Снова проорал «Chop Suey». На дисплее загорелось «Оксана».

— Да! — недовольно буркнул парень.

— Ма-а-аксик, так нехорошо получилось… — виновато протянул ее лисий голосок.

— Ты только что меня бросила. Что еще хочешь? — спросил парень, лихорадочно раздумывая, чего бы повесить вместо портрета Оливии, чтобы тайник с дорогущей короной сразу не бросался в глаза.

— Кто сказал, что мы расстались, Ма-а-аксик? — мела хвостом девушка.

— Ты. Две минуты назад, — спокойно ответил он.

Он вытащил рамку, открыл, вынул портретик, свернул его в тонкую трубку и вернул в карман.

— Ма-а-аксик, да не слушай ты свою глупую девочку! Я немножко злилась на своего мальчика, вот и обидела, — продолжала юлить Оксана.

Платов подошел к письменному столу Оливии и взял стопку рисунков, выполненных простым карандашом. Некоторые были расписаны акварелью.

«Похоже, она неплохо рисует», — он с интересом перебирал наброски: драконы, пейзажи, вороны, готические красотки.

— Ма-а-аксик, — врывался в его мозг голос Оксаны, — ты простишь свою глупую принцессу?

Он выбрал самый красивый, на его взгляд силуэт девушки в ниспадавшем с плеч платье и, поместив рисунок в рамку, повесил на место.

— Ма-а-аксик…

— «Вот черт!»

— Оксана, я тебе не тряпка, чтоб об меня ноги вытирать и выкидывать! Ты сказала, что между нами все кончено. Давай придерживаться одной линии поведения.

Без сожаления он нажал отбой, убедился, что все лежит на своих местах, как и было до него, и вышел из квартиры, так же плотно прикрыв дверь.

«Все хорошо, все просто замечательно. Лив не покончила с собой, ее не сбила машина, и не обидели по дороге. Наверное. Но все же дурочку надо разыскивать. Учитывая то, что она теперь круглая сирота и опекунше до нее дела нет, нужно самому поднимать тревогу», — думал Макс, бесцельно бредя по улице.

— Wake up! — заорал его мобильный.

Глянул на дисплей — «папа». Слава Богу, Оксана решила оставить его в покое. Пока. Надолго ли?

— Где тебя носит? — властно гаркнул отец.

— Эмм… — протянул, было, парень, но его оборвали.

— Мне твоя классуха звонила. Сообщила, что ты исчез с торжественной линейки, а потом кто-то расхерячил кабинет — дверь сломал и деньги забыл! Твоих рук дело?

— Пап, тут…

— Заткнись и слушай! С классухой я обещал дела уладить, но если тебя, через полчаса не будет дома — из-под земли достану и в армию, вместо Англии, отправлю. Виданное ли дело? И ЕГЭ заранее ему позволили сдать, и аттестат вне очереди вручили, а он школу крушит. Халк недоделанный! Только попробуй мне к вылету опоздать!

— Пап, я не полечу, тут такое дело…

— ЧТО?! — взревела трубка. Последовал отборнейший мат, суть которого сводилась лишь к тому, чтобы парень, побыстрее очутился в родных пенатах — иначе крышка.

Делать нечего, и без связей отца ему, явно, не обойтись. Макс взял ноги в руки и поспешил в родное гнездо.

Едва вошел на порог, как разъяренный отец, вместо приветствия, вновь отвесил ему подзатыльник. Было не больно, да и парень был слишком взбудоражен, чтобы расстраиваться из-за такой мелочи — подумаешь, батя наподдавал. Любовь у него такая, отцовская.

Тут же, в прихожей, стоял закрытый, но, к сожалению, недособранный максовский чемодан.

— Я еще не до конца вещи сложил! — вытаращился Макс, лихорадочно вспоминая, что упаковал, а чего не успел.

— Поздно, — после подзатыльника, папа слегка остыл. — Переодевайся, а то женихом сбежавшим смотришься, и едем!

При упоминании себя в качестве жениха, Макс скривился, вспомнив Оксану в белоснежном платье, и заключил, что папа, был прав как никогда. Сбежавший жених! В прямом и переносном смысле.

— Пап. Кое-что случилось. Выслушай. Мне нужна твоя помощь! — взмолился сын.

— У тебя четыре минуты, — глянув на часы, деловито произнес отец.

Макс говорил всю правду, утаив лишь про загадочную пещеру с маревом да тайник в доме Оливии. Отец слушал молча, не перебивая, затем задал несколько уточняющих вопросов и начал рассуждать:

— Если девчонку все же найдут мертвой, знаешь, на кого первого подумают?

— Я-то тут причем? — искренне воскликнул Макс, не желая даже представлять себе, что Лив уже может не быть в живых.

— Да? — скептически спросил папа. — А алиби у тебя есть? Ты сбежал с последнего звонка, и все утро тебя никто не видел. Где, кстати, шлялся?

— Был у нее дома, — тихо произнес Макс.

— Ты охренел? Вообще мозги есть? Кто-то видел тебя там?

— Нет, никто не видел. Пап, пойми, Лив — сирота, никому дела до нее нет. Последний звонок прошел. Ею даже в школе теперь, никто не будет интересоваться. Если мы сейчас не поднимем тревогу, ее никто никогда не найдет! Пап, у тебя же есть связи, подними людей, помоги организовать поиск! Сейчас каждая секунда на счету. Я найду ее, а потом улечу в твою Англию…

— Нет! — рявкнул отец. — Тебе, срочно надо валить отсюда, пока неизвестно, куда подевалась твоя одноклассница. Очень надеюсь, что дуреха погуляет по горам и вернется. А если нет, тебя не выпустят из страны, пока не докажешь, что не верблюд!

Взглянув на понурую сыновью спину, он смягчился, понизил голос и произнес: — Я организую поиск, сынок. Обещаю. Прочешу все горы вдоль и поперек, но найду ее. Ибо не привык отступать. Но позже. Сейчас нам надо улетать. Переодевайся.

«Похоже, прочесывать надо не только горы, но и все параллельное пространство, или чего еще там находится за голубым маревом», — думал Макс, быстро укладывая флакончик, расческу и рисунок с Лив в полупустой чемодан.

Расстроенный от бессилия изменить что-то в своей жизни, и в судьбе той, которая просила его о помощи, поникший Макс трясся в автомобиле водителя отца. Родитель сидел рядом и громко обсуждал по телефону рабочие дела. «Будет ли папа на самом деле искать ее или, спасая шкуру непутевого сына, сделает вид, что ничего не произошло?» — безрадостно думал парень.

Пройдя металлоискатель в аэропорту, он словил на себе парочку заинтересованных девичьих взглядов. При других обстоятельствах Платов не преминул бы воспользоваться смазливым личиком и завести пару-тройку ни к чему не обязывающих знакомств, но не сейчас.

У стойки регистрации пассажиров бизнес-класса, их моментально пропустили, забрав полупустой чемодан Макса и отцовский небольшой дорожный кейс. Макс был несовершеннолетним, и ему требовалось сопровождение. Да и отец, зная о безалаберности сына, намеревался лично решить вопрос с жильем и удостовериться в том, что дитятко правильно зачислено на нужный факультет.

Отец и сын, получив сразу четыре посадочных талона — два до Москвы и два транзитом до Эдинбурга, прошли в зал вылетов. Макс не выпускал из рук смартфона — все еще надеясь увидеть Лив в он-лайне. Папа продолжал обсуждать контракты с поставщиками и, хотя номинально он находился рядом с сыном, но фактически был на работе.

Растерянно улыбаясь, к Максу подошла парочка иностранцев — китайцев, а может японцев — Макс в Азии плохо разбирался.

— Извините, что побеспокоили вас, — четко и без какого-либо акцента, произнес парень, — не могли бы вы подсказать нам, где выход два «бэ» точка один?

— Совсем запутались мы с мужем, первый раз здесь, — мило улыбнулась женщина.

Макс удивился, но все же привстал, огляделся и указал странной парочке правильное направление, говоря:

— Да, и в самом деле, этот выход запрятали. Сейчас спускаетесь вниз и идете налево, там, или уточните еще раз, или сами по вывескам разберетесь.

— Спасибо, вам молодой человек. — улыбнулись иностранцы и зашагали в указанном Максом направлении.

Платов младший сел, заметив, открывшего от удивления рот, отца. Тот даже говорить перестал, с восхищением таращась на сына.

— Ну, Макс, ты даешь! — дружески хлопнул его по плечу родитель.

— Да чего уж там? — пожал плечами парень.

Отец хмыкнул и, прежде чем вернуться к разговору, тихо пробормотал:

— Видимо, не зря я твоей репетиторше по «косарю» за каждое занятие отваливал. Вон как «шпрехаешь»…