Лали невозмутимо вытащила из потертого сундука три медвежьих шкуры и не заботясь об аккуратности, кинула их на пол. Без особых усилий перенесла парней и разложила по импровизированным кроватям.

— Сейчас с посудой разберусь и двинем во дворец! — гремя мисками, мирно сообщила великанша.

— Не проснуться? — с тревогой поинтересовалась Оксана. — Может сначала сходим?

— Не переживай, — махнула рукой Лали, — до утра продрыхнут беспробудно.

После откровенного разговора к нам вошла Годия. Она бесцеремонно выдворила Стивника за дверь — похоже, была единственной, кому было плевать на регалии и звания наследника.

— Я еще зайду, — пообещал королевич и поспешно удалился, видимо не хотел спорить со старой колдуньей.

Годия произвела тщательный осмотр, покивала, поджав иссохшие губы, нахмурила сердитые кустистые брови, отошла в сторону и принялась смешивать что-то в колбочке поодаль. Я молча переваривала услышанную от принца информацию, пытаясь принять и осознать то, кем являюсь на самом деле.

Если я и есть та принцесса из пророчества, тогда мне — крышка. Других вариантов нет, либо я, либо Скрытое Пространство. Выжить должно что-то одно. А что моя жалкая жизнижка по сравнению с населением целого города? И Стивнику первому следовало бы избавиться от незваной принцессы… чего же он хочет на самом деле?

Годия смешала микстуру и принялась осторожно втирать ее на месте сломанных ребер.

— Хоть поспишь нормально, — пообещала она мне. — снадобье и обезболит и заставит косточки срастись побыстрее.

— Спасибо вам, — улыбнулась я ей.

Ее лицо, на мгновение разгладилось, а губы растянулись в доброй улыбке:

— Хорошая ты, вторженка, — проскрипела она. — недаром ему так нравишься. И мне тоже.

Она сняла с шеи холщовый небольшой мешочек, болтавшийся на длинной тесьме, и вытащив оттуда зеленый кругляш, походивший на леденец от кашля, протянула его мне.

— Что это? — с опаской поинтересовалась я, но леденец все же взяла.

— Восстановитель. Обычно не даю такие кому-попало. А уж бесплатно и подавно. Но что-то в тебе есть особенное. Съешь и на несколько дней забудешь о всех неприятных ощущениях.

Я опасливо положила кругляш в рот и зажмурилась от лакричной сладости. Конфетка быстро таяла, а я на самом деле чувствовала прибавление сил.

Вскоре, как и обещал, вернулся Стивник. Он успел переодеться в дорожный коричневый сюртук, расшитый серебристыми вензелями. В ножнах покачивался меч, а за могучими плечами виднелся арбалет и колчан со стрелами.

— На долго? — спросила я, абсолютно не чувствуя себя здесь в безопасности. Мало ли еще кому взбредет в голову поиздеваться над бедной вторженкой?

— Не знаю, Лив. Пэнни слаба, и одному Лордону известно, сколько времени я провожусь с ней.

— Стивник, возьми меня с собой, — взмолилась я. — очень не хочу тут оставаться…

Он сел рядом и найдя мою ладонь, переплел наши пальцы.

— Маленькая, у тебя переломы и сотрясение. Для дороги ты слишком слаба!

— Годия дала мне восстановитель. Я перенесу дорогу.

Он раскрыл мою ладонь, поднес ее к губам, зарылся носом и задумчиво уставился на пламя факела.

— Меньше всего я хочу с тобой расставаться, — наконец признался он возвращая мою ладонь на ложе, — но так рисковать не могу — боли ты, может не почувствуешь, но выздоровлению это не поспособствует.

Я неосознанно потянулась за теплом его руки. Дотронулась до слегка грубоватой, обветренной кожи, поросшей короткими темными волосками. Общество принца с каждой минутой нравилось мне больше и больше. А осознание, что он скоро уедет, и вовсе порождало тоску.

— Лив, чего ты боишься? Теперь точно никто не посмеет тебя тронуть.

— А если твой отец пожелает вышвырнуть меня вон? — цеплялась я за последнюю соломинку.

Принц коротко и недобро рассмеялся.

— Пусть попробует! — на миг его глаза стали серьезными и какими-то очень взрослыми. — Лив, я вернусь и все будет хорошо.

— И тогда ты меня отпустишь? — уже без особого желания уходить поинтересовалась я.

— Вряд ли, — озорно ухмыльнулся он. — все, мне пора!

Он попытался забрать руку, но я ухватилась за нее и притянула его к себе. Что я творила в тот момент? О чем только думала? Так ли на меня подействовала супер-конфетка Годии, но я жаждала его губ, и настоящего горячего взрослого поцелуя.

Принц приникнул ко мне, стремительно мазнул губами по лбу и выскочил, словно в комнате был пожар, оставив меня совершенно сбитой с толку.

— Пригнись! — приказала Лали, едва Оксана забралась в повозку, — И рогожей прикройся, не то позарится на тебя нечестный люд, да и мне по темечку тюкнет.

Исполненная брезгливостью, красавица потянулась к грубой замызганной ткани, расправила ее и осторожно обернула вокруг плеч, на манер плаща.

— С головой кутайся! — тут же прикрикнула великанша. — Вот умора вторженская! Поймают нас из-за тебя, ссильничают — будешь знать! В нашем Лордоновом Блонске, юным девкам лучше дома сидеть по ночному времени!

Оксана поежилась и нехотя залезла под рогожу целиком.

— Ох и вонять-то от меня будет! — посетовала красавица, устраиваясь на дне повозки.

— От вони еще никто не умирал! — уверенно заявила Лали, и до Оксаны донесся рассекающий воздух удар хлыста.

Лошадь тронулась и споро поскакала по булыжной мостовой. На дне было жестко, холодно и неудобно. К концу пути Оксану уже нещадно мутило.

«А все из-за Макса!» — думала она, — «Нет, ну когда он успел в эту жалкую изгойку так влюбиться?! Ну ничего, не зря я напросилась с ними в параллельный мир — Масленке не поздоровиться от наших новостей!»

Лали грозно прикрикнула на кобылу, и та, спешившись, остановилась.

— Вылазь, прибыли! — великанша первая сошла с повозки, и дерево с жалобным скрипом, без тяжести хозяйки разогнулось обратно.

Оксана скинула с себя грязную рогожу, и спрыгнув, огляделась вокруг: никакого дворца, как на заставке диснеевских мультфильмов о принцессах, тут не было и в помине. А была каменная громада, грязная и мокрая от прошедшего вечером дождя, украшенная кое-где диким вьющимся тут и там, плющом.

— Ты же сказала, мы во дворец поедем! — Оксана с трудом выбирала редкие кочки на подобие тротуара, чтобы не увязнуть своими «Лабутенами» в грязной жиже.

— Ну, так а мы где? — гренадерше было не до грязи: предусмотрительно обутая в высокие калоши, она быстро шла прямо по месиву к покосившемуся крыльцу.

— В хлеву! — пыхтела, прыгая Оксана, — В коровнике, свинарнике, да где угодно, но только не во дворце!

До первой ступеньки крыльца простиралось непреодолимое для Оксаны препятствие в виде огромной лужи. Ухмыльнувшись, Лали подняла ее за шкирку, шикнула на попытку взвизгнуть, и перетащила к неприметной двери.

— Вот умора вторженская, говорю же я! На кой красота сзади?

— А, ты меня через черный вход заводишь! — расслабилась Оксана.

— А ты хотела через парадный войти? — прыснула Лали, — и правда — умора! На трон, напрямую тебя не провести?

Лали постучалась тремя короткими ударами кулака, и дверь незамедлительно распахнулась.

— А, опять ты, толстуха! — в проеме показалась седая голова в коричневом шерстяном платье.

— Кто из альет есть? Новость у меня шибко важная! — проигнорировав «толстуху», весомо изрекла Лали.

Король Бартон, спешно поднятый с постели, заспанный и злой, хмуро оглядывал собравшихся в тронном зале.

— Вот Лордон! — в сердцах выплюнул он, — Зигмунд, ты уверен?

— Не уверен, отец! Чую, разнесет здесь Стивник все к Лордону, если мы снова тронем его вторженку. — Зигмунд тревожно, и вместе с тем с досадой поглядел на невесту и ее сестру, жавшихся друг другу, словно провинившиеся котята.

— С твоим братом лучше не связываться, — признал правитель. — Святая правда!

В груди у Флер все вновь оборвалось — призрачная надежда на устранение ненавистной пришлой девчонки таяла с каждым мгновением.