Я улыбнулся от горького привкуса кончины. Смирившись, я собрался открыть свой правый глаз, чтобы дать ублюдкам последний бой, как раздался крик Ямадо:

— Убегайте!

Самурай отскочил от державших его Тани с Мишей и, вынув вакидзаси, проткнул себе живот со словами:

— Последнее дыхание!

Тогда тело Ямадо вспыхнуло и обратилось в пылающего синим пламенем духа, облаченного в черно-золотой самурайский доспех. Аура его была сопоставима со зловещей аурой темной сущности.

В тот же миг силы покинули меня. Звуки перестали доноситься. Картинка перед глазами постепенно тускнела. Мои товарищи бросились отступать. Я видел, но не слышал, кричащую Настю, которую оттаскивал Итачи.

Ноги подкосили, и я начал падать, окунаясь во тьму.

Лучи вечернего солнца, бьющие сквозь витражи, не позволяли Мэнэнлаэйю разглядеть лицо сидящей на троне фигуры.

По правую сторону от пьедестала стояло трое благородных эльфийских лордов. Все они были одеты в длинные шелковые наряды, украшенные драгоценными камнями на воротниках и рукавах. Смотритель Доры, земли дорийцев — горных эльфов, был одет в красное, хранитель Плоры, берегов плорийцев — морских эльфов, в синее, протектор Алии, где жили алийцы — пустынные эльфы, в серое. Не хватало еще двух цветов: зеленого и светло-коричневого — в которые обычно одевались лорды Малесии, края малесийцев — лесных эльфов, и Эльпии, дома эльпийцев — степных эльфов.

Фигура, сидящая на троне, встала и направилась к Мэнэнлаэйю. Лорды тут же поклонились. По их примеру склонил колени и Мэнэнлаэй.

Он был высок и бледен. Волосы Его были длинными и черными. Голова Его была увенчана серебряной диадемой с украшенными прозрачными камнями-пиками. Глаза Его, переливаясь синим и фиолетовым, горели тысячью маленьких огоньков, как звездное небо. Одежды Его были тяжелыми и неподвижными, в золоте и серебре. В каждом Его шаге ощущалась необъятная сила.

Тогда молодой эльф впервые увидел короля эльфов Тэархитэйя.

— Встань и скажи мне, дитя, как тебя зовут? — голос короля был спокойным и величественным.

— Мэнэнлаэй, Ваше Величество, — поднялся мальчик.

— Чей ты сын, Мэнэнлаэй?

— Сын Лэнлаэйя, лорда Малесии.

— Если твой отец лорд, почему же он не стоит рядом с остальными лордами, ибо я призвал каждого из них явиться ко мне.

Сердце Мэнэнлаэйя дрогнуло.

— Сын Лэнлаэйя…

— Кто ты, Мэнэнлаэй?

— Я… — мальчик растерянно смотрел себе под ноги. У Мэнэнлаэйя было много ответов на заданный вопрос и, в то же время, как он считал, ни одного подходящего.

— Я не знаю…

— Известно ли тебе, Мэнэнлаэй, кто сейчас лорд Малесии?

— Нет, Ваше величество…

— Как же ты поступаешь, Мэнэнлаэй, когда тебе что-то неизвестно? — король пристально наблюдал за молодым эльфом.

— Я читал или…

— Или?

— Спрашивал у отца и матушки… — горечь переполняла Мэнэнлаэйя, когда он произносил эти слова.

— Перед тобой нет книжных полок. Нет рядом твоего отца и матери — и никогда больше их рядом не будет.

Глаза Мэнэнлаэй повлажнели. Болезненный ком подступил к горлу.

— Тогда… — слова покидали уста молодого эльфа с большим трудом. — Могу ли я, Ваше Величество, спросить у Вас?

— Я слушаю твой вопрос.

— Кто сейчас лорд Малесии?

— Мэнэнлаэй, сын Лэнлаэйя.

Мальчика дернуло, и он невольно сделал шаг назад.

— Но… но… — но слова упрямо не хотели выходить.

— Понимаешь ли ты, Мэнэнлаэй, свою ответственность перед народом Малесии?

— П-понимаю…

— Искренен ли этот ответ? — король развернулся и подошел к трону. — Или он таков, ибо дан перед королем? — сел Тэархитей. — Тогда что за ним стоит? Желание угодить или страх?

— Я… я…

Выскочившая из-под широкого, расписанного золотым орнаментом рукава, бледная и тонкая рука короля призвала Мэнэнлаэйя остановиться. Окончательно сбитый с толку молодой Эльф внимательно наблюдал за Тэархитэйем.

— Известно ли тебе, Мэнэнлаэйя, что случилось той ночью?

— Нет, Ваше Величество… Могу я спросить?

— Я отвечу тебе, — Тэархитэй медленно кивнул, не спуская с мальчика пристального взгляда.

Мэнэнлаэй с трудном справлялся с чувствами. Постепенно к нему приходило понимание той внушительной силы, которой владел король эльфов. Она была куда менее грубой, чем физическая сила и куда более тонкой, чем сила ума. Проницательность, воля вождя — направляющий поток, что был способен единить разум и сердца эльфов неосязаемыми нитями; незыблемость в каждом движении и слове. Молодой эльф видел перед собой короля не только по титулу, но и по праву. По праву перед жизнью. Но с тем, отдавая дань столь величественному существу, Мэнэнлаэй, как волчонок, завистно глядевший на вожака и мечтавший превзойти его, испытал досоле неизвестное ему чувство настоящего соперничества.

— Брат предал нас. Эльпия была открыта для варваров. Нэнтинаэй, стоящий над эльпийцами, привел людей к твоему дому.

Это известие повергло Мэнэнлаэйя в шок. Дядю Нэнтинаэй он знал лично.

Малесийцы и эльпийцы были похожи друг на друга, как никакой другой эльфийский народ. Лес и степь. Гармония и свобода. Они любили друг друга и уважали, обменивались дарами лесов и степей, отдавали жизни друг за друга в битвах с варварами. О дружбе лордов Лэнлаэйя и Нэнтинаэйя знал весь Дольф. От рук этих великих воинов погиб не один варварский вождь, под их началом эльфийским армиям удавалось разбить не одно войско детей Хаоса.

Дядя Нэнтинаэй был частым гостем в доме Лэнлаэйя. Мэнэнлаэй запомнил его, как крайне жизнерадостного и веселого эльфа, который всегда привозил с собой сладости и подарки.

Молодому эльфу было трудно поверить в предательство предводителя эльпийцев.

— Лорды собрались здесь, чтобы узнать о грядущей войне, тяжести которой еще не знали ни эльфы, ни варвары. И я хочу спросить тебя, юный лорд Малесии, готов ли ты повести своих людей в бой? Готов ли отстаивать наши принципы и идеалы в войне против детей Хаоса и наших предателей? Готов ли отомстить за свою семью?

— Готов, — ответ мальчика был твердым. Ярость и злость переполняли его, как в ту ужасную ночь, когда варвары отняли жизни всей его семьи. Сомнениям больше не было места в душе Мэнэнлаэйя.

— Готов? — Тэархитэй повел бровью. — И что же Мэнэнлаэй сделает? Обучен ли Он управлять войском? Владеет ли мечом? Способен ли Он отдавать приказы, плата за которые — смерть его подданых?

Собранность Мэнэнлаэйя рухнула. Вопросы, поставленные королем — то, как они были поставлены, потеснили порыв ненависти, оставив после себя пустоту и непонимание. Молодой эльф опешил и не осмелился дать ответ.

— Что же ответит молодой лорд Малисии? Где же его прежний настрой? Не рухнул ли он, ибо был возведен на желании мстить — которое есть мнимый фундамент?

Мэнэнлаэй, пораженный своей беспомощностью перед вопросами короля, продолжал стоять в робком молчании.

— Но что же теперь? Молчание? Неужели у Мэнэнлаэйя нет гордости? Неужели лорд Малесии не готов помочь своим братьям? Неужели Его войско не выступит на помощь тем Эльпийцам, что отказались следовать за предателем? Неужели виновники в смерти Его близких не заслуживают наказания?

Смятение и непонимание вновь разбушевались внутри Мэнэнлаэйя. Молодой эльф отчаянно пытался понять, что же король хотел услышать от него.

— Я… я не знаю, Ваше величество… Не понимаю, как должен поступить, — мальчик посмотрел Тэархитэйю в глаза. Это было тяжелое испытание и Мэнэнлаэй едва сдерживался, чтобы не отвести взгляда.

— Чего ты боишься больше: сожалений о последствиях или сожалений о бездействии?

— Это… этого я тоже не знаю. Что мне делать, Ваше Величество? Чего мне бояться больше?

— Я рад, что юный лорд спрашивает, хотя у меня и нет ответов для него. Мэнэнлаэй слишком юн, но я говорю с ним так, как если бы он был зрел. У меня нет надежды на то, чтобы Он понял меня сейчас, но я хочу, чтобы эта беседа надолго оставался с Ним в памяти, к моменту, когда Ему откроется умысел короля. Пусть Он запомнит и следующие слова. Нет правильного и неправильного выбора. Есть выбор, за который будут осуждать и есть выбор, за который будут восхвалять. Есть выбор, после которого последует счастье и есть выбор, что будет глодать до конца отведенных дней. И выбор не должен быть спонтанен — пускай он не рождается от гневных чувств. Я желаю Мэнэнлаэю мужества, чтобы Он был способен делать непростой выбор, и ценного опыта, чтобы Его выбор всегда был результатом тщательного взвешивания. Что же касается Малесии… Она будет в хороших руках, пока юный лорд не вырастет способным покровительствовать над своей землей. Завтра Ему предстоит дорога к берегам Плоры, где он начнет свой путь становления благородным лордом. Засим я отпускаю Мэнэнлаэйя, чтобы Он привел мысли в порядок и подготовился к дороге.