— Это ты та самая смелая вторженка, что смогла выжить в лапах Грейза? — голос его был строг и серьезен.

Я кивнула, и постаралась выдержать остальные пристальные враждебные взгляды.

— И как тебе это удалось? — недоверчиво поинтересовались у меня.

— Мне повезло. — слегка повела я плечами.

— Слишком тебе везет, вторженка. Не находишь? — хмыкнул король. — И Грейза обхитрила, и принца в оборот взяла… с невестой его умудрилась рассорить. А? Вторженка?

Под этот неприязненный тон я невольно обернулась на Флер. Та смотрела на меня с не прикрытой ненавистью и скрытым торжеством.

«Точно засада, к гадалке не ходи!» — пронеслось в голове, — «иначе, откуда этот вид победительницы?»

— Портрет! — приказал король.

Тут же распахнулись массивные двери и двое слуг внесли огромное пыльное полотно с меня ростом. Они поднесли его королю, и тот хмуро уставился на изображение, а потом перевел суровый взгляд на меня и вперился цепко, не предвещая этим ничего хорошего.

— Ну что, похожа? — наконец изрек Бартон.

Портрет развернули к зрителям и я так же уставилась на изображение…

Что-то екнуло в груди, когда я увидела изображенных на полотне молодых мужчину и женщину, в красивых парчовых одеждах, с коронами на светлых головах. Неужели это и есть МОИ родители? Раньше, тот кого я называла отцом, обычно отнекивался от расспросов о маме, в крайнем случае ронял, что она умерла рожая меня. Теперь же я во все глаза жадно рассматривала каждую черточку незнакомого, и в то же время такого родного лица неизвестной мне королевы. Красивая женщина имела мягкий взгляд умных зеленых глаз, а мужчина, поддерживающий ее за локоть, выглядел добрым и каким-то справедливым, что ли? Но это могло быть и моим субъективным впечатлением. Ведь я, уже на уровне сердца признала в них своих настоящих родителей.

— Она это! — весомо изрекла Флер. — Одно лицо с королевой!

— И на короля бывшего похожа! — тут же пискнула Лайза.

Зигмунд не произнес ни слова, лишь слегка кивнул в знак того, что я и впрямь на них похожу.

— Ничего не хочешь нам рассказать, а, вторженка? — продолжал хмуриться Бартон. — Зачем ты сюда явилась?

Отвечать им правду, что просто хотела разыскать отца, я не видела смысла — они уже вынесли мне приговор, и дальнейшее оправдание не имело значение.

— В темницу ее! — коротко рявкнул Бартон. — Завтра в полдень вздернуть прилюдно на центральной площади. Чтобы остальным неповадно было!

Материализовавшаяся стража тут же скрутила меня, и под яростно-торжествующие взгляды и шипение Флер с Лайзой, поволокли вон из тронного зала. Король смотрел на происходившее с неприкрытым отвращением, а Зигмунд все также старательно отводил взгляд.

Стража совершенно не церемонилась со вторженкой. Они тащили меня так, словно я была тряпичной куклой, а не живой девушкой со сломанными ребрами. Путешествие закончилось в холодном одиноком подземелье, куда меня бросили, заперев решетку на замок.

— Поднимайся, Макс! — ворвалось в голову парня посреди прекрасного сна о Лив. — Ну же!

— Максим, вставай, плохи дела! — вторил ему второй, профессорский.

Парень с трудом разлепил глаза — в горле все пересохло, а голова болела словно с похмелья. Да, была в биографии Платова парочка эпизодов… И это было очень странно, ведь кроме отвратительного супчика накануне он ничего в рот не брал.

— Пи-и-ить — прохрипел парень, медленно поднимаясь.

Кто-то подсунул к его лицу ковш с холодной водой, от которой сводило зубы. Но Макс пил, словно был заблудившимся в пустыне путником. И с каждым глотком все больше приходил в себя.

— Что случилось? — наконец он был готов выслушивать очередные плохие новости.

— Мы знаем, где Лив! — воскликнул Расти.

Но лицо парня было отнюдь не радостным, а наоборот, скорбным.

— И где она? — Макс заметил, что за окном было светло, а значит, наступило утро.

— Во дворце. — тихо ответил Алистер.

У Макса отлегло от сердца: значит жива и есть надежда, встретить ее, наконец.

— Ее казнят в полдень… — тихо проговорил Расти. — Мы не может терять ни минуты. Макс, Алистер, мы должны…

— Как казнят? — прервал его Платов, — За что?

— Какая Стивнику разница, за что! — с презрением произнес Расти. — Странно, что до сих пор не растерзал ее как… как остальных!

— А ты откуда знаешь?

— Так Лали растолкала меня пораньше — я с утра курицей на рынке приторговываю. Весь базар гудит, словно разбуженный улей. И на центральной площади виселицу подготавливают… сам Бартон, наш лордонов король, говорят, будет присутствовать…

Макс взглянув на ходившего из угла в угол профессора, на Оксану, выглядевшую более чем загадочно и на Лали, демонстративно хлопотавшую на кухне.

— Нам надо ее вызволить. По любому. Мы не можем дать ей умереть! — твердо заявил он.

— Пока я бежал с рынка сюда, у меня созрел план. Макс и я мчим ко дворцу. Я примерно представляю, где у них темницы для приговоренных, а профессор и Оксана ждут нас у выезда из города.

— И как мы ее будем вызволять? — поинтересовался Платов.

— Еще не знаю. — Расти был честен. — Но мы обязательно придумаем.

— Тогда не медлим! — воодушевился Максим.

— Далеко ли собрались, глупцы? — развернулась Лали. — Да вас за одно вздернут вместе с вашей ла… вторженкой!

— Я тоже против, Макс! — пискнула Оксана, — не дай Бог что случится!

— Значит так тому и быть! — отмахнулся от нее бывший парень. — Я не брошу Лив на прилюдное растерзание!

— И я не допущу этого! — вторил ему Расти.

— А я тебя не пущу! — Лали шумно бросила посуду в таз, отерла руки о передник, уперла их в необъятные бока и двинулась на тощего мужа.

— Нет пустишь! — добавил металла в голос Расти.

Он был похож на храброго воробьишку, бравировавшего около жирного кота.

— Тогда не возвращайся сюда больше! — угрожала ему жена.

— А знаешь, Лали… вот и не вернусь! Устал я от твоих склок, ругани и вечного недовольства!

Массивная грудь гренадерши заходила под платьем, женщина покрылась испариной и покраснела от гнева:

— Тогда вон отсюда! И всех своих вторженцев с собой забирай, лордонова ты тварь неблагодарная!

После того, как тяжелая решетчатая дверь закрылась за мной, лишив свободы, я медленно опустилась на каменный лежак, торчащий из стены. Руки мои, заведенные за спину, были связаны грубой веревкой, хотя меры в такой необходимости я не видела абсолютно: и не думала оказывать сопротивление, или бежать. Все случилось слишком быстро, хотя и ожидаемо. Вот так запросто Стивник и решил от меня избавиться посредством чужих рук…

В темнице было холодно и сыро. Единственный факел полыхал вдали длинного сводчатого коридора, по обе стороны которого находились другие камеры с бедолагами вроде меня. Ноги колола влажная солома, и пахло соответственно, кисляком и плесенью. Время от времени раздавались тонкие попискивания и шорохи — крысы наверняка давно облюбовали это «уютное» местечко.

Я приложилась лбом к холодному камню стены и прикрыла глаза. Что ж? Завтра в полдень меня не станет. Я так и не отыскала отца, зато, похоже, узнала кое-что о своих настоящих родителя. А принц, все это время пудривший мне мозги, решил, наконец, избавиться от опасной вторженки. Макс же, преспокойненько учит «Презент Континиус» в Англии. Расти уверен, что я благополучно вернулась домой. Так что помощи мне ждать абсолютно неоткуда.

За такими безрадостными мыслями, я и не заметила, как задремала.

— Лив… Ли-и-ив! — кто-то очень тихо звал меня по имени сквозь дрему.

Чьи-то руки осторожно потрясли меня за плечо.

— Лив, Господи, неужели я тебя нашел!

Я резко открыла глаза, но тут же зажмурилась вновь: сон, я до сих пор продолжаю смотреть странное сновидение с Максом в главной роли.

— ЛИВ! — сновидение позвало меня настойчивее и заключило в горячие объятия, — если бы ты только знала, как долго я к тебе шел!