— Давайте бумаги, — приказала секретарша.

Аня сунулась на звук голоса и вскрикнула, уколовшись об острый предмет. Отдергивая руку с папкой, нечаянно смела с поверхности стола нечто громоздкое и стеклянное. В тот момент ей казалось, что звона и треска слишком много, но вопли секретарши перекрыли остальные звуки.

В приемной вспыхнул свет. Одновременно дверь смежного кабинета распахнулась, и оттуда вышел утренний киногерой. В его прищуренных глазах Аня прочитала жесткое намерение отобрать у нее квартиру. Курьерша тонко ойкнула и попятилась, глядя на разгром, который только что учинила: на столе лежал перевернутый графин, и в луже воды намокало кашемировое пальто «Джонни Деппа».

Всякая необходимость в швейных делах теперь совершенно отпала. Живописную картину венчал красочный штрих: невезучее пальто было щедро засыпано сахарным песком, а рядом валялась расколотая фарфоровая сахарница.

На деревянных ногах Аня подошла к онемевшему клиенту и сунула ему в руки злосчастную папку.

— Игорь Геннадьевич просил передать, — она каракатицей пятилась из приемной. — Извините.

— Никогда мне не забыть этот позор, — жаловалась Аня, забившись под козырек не работающей телефонной будки. — Здесь памятник жуткий стоит…

Она говорила по мобильнику и косилась в сторону каменного торса, принадлежащего выдающемуся писателю-диссиденту.

— …страшный, как моя жизнь.

— Преувеличиваешь, — не поверила Лена. — Тебе надо развеяться.

— Книжку почитать?

— В клуб сходить или в кабак.

— Напиться посреди рабочей недели, — мысль хорошая. Слушай, у каменного мужика пятка блестящая. Если ее перчаткой потереть, может диссиденткой стану?

Клуб не обманул девичьих ожиданий: Аня и Лена пили коктейли немыслимой окраски, дергались под космическую музыку и перебрасывались нейтральными фразами. В час ночи Аня повела упирающуюся подругу домой. Без пояснений отобрала ключи, тихо открыла входную дверь, впихнула в коридор пританцовывающую хозяйку, закрыла дверь и подергала ручку, проверяя надежность выполненной работы.

Прошедшая курс дружеской терапии и свободная от тягостных воспоминаний, Аня шла по спящему городу. В конце улицы завернула за угол и …подхватила нечто теплое и габаритное.

Габаритным предметом оказался молодой парень, выпавшим на нее словно манна небесная. Девушка несколько мгновений подержала божий дар в руках и осторожно опустила презент на ступеньки хлебного магазина. Тенденция, однако, наметилась: каждые двенадцать часов она укладывает на лестницах импозантных мужчин. Выловленный молодец был вызывающе белокур, высок, строен и даже не пытался сбежать. Когда он решил сесть, Аня с готовностью помогла попытке состояться.

— Красава! — легкомысленно заявил пойманный тип. — Я люблю тебя …кажется.

— Ты пьян, — простила его красава.

— Пьяный и везучий. Я такой везучий! Меня обнимает классная девчонка. Кинь номерок.

— Держи, — великодушно разрешила Аня, доставая смартфон из рюкзачка.

Неустойчивый гражданин похлопал себя по куртке и не нашел мобильника. Чуть позднее была предпринята попытка вспомнить номер, закончившаяся покаянным выстукиванием умного лба о ступеньку. Еще через некоторое время он выпросил у классной девчонки ручку, чтобы записать вожделенный номер на спичечном коробке, найденном в кармане штанов. Спички страдалец высыпал избраннице в руки, а она аккуратно сложила их в сумочку.

— Ты кто? — заинтересовалась Аня, слегка отрезвленная прохладой ночи.

— Я? Я Валдис, студент. Позвонишь?

— Это ты мне должен позвонить.

— Я? — искренне поразился студент. — Когда? Сбрось номерок.

Они поднялись со ступенек и подошли к ярко-освещенной витрине, возле которой обнаружилось, что глаза склеротика как у младенца, глубокого синего цвета. Аня запутанно восхитилась красотой падающих Валдисов. Яркий представитель загадочного племени хлопал длинными ресницами и соглашался. Парочка присела на ступеньки, чтобы повторно обменяться телефонными номерами. Потом они долго разговаривали и, по итогу, светлая по разуму повела найденыша домой.

Подойдя к общежитию пединститута, Валдис уверенно постучал в запертую дверь. В ответ — ни единого движения: никто не спешил впускать загулявшего студента. Веселую парочку спящее безмолвие позабавило. Они принялись бродить круг общежития, разыскивая окно «добрых людей», которые впускали отверженных в ночное время. За небольшую плату, естественно. Отверженные стучали, хихикали, просились внутрь. Наконец, договорились. Валдис энергично лез в окно, Аня подталкивала снизу. Однако в момент переноса основной тяжести тела за пределы подоконника, студент утомлялся и засыпал. Его конечности расслаблялись, и он плавно сползал в мягкие женские объятия, а потом наземь. При соприкосновении с холодным асфальтом, Валдис внезапно просыпался, восклицал наподобие: «А, ну-ка, взялись», — и бодро штурмовал высоту.

Верная соратница замучилась его подталкивать, начала путаться в действиях и один раз попыталась сама влезть в окно, но после удивленного окрика опомнилась. В результате неимоверных усилий, удалось затащить студента в оконный проем: девицы из комнаты позвали на помощь соседей-ребят, и те вовремя подхватили уснувшее тело, пристроив его на потертом коврике у кровати.

Аня брела домой, согретая теплом дружеских прощаний и пожеланий. Спустя каких-то полчаса девица стояла перед родным подъездом и таращилась на собственное окно. По инерции очень хотелось попасть в квартиру именно через него, но, к счастью, некому было подтолкнуть рисковую жиличку.

Лежа в постели, она возжелала припомнить события сегодняшнего дня, но мысли, промытые космическим коктейлем, разбредались точно овцы. Сначала Аня улыбалась, потом хмурилась, но так и не смогла решить, в чем заключалась ее печаль. Через пару минут она погрузилась в глубокий сон.

Прошла ночь, настойчиво заиграл будильник. Аня слишком резко приподнялась в постели и, охнув, схватилась за голову. Пить алкоголь вредно, а пить коктейли — вредно втройне. Занимаясь самобичеванием, разлепила глаза и поразилась. Забыв про коктейли, удивленно разглядывала одежду, живописно разбросанную по всей квартире. Чтобы сообразить, во что же она вчера влипла — рассматривая сапоги, в буквально смысле этого слова — прошла на кухню, выпила шипучий аспирин и уселась на табурет рядом со столом.

Здесь ее настигло первое воспоминание, от которого стало трудно дышать.

Сегодня ночью она собственными руками запихивала Лену …в окно общежития. Вконец деморализованная, Аня позвонила подруге, и та голосом раненого бойца простонала, что в восемь утра нормальные люди спят, клуб — это вселенское зло и, скорее всего она, Лена Царева, представится в ближайшие пятнадцать минут. Большая просьба не беспокоить умирающую хотя бы пару часов.

Аня выдохнула и повеселела, но засохшая грязь на одежде по-прежнему вводила в ступор.

«Если взять плащ, то на нем явственно просматриваются следы мужских ботинок. Ее пинали? В полночь на джипе примчался осатаневший киногерой и, злобно хохоча, наподдал …будь проклят коктейль, вызывающий амнезию! Подумаем еще раз. Судя по следам, ночное приключение было забавным. Похоже, она стояла на земле, а бойкий циркач забрался в ботинках ей на плечи. Интересно, что за Кама-сутру они исполняли?»

Озадаченная Аня засунула руку в карман плаща и нашла там спичечный коробок.

— Циркач курит, — изучая цифры, прокомментировала очевидное. Перевернула коробок. — Валдис. Валдис?

Головная боль неожиданно отступила, прихватив с собой подружку-амнезию. Аня вспомнила ночное знакомство. Очень пристально уставилась на голубую чашку в раковине, и за две минуты восстановила в памяти веселую историю с окном в общежитии.

— Студент, — засмеялась она.

И понесла сапоги в прихожую. В двери позвонили. На пороге стоял задумчивый Игорек. Он протянула ей шарф и ручку от сумки.