присматривай хорошенько за ними, — напутствовал плейбоя Дмитрий.

— Не вопрос, дружище, я не пьянею. Присмотрю. Ещё часок и развезу их по домам.

— Вернешься, позвони, — беспокоилась за подругу Аня.

Отъезжающих шумно проводили и продолжили фестивалить. Кучка взрослых балбесов с воплями моталась вдоль берега, играя в догонялки. Когда все окончательно перепачкались, чудесная игра переросла в жмурки у костра, которые, плавно вылились в «бутылочку». После того, как Валик ласково поцеловал Данилу, решили отвлечься и пострелять. У плейбоя на катере имелась ракетница, и у хулиганистого Жорика в рюкзаке нашлась ещё одна.

В чёрное небо над хохочущим островом со свистом взвивались зелёные, красные и жёлтые ракеты. Грохот стоял неописуемый, но даже он перекрывался восторженным визгом Леночки и гомерическим хохотом Жорика. Инна вела себя достойней: она всего лишь волнующе стонала, когда стреляла от бедра двумя ракетницами одновременно.

Ответственный Валик напился до свинячьего визга и в пьяном угаре признался обществу, что всегда любил приударить за рыжими чертовками. Гнусный порок тщательно скрывался им в трезвом состоянии.

— Козлище, ты, бородатый! — фыркнула чертовка.

Валик прислонил предмет тайной страсти к дереву и полез целоваться. Со второго раза чмокнул девицу в бровь, а в третий раз страстно приложился к берёзе. Лена выскользнула из слабых объятий «козлищи бородатого» и вернулась к тлеющему костру, где восседала задумчивая Инна. Бравый майор уснул, примостив головушку на колени терпеливой супруги.

— Наша канонада могла привлечь внимание речной полиции. Твой супруг вряд ли сейчас в состоянии объясняться с коллегами, — вслух размышляла Лена.

— Собираемся и уходим, — кивнула умная жена.

Они с двух сторон подхватили спящего Данилу и отнесли его на катер. Пока Лена убирала посуду, Инна разыскала Жорика и привела его на борт, аккуратно положив рядом с мирно почивающим супругом.

— Ты найдёшь Валика во-он под той берёзкой, — посоветовала ей Лена, распихивая по сумкам кухонную утварь.

Когда она перетаскивала багаж на плавсредство, явилась рассерженная Инна, толкающая впереди себя невменяемого плейбоя.

— Девчонки, я домой хочу, — проблеял овощ и лёг на землю.

— Что с ним делать?

Лена сунула Инне котелок.

— Набери воду, будем приводить козлище в чувство.

— Давай, я его, по-простому, подниму и суну башкой в реку. Хмель уплывёт.

— Не надо. Утопишь или шарахнешь пьяной головой о камень.

Инна крепко держала горе-моториста, а Лена удачно вылила ему на голову порцию холодной воды.

— Ох-хо-хошеньки! Девчонки, нормалёк! — плейбой по-лошадиному фыркнул и полез в катер.