Тантэй набросал в кружки трав и тут же залил водой.

— Зато воду греть не надо, — улыбнулся кузнец.

— Это конечно все замечательно, — заворчал Пэстилай, — но ты достал то, что я тебя просил?

— Ты во мне сомневаешься?

— Да.

— Что ж, это взаимно. Я все сделал. Угощайтесь, — Тантэй отдал лорду его кружку и прошел к сундуку в другой части помещения. — Если бы ты, старый прыщ, сразу сказал мне зачем тебе оно понадобилось, хлопот было бы куда меньше. Да и прятать не пришлось бы… Вот, — мужчина достал блестящую черную глыбу и положил на железный стол.

— Что это такое? — поинтересовался Мэнэнлаэй.

— То, с чем тебе предстоит иметь дело последующие несколько месяцев, — ответил учитель.

— Это, господин Мэнэнлаэй, — взялся объяснять Тантэй, — обсидиан.

— Обсидиан? Но зачем он мне?

— Ты ему ничего не рассказал? — кузнец грозно посмотрел на мастера. — Эх… Хотя почему я спрашиваю. Из этой глыбы мы выкуем Вам клинок, милорд.

— Он сам выкует, — подчеркнул Пэстилаэй. — Это будет хорошей тренировкой.

— Тренировкой?

— Да. Одним только жаром обсидиан не расплавить. Тут нужно поработать с жизненной энергий. Я уже рассказывал, что жизненная сила меняется и взаимодействует в виде разных форм своего же проявления. Так вот, иногда можно добиться того, чтобы одна жизненная энергия подавляла или управляла другой. Жизненная сила обсидиана куда сильнее выражена, чем у прочих представителей неживой природы — и даже некоторых из живой, хотя она и не может сравниться с эльфийской. Чтобы выковать клинок из обсидиана, потребуется подавлять его жизненную силу своей собственной. Тогда ты получишь уникальное, настроенное под тебя оружие. Ну и еще подучишься в контроле и подавлении жизненной энергии. Курировать все это дело будет засранец Тантэй.

— Иногда руки так и чешутся засадить по твоей луковой башке молотком, — возмутился кузнец.

— Много у кого чесались руки провернуть подобное, — ухмыльнулся Пэстилаэй. — Поэтому я отсекал им руки — чтобы не чесались.

— Прошу, спокойнее, — встал между стариками Мэнэнлаэй. — Спасибо за то, что помогаете мне. Когда мы приступим?

— Вы уже хорошо управляетесь со своей жизненной энергией, господин?

— Думаю, я пока никак с ней не управляюсь, — вздохнул юноша.

— Да, пока что он в этом деле бесполезен, — добавил мастер. — Но ведь помимо умения управлять жизненной силой, ему еще нужно освоить кузнечество.

— Не слушайте этого мелкого старикашку, господин, но в одном он прав. Для начала бы стоит вам научиться ковать обычные мечи. Я с радостью обучу Вас.

— Мог бы и не говорить этого, старый верзила, это и так само собой разумеется.

— Милорд, могу я попросить Вас надрать этому карлику задницу, когда Вы освоите меч и свою жизненную энергию?

— Хотел бы я на это поглядеть, — засмеялся Пэстилаэй.

— Думаю, лучше этот конфликт уладить как-то более мирно, — засмущался молодой лорд.

— С ним иначе не получится, господин! Этот гад понимает только язык боли!

— Ох-ох, глядите, ополчились против бедного старика… Ладно, заканчиваем. Жарко здесь и сухо, нехорошо для моих косточек, — мастер похрустел шеей. — Пойдем, завтра еще вернешься сюда.

Пэстилайэ покинул помещение.

— Спасибо, — лорд Малесии поставил кружку на стол. — Рад был знакомству. Надеюсь на Вашу помощь и понимание, господин Тантэй.

— Ох, милорд, конечно! Заходите! В любое время! Да лучше без этого… Ну вы поняли, — кузнец подмигнул.

— Угу, — кивнул юноша. — Обязательно зайду. А мастер… Думаю, ему это будет больше не интересно. Сомневаюсь, что он скоро потревожит Вас.

— Надеюсь так.

Мэнэнэнлаэй вышел из кузницы и быстро догнал учителя.

— Забавный у вас друг.

— Друг? Знакомый.

— И как Вы познакомились? Цвет кожи господина Тантэйя… Он же не алиец?

— Конечно не алиеец. Где ты видел алийца, способного улыбаться? Он плориец. По крайней мере, родился он в пределах Бериара, где и проживал все детство и молодость. Встретились мы давно, он тогда у деда малыша Синмана кузнецом служил. Мне нужен был хороший меч, вот меня с ним и свели.

— И что? Вы получили желанное оружие?

— Ага, еще бы… Они крошились после двух-трех стычек.

— Не могу поверить, что господин Тантэй делает плохое оружие.

— Плохое? Вовсе нет. Просто они не были предназначены для меня. Эх… Были времена… Это невероятно злило его. Вечно пыжился и грозился, что никогда больше не выкует мне меч. Смешное у него лицо было тогда… Хотя в конце концов, я получил его, — Пэстилайю хлопнул по свисающему на портупее полуторнику.

— Клинок черный… Значит, он тоже выкован из обсидиановой стали?

— Да. Он специально перебрался сюда, чтобы выковать мой меч. Ну а потом остался, ибо нет в Дольфе кузницы лучше этой.

— Ваше лицо, учитель…. Вы выглядите довольным, рассказывая это.

— Не неси чушь.

Эльфы выбрались на верхний уровень Оркадама, свет Миндалитовго солнца был едва заметен.

— Сколько мы там пробыли? — удивился Мэнэнлаэй.

— Долго. Медитации занимают много времени. Я опять зайду за тобой завтра. Будь годов.

— Хорошо, я постараюсь.

— Ну, сладких снов, — махнул рукой старик.

— Спокойной ночи.

Мэнэнлаэй вернулся домой, поужинал и принялся за чтение. Утром следующего дня учитель вновь разбудил его поливанием холодной водой, после чего они отправились на нижний уровень Оркадама.

Прошла неделя тренировок и юномый эльф научился входить в транс самостоятельно. Параллельно он постепенно осваивал искусство ковки под началом Тантэйя. Спустя еще две недели проявилась истинная сила лорда — власть над гравитацией, хотя пока для ее использования требовались звуковые ассоциации. Также у Мэнэнлаэй сильно обострились чувства, благодаря чему он при должной концентрации мог ощущать живое существо в определенном раудиусе, — тогда же Пэстилаэй взялся обучать своего ученика искусству фехтования вслепую. К концу месяца молодой лорд и старик пошли на охоту в Подземный джунгли, откуда вернулись спустя три дня потасканные и усталые, но с головой вожака серых львов. На следующий день после возвращения Пэстилаэй отбыл на восток, оставив записку того же содержания, что и в прошлый раз.

Мэнэнлаэй не прекращал своих тренировок. Год в Оркадаме оказался совсем не таким беззаботным, как в Бериаре, но, тем не менее, очень продуктивным. Здешний люд был суров и строг. Однако, несмотря на это, алийцы заслужили уважение Мэнэнлаэйа своим усердным трудом и преданностью Дольфу. Пустынные эльфы и их город был центром промышленности, сердцем вооружения эльфийского войска, благодаря которому много веков эльфы преобладали над варварами с востока. Теперь же всех жителей Оркадама тяготело известие о том, что превосходство утеряно, от чего они работали еще усерднее, что радовало, восхищало и вдохновляло юношу, мотивируя его стараться еще больше.

Лорд Малесии продолжал охотиться в подземных джунглях, оттачивая свою реакцию и мастерство владения мечом, изучал книги, предоставленные Паскуртинаэйэм и выковывал себе меч из обсидиана.

Слухов о войне на востоке сюда доносилось мало, но те, что просачивались, ничего хорошего в себе не несли. Почти вся Эльпия отошла союзу из отступников и детей Хаоса, границы Малесии были под угрозой. Мэнэнлаэйа это сильно беспокоило, но он понимал, что в нынешнем положении не смог бы оказать Дольфу и Малесии должной поддержки.

Оставался последний год, прежде чем юный лорд примет свои законные обязанности — и юноша собирался сделать все, что от него зависело.

Северная граница Алии была пересечена несколько часов назад, с запада повеял свежий морской бриз. Мэнэнлаэй очень обрадовался задорному ветерку. С тех пор, как он год назад покинул Бериар, его волосы ни разу не трепались на свежем воздухе.

Экипаж лорда подошел к восточной дороге Доры, что стелилась под Южным хребтом и вела к Вернару — первому из городов горных эльфов. Большую часть пути эльфов сопровождало Белое море. Молодой лорд с ностальгией вспоминал о тех днях, когда лазил по морским скалам, любовался садами Белого города и общался с веселыми плорийцами.