Красотка Эвелин сделала глубокий книксен. Ни огорчённой, ни напуганной она не выглядела. Наоборот, бросала быстрые, исполненные любопытства взгляды по сторонам и на самого короля. И каждым своим взглядом словно обливала его с головы до ног. События принимали всё более странный оборот.

— Хм, — сказал король и заложил за спину руки.

— Мне нравятся мои люди, — скрипучим тонким голосом произнесла чайка, встряхиваясь и снова сжимаясь в комок, — и это одна из двух причин, по которым я здесь нахожусь. Я не хочу, чтобы староземское владычество, которому я так долго и тщательно создавало статус, было разграблено твоими цепными псами.

Строгие маленькие глаза закрылись тонкими серыми веками, чайка вздохнула. Она дрожала мелкой дрожью, словно её морозило от страха или от холода. Но вскоре жёлтые глаза открылись снова.

— Возьми клетку, Скер Завоеватель, подойди со мной к окну, откуда видно море, или выйди на террасу. Надо поговорить.

Скер молча взял клетку и покинул тронный зал, оставив в нём и своих людей и староземцев с их скарбом.

Вдоль королевских покоев шла терраса с висячим зелёным садом. Мирра так любила сидеть в этом саду со своим рукоделием. Вышивала мелким жемчугом и стеклярусом при свете солнца и на море смотрела. Туда король и отправился, велев своим людям за собой не следовать.

Солнце клонилось к закату, всё было залито оранжевым, уже не жарким его светом, и мраморная терраса, и море вдалеке. От тонких деревьев с длинными душистыми цветками-дудками падали тонкие сиреневые тени. Рыжий вечер в лиловой раме. Кому-нибудь — последний. Он сел на мраморную скамью и клетку поставил там же, рядом с собой. Неужели птица попытается торговаться?

— Я не знала, что делать, — сказала чайка так тихо, что королю пришлось наклониться, чтоб расслышать. — После гибели Васара я поняла, что братец лис всех переиграл…

Скер слушал. Чайка говорила быстро и прерывисто, словно старалась успеть высказаться, пока король не перебил её навсегда.

— Мои люди понимали, что Старые земли — следующие, что нам осталось всего ничего. И тогда по темноте пришёл он.

Холодный ветер дохнул с моря, взъерошил птичьи перья, цвет и листву висячего сада, пробрался пальцами королю под камзол. На каменные плиты упало несколько дудок-цветков.

— Он сказал, что мы все были глупцами. Что мы делали не то, что надо и не так, как следует. Что в попытках обогнать друг друга по статусу мы забыли о том, что на самом деле важно. Он сказал, что я всё равно погибла и мне не жить на свете. Он сказал, что я могу не просто сгинуть, а забрать с собой в небытие и брата лиса, чтоб сквитаться и расставить точки.

— Кто этот он? — спросил король.

Чайка, казалось, не слышала его, она вся дрожала, маленькие жёлтые глаза с круглым зрачком и строгим взглядом снова были зажмурены. Но вот клюв раскрылся и птица произнесла:

— Он дал мне воду.

— Кто? — нетерпеливо повторил король. Впрочем, дураком Скер не был. Он догадывался, что оставалось ещё одно Дитя, то самое, чьего тела он не видел — второй Сын Ночи. Король даже подозревал, у кого именно. Ведь нечасто на сухой бесплодной почве расцветает розовый куст, а бесплодный нищий остров выстраивает каменные дома для бедных жителей и заводит торговлю с половиной Либра.

— Он сказал, что в наших головах есть магнитные поля. Специально для времени третьей луны, которая странствует вокруг светила и приходит на небосклон Либра так редко. Посмотри на море, мы уже в её тени…

— Расскажи о третьей луне.

— Если успею. Ты так долго не шёл, мой король, я думала, что не дождусь.

Чайка помолчала, будто собираясь с силами, и продолжила:

— Он сказал, что эта вода называется магнитная эмульсия. Что если я её выпью, то хоть и умру сама, но тогда моя сила станет ядом для лиса. Когда он поглотит её, собственные магнитные поля братца навсегда изменятся. Он попросту не сможет возрождаться. А теперь быстро думай, мальчик.

— О чём мне думать, дохлятина? — недовольно спросил король. — Что за чёртова третья луна, раздери тебя дьявол?

— Я умираю. И даю тебе выбор. Поклянись, что ты примешь дары моих людей. Что ты примешь их как союзников и не станешь мстить. Что не тронешь земли рода!

— Мне не нужны их земли. Клянусь принять и не мстить.

— Если ты и дальше хочешь идти за своим лисом, просто уничтожь моё тело. Если же ты, как и я, хочешь, чтоб он заплатил за всё, что сделал… Пусть жрёт.

Жёлтые глаза больше не открывались. Король внимательно смотрел на предпоследнего священного зверя Либра, Дитя Дня. Он уничтожил практически всех.

— Как это — умирать бессмертному? — прищурившись, спросил Скер. — Что ты чувствуешь, зная, что больше не возродишься?

— Что каждая, мельчайшая частица моего тела дрожит в попытке разорваться, — еле слышно промолвила чайка. — Меня уже нет.

— Что за третья луна?

— У нашего мира на самом деле не два, а три спутника. Третий приходит раз в семь тысяч течений. И вместе с ним придёт беда.

— Что случится?

Дитя не ответило. Чайка перестала дрожать, будто наконец согрелась, и застыла с втянутой в плечи головкой. Она была мертва. Король открыл клетку, достал тёплое ещё тельце, быстро оторвал птичью голову с открытым жёлтым клювом и сунул в карман камзола. Пустая клетка осталась на террасе.

Опустив лицо и щурясь, король шёл в свои покои и нёс за ноги тело чайки. На каменные плиты пола капала чёрная кровь.

***

Лис пришёл на его молчаливый зов, как всегда, когда бывал не слишком молод. Вышел из спальни, будто там и сидел всё время. Король подумал, что их связь двусторонняя, как обоюдоострый меч. Чтобы зверь явился, следовало сосредоточиться и настойчиво звать его раз за разом. И совсем не обязательно — вслух. Что ж, любая общая дорога однажды кончается.

— Мой владыка, — сказал зверь рода, которого вместе с троном однажды должна была унаследовать его девочка. — Теперь ты — повелитель мира.

Он облизнулся, с вожделением поглядывая на стол и блестя глазами. Там, на медном блюде лежала чайка.

— Ешь, мой зверь, — хрипло сказал Скер.

В горле у него пересохло. Король сглотнул и поставил блюдо на пол. Лис доверчиво подошёл и начал свой последний ужин.

Скер закрыл глаза, чтоб не видеть жадности, с которой тот поглощает отраву.

— Почему в сказаниях ничего нет о третьей луне? — спросил он. — Когда она придёт?

— М-ням, мы не говорили людям. Впрочем, скоро… Но мы с тобой почти готовы, — лис наступил лапкой на распластанное крыло, на секунду оторвавшись от еды.

— Есть ещё один зверь, — тихо сказал король. — Ты не смог достать брата, а признаться не сумел. Я слышал от тебя, что ты справился и он поглощён, но сам не видел мёртвого второго Сына Ночи.

— Я солгал, — просто ответил лис.

— Я думаю, последний зверь у нас под боком, на Гане, — продолжал король спокойно. — Поэтому ты хотел уничтожить остров?

— М-ня… Кхе, кхе…

А потом лис задрожал не как обычно, когда получал подношение силы, а будто в припадке падучей болезни. Не вспыхнул золотом, а чёрным дымом подёрнулся, или выпустил чернила, как каракатица. Король вскочил на ноги.

— Что… Что ты со мной сделал?! — лис закашлялся, пытаясь отрыгнуть съеденное мясо, но Скер успел схватить зверя за шею и сжать её.

— Ты зна-ал! — сквозь зубы проговорил он, — Ты знал, что это моя дочь, когда предлагал уложить её в постель!

— Имбридинг! — захрипел лис, извиваясь всем телом. — Полезно для рода!

— Ах, имбридинг, говоришь!

Он сильнее сжал руку, хотя хотелось зубами рвать его на части.

— Постой, владыка! — бешено вращая выпученными, налитыми кровью глазами, взмолился лис, его чёрные лапки били воздух, — Я могу всё объяснить! Оставь мне жизнь! Я тебе нужен!

— Оставлю, если ты без утайки расскажешь всё. Как умерла Мирра?! — он чуть ослабил хватку.

— Я узнал, что она сама отдала ребёнка после пророчества кита, — быстро проговорил лис, — Она специально обратилась к другому зверю. Девочку усыпили, похоронили, и в тот же день забрали из склепа. Твоя жена сама не хотела больше рожать тебе детей. С такой женщиной род не создать!