— Ма-а-аксик! — надрывалась Оксана.

— Одной мне страшно… может… пойдем вместе? — косясь на орущую, лепетала я пересохшими от волнения губами.

Макс зло рассмеялся прямо мне в лицо.

— Масленка, ну ты даешь! Когда ты подходила ко мне, то реально думала, что соглашусь быть твоим провожатым?

Каждое его слово хлыстом обжигало мои и так пылавшие щеки.

— Ма-а-аксик, да отойди ты от нее! — исходила злобой красавица.

Я зажмурила глаза, пытаясь сохранить равновесие и не упасть на потеху дорогим одноклассничкам.

— Даже если на секунду представить, — сквозь вату в ушах доносился наглый голос Макса, — что на твоем месте оказалась Оксана, а мне не нужно было завтрашним вечером вылетать в Эдинбург, то я бы еще сто раз подумал, прежде чем сказать «да». А ради тебя… Да как тебе вообще такое в голову могло прийти? Вроде, не дура! — хмыкнул он, развернулся и резко зашагал в сторону прекрасной девы.

Его слова вылились на меня словно поток воды из ледяного душа. Я не просто дура. Я — идиотка, полная и клиническая. Нет, ну правда, какого черта мне пришла в голову бредовая мысль, попросить самого Макса Платова проводить меня еще раз в параллельный мир!?

И тут я, вдруг отчетливо поняла, что наш разговор был не самым плохим событием этого дня. Хуже всего было то, что за нашим «общением» наблюдал весь класс! Вероятнее всего, дорогие однокласснички все слышали, и теперь их лица украшали кривые ухмылочки, а лицо Оксаны зажглось неприкрытым злым королевским торжеством. Зажмурившись от стыда, я опрометью выбежала из актового зала и бросилась по скудно освещенным школьным коридорам на выход.

На улице было темно и прохладно. А еще накрапывал противный мелкий дождь. Злые слова Макса обжигали обиженное сердце. Я медленно брела не разбирая дороги. На душе было так мерзко, словно ее сжимала ужасная Амазонская анаконда. Прийти бы сейчас домой, рассказать все папе, нарыдаться всласть и заснуть крепким сном, а на следующее утро, после последнего звонка, забыть навеки этого Макса, надменную Оксану и остальных дорогих одноклассничков, как страшный сон.

И папы дома нет. Что там Платов, Оксана и другие? Отец! Вот куда он делся? Вдруг, он нуждается во мне? А я… сложила лапки, сдалась, возможно, даже обиделась на него в глубине души, за исчезновение… Так ли поступают любящие дочери с единственными отцами?

От этой мысли я даже споткнулась о трещину разбитого тротуара в темноте. Я нужна ему! Прямо сейчас! Прямо в эту секунду! Я вернусь туда, отыщу эти странные горы, страшную пещеру и пройду сквозь то марево! Чего бы меня там не ожидало. Он там. Я чувствую это. А здесь, одной, мне делать нечего.

Походка моя становилась интенсивнее по мере продвижения к дому. В конце пути, я почти бежала, так не терпелось собраться на поисковую операцию. И только лишь остановившись около плохо освещенного подъезда, до меня дошло, что сумку, забытую с утра в автобусе, мне так никто и не вернул, а ключ был там. Возвращаться в родное учебное заведение не было никакого желания, да и не факт, что сумка находилась там. Возможно, осталась в автобусе, или полицейские забрали ее. Хорошо хоть телефон, с почти севшим зарядом, покоился на дне кармана. Но звонить Екатерине Федоровне и выяснять у той судьбу ридикюля, мне категорически не хотелось.

Судорожно раздумывая о том, как бы попасть домой, я огляделась по сторонам. Несколько коммунальных работников среднеазиатской внешности, крутившихся в этот поздний час около открытого люка, привлекли мое внимание. Не раздумывая, подошла к ним. От разверзшейся пасти в земле валили клубы пара. Очевидно, на дне канализации, шипел кипяток, и парни пытались закрыть дыру. Им это удалось — крышка тяжело опустилась, прикрыв адский колодец. Мужчины стали собирать инструмент, гортанно переговариваясь на своем языке.

— Добрый вечер! — произнесла я и одарила коммунальщиков очаровательной улыбкой. Откуда, интересно, столько позитива нашлось? Не иначе как адреналин гнал вперед, на поиски отца.

Парни удивленно уставились на меня, застыв с ломом и кувалдой.

— Мне нужна помощь, — продолжила я. — Заплачу, сколько скажете, только помогите мне!

Азиаты синхронно разинули рты, а их зрачки расширились еще больше.

— Вы меня не понимаете?… — объяснила я себе причину их ступора.

— Еще как понимаем! — вдруг ответил один из них совершенно без акцента. — Не понимаю другого… Ты из Таджикистана?

— Нет, конечно! — улыбнулась парням. — Местная я.

— Угу, — не поверил второй. — А с нами, тогда как общаешься? Только не говори, что теперь в школах преподают наш язык!

— Н-не-ет! — неуверенно протянула я, а про себя подумала «странные шуточки у них, все-таки». — Ну, так поможете?

— Конечно, поможем, как не помочь своей землячке, — добродушно улыбнулся рабочий, и его золотые зубы сверкнули в электрическом свете фонаря.

Пока коммунальщики собирали инструмент и шли к подъезду, я вкратце обрисовала ситуацию с потерянным ключом, и что теперь остается только сломать замок. Мы подошли к двери подъезда, как, едва не ударив нас, створка распахнулась, выпуская стайку орущих мальчишек.

— Весьма, кстати, — проговорил рабочий, кивая на дверь, — а то пришлось бы долго ждать, пока кто-нибудь не выйдет из подъезда. Дверь с домофоном сломать не так-то просто.

Удивленно обернувшись, я вытаращилась на попутчика. «Весьма», «кстати»… ну и лексикон у этих работяг! Сам Платов позавидовал бы.

Поднявшись на нужный этаж, коммунальщики принялись шумно орудовать инструментами. Соседская дверь тут же приоткрылась, и пенсионерка тетя Зина с интересом уставилась на происходящее.

— Вот, ключи потеряла, — побыстрей прояснила я ситуацию. А то, мало ли что придет в голову старой склочнице.

Тут створка поддалась и с треском открылась наружу.

— Спасибо Вам! — облегченно выдохнула я. — Сейчас сбегаю в комнату и принесу денег.

— Не надо, уж! — добродушно проговорил рабочий. — Мы с соотечественников денег не берем. Так помогаем. Пойдем, Ахмед!

Рабочие подхватили инструменты и пошли к лестнице.

— Подождите! — крикнула я. — Денег не берете, тогда хоть печеньем угоститесь.

Оставив их ждать в прихожей, я пулей понеслась на кухню. Купила курабье в шоколаде накануне — с чаем полакомиться, но теперь решила, что пришедшие на выручку парни заслужили его в большей степени.

— Печенье — это хлеб, — поднял палец свободной руки вверх Ахмед. — А от хлеба нельзя отказываться. Спасибо тебе, добрая девушка!

Соседская пенсионерка, так и стоявшая все это время на лестничной клетке, перевела удивленный взгляд на меня.

— Вы из Средней Азии, что ли? — поинтересовалась она скрипучим голосом, когда внизу хлопнула закрывающаяся за рабочими дверь.

— С чего вы взяли? — раздраженно проговорила я.

Что за глупые вопросы? И чего это сегодня все считают, что я не местная? Хмыкнув, соседка демонстративно хлопнула дверью. У меня не было времени, да и желания, разбирать странное поведение работяг и пожилой женщины. Первым делом, побежала принять душ и переодеться после длинного, полного приключений дня.

После банных процедур, распаренная и уставшая, я почувствовала новый бунт желудка — еще бы, ведь кроме батончика, во рту за весь день не было ни крошки. Накрутив объемный тюрбан из голубого полотенца, с надеждой распахнула холодильник и тоскливо уставилась на два яйца да бутылку питьевого йогурта с истекшим сроком годности, сиротливо лежавших на полках. Вздохнув, пожарила глазунью, подхватила йогурт, в качестве десерта, и заварила большую папину кружку черного чая.

Ужинала с аппетитом и рассматривала надпись, алевшую красной нитью вдоль белоснежного бокала с кипятком — «делай, что должно и будь что будет!»

Пожалуй, так и поступлю. Не снимая телефон с зарядки, набрала номер тетки- опекунши. Ведь неизвестно, что меня ждет в горах. И в том мареве, если найду его конечно. А тетка, маловероятно конечно, но может прийти на последний звонок, или еще хуже — вспомнит, что мне завтра восемнадцать исполняется. Не обнаружит племянницу ни в школе, ни дома — разволнуется…