— Это большее, что мы могли сделать для него… А теперь ступаем.
Я подвел Марса, не смог помочь ему достичь цели. Мне не удалось уберечь Мирзука, не вышло и раздобыть черноглазую тварь. Весь наш поход оказался бессмысленным.
Внутри все сжалось. Круговорот чувств сбивал меня с толку. Когда ярость и ненависть угасли, им на смену пришли сожаление и страх. Навязчивые мысли не покидали мою голову на протяжении всего пути. Горечь от утраты товарища, предательство человека, которого я искреннее любил, бойня в Визе, смерть невинного полуэльфа, мой внутренний конфликт ненависти и жалости, рациональности и чувствительности — все это терзало мою душу.
Моя сила вселяла ужас. Не осмелившись раскрыть согильдийцам правду, я размышлял о том, как смирить ужасающую мощь, что теперь таилась внутри меня.
Что же это было? Почему я ощутил отчаяние чужих душ? Почему оно внезапно проникло в меня? Почему моя ненависть разгорается? Что все это значит?
Не находя ответов, я метался от одной мысли к другой.
Мне было стыдно и горько. В голове восставал образ Регер. Я бросался от ненависти до желания понять и простить. Пытаясь преодолеть жажду отмщения, я отчаянно искал возможность оправдать Агату.
Боль, что оставляла после себя умирающая любовь, была невыносимой. Все то светлое и теплое, что когда-то подарила мне Агата, постепенно искажалось и преображалось в темное и злое. Невольные попытки сердца препятствовать этим душевным метаморфозам приносили только больше сожаления. Время, проведенное вместе в любимой, оказалось пустышкой. Мои чувства были не более, чем следствием ужасной шутки.
Состояние нашей гильдии было удручающим. Рудольф и Миша, охваченные страхом, больше не могли сражаться. Спартак был истощен. Я боролся из последних сил, чтобы не отрубиться. Хорошо держались только Канеки, Султан и Итачи. Однако, несмотря на тяжелое состояние, мы возвращались, не останавливаясь. Нужно было предупредить Диона.
Мы подошли к окрестностям Реграна до рассвета. Они кишели черноглазыми тварями и гоблинами. Над кронами деревьев клубился дым.
Но как?! Как они добрались сюда так быстро?!
Внутри все кипело. Боли и переживаний было так много, что грань между жалостью и ненавистью начала постепенно стираться. Раздирающие чувства придали мне еще немного сил.
Почему?! Почему?! Почему все это происходит?!
— Скорее!
Я безрассудно бросился вперед, пробираясь меж слуг Темного Короля.
— Давайте! Быстрее!
В деревне велось сражение. Немногочисленные солдаты, оставшиеся после инцидента с химерами, безнадежно отбивались от полчищ гоблинов и черноглазых во главе с хобгоблинами.
— Дион?! Где Дион?!
Вопль и крики живых постепенно стихали. Безрассудно рванув в Регран, я оставил согильдийцев позади.
Мое сердце разрывалось. Я не понимал, почему все это происходило. Чудовищная скорость, с которой все катилось к черту, ошеломляла.
Я добрался к таверне, где обнаружил во дворе мертвые тела Марда и его членов семьи.
Заскочив на второй этаж, я наткнулся на кучу гоблинских трупов у двери в нашу с самураем комнату.
— Ямадо!
— Опаздываешь!
Забежав в комнату, я увидел стоящего у дверей самурая с обнаженной, испачканной в крови катаной. Он упирался спиной в боковую стену.
— Давай, — я взял Ямадо под плечо. — Уходим!
На улице нас встретили подтянувшиеся согильдийцы.
— Ямадо — черт! Живой! — подскочил Спартак.
— Где Марс? — оглянулся самурай.
Никто не осмелился ответить. Ямадо понимающе опустил глаза.
— Нужно уходить, — Канеки оставался хладнокровен.
— Уходите… Ступайте в Гранбург.
— А ты?! — Рудольф вновь схватилась за меня.
— Я должен…
— Нет! — девушка потянула меня к себе. Почему ты убегаешь?! Почему ты оставляешь нас?!
Таня начала плакать.
— Пожалуйста, — сквозь слезы говорила она, — прекрати… Давайте просто уйдем…
Обняв девушку, я взглядом попросил Канеки придержать Рудольфа.
— Я догоню!
— Нет! — но Таня не отпускала меня. — Хватит! Я никуда не пойду!
— Таня, пожалуйста…
— Нет! Нет! Нет!
Я осмотрел своих согильдийцев.
— Ждите здесь. Таня, — я обхватил лицо девушки руками, — я должен спасти Шайу и Старика Мо. Я обязательно вернусь. Доверься мне.
Я откинул руку Рудольфа и сразу же рванул к дому Шайи.
Прочищая себе путь, я прикончил несколько хобгоблинов, которые были несоизмеримо слабее того, с которым мы столкнулись в Визе.
Тогда я встретил Диона.
— Дион…
— Иван…
Рыцарь выглядел устало. Его лицо кровоточило. Прежде, чем мы успели сказать друг другу что-нибудь еще, к нам выскочил хобгоблин. Уклонившись от атаки массивного молота, мы с Дионом бросились в наступление. Рыцарь, рубанув зеленокожему левую голень, поставил ублюдка на колено, а я, зайдя справа, всадил бастард прямо в шею твари.
— Мы уходим, Дион…
Протектор Реграна понимающе кивнул. Дион выглядел как человек, готовый принять свою смерть.
— Возьми его… — рыцарь просунул мне меч.
Я взял серебряный полуторник со скрежетом на душе. Беспомощность давила на меня, но я ничего не мог с этим поделать.
Беспрекословно приняв прощальный дар рыцаря, я бросился к старику Мо и Шайе.
Двор кишел ублюдками, которых я немедленно прикончил. Дверь в дом оказалась открытой.
Войдя, я увидел, как девушку насиловали три зеленокожих ублюдка.
Я озверел от увиденное и завопил, что было силы.
Недовольные твари тут же бросились на меня. Не рассчитав в порыве ярости мощь удара, я разрубил разом всех гоблинов и разрушил часть дома позади Шайи.
Девушка безвольно лежала на полу со стеклянными глаза. Она все еще дышала. Подсев к Шайе, я коснулся ее волос своими дрожащими руками.
Нас не объединяли ни годы знакомства, ни дружеские узы. Я даже не мог внятно ответить себе, почему бросился спасать старика Мо и Шайю. Мы были едва знакомы, но от чего-то мое сердце ужасно болело.
Потому что я верил во взаимопомощь? Потому что я хотел позаботиться о своих знакомых? Потому что я хотел казаться героем? Или потому, что я хотел спасти хотя бы кого-то?
Внутри не осталось ничего кроме горечи и сожаления. Я безвольно трясся над девушкой.
Я знал, что должен сделать, чтобы прекратить муки Шайи, но мое тело оставалось неподвижным. Мне не хватало духу.
Почему?! Почему все так?!
Внезапно я ощутил нечто невероятно зловещее и сильное, аура чего была несоизмеримо смертоноснее той, что окутывала седоволосого. Эта мощь давила меня. К Реграну приближалось нечто, от чего нужно было немедленно убегать.
— Пожалуйста… — тихо прохрипела девушка. — Умоляю…
На моих глазах выступили слезы. Сердце преисполнился жалостью, преодолевшей сомнение.
— Прости меня…
Я прервал муки Шайи одним взмахом меча. Клинок бастарда испил крови той, что я хотел спасти.
Мне стало дурно, а в груди неумолимо рвало и распирало. У меня больше не осталось ни сил, ни желания продолжать свой путь. Один лишь страх перед зловещей силой, что надвигать к нам, смог заставить меня убежать.
Я не пытался найти старика Мо. Теперь это казалось совершенно бессмысленным.
— Уходим, — я вернулся к таверне.
— Твои знакомые? — спросил Спартак.
Я отвел взгляд и промолчал.
— Нужно отступать, — Денис продолжал оставаться непоколебимым.
Однако стоило нам начать отходить, как мы тут же оказались замкнуты в кольце мертвецов и зеленокожих. Поселение было полностью охвачено ублюдками. Наше передвижение сильно замедлилось. Отбиваясь от прислужников темных сил, мы отчаянно прорубали себе путь к дороге на Гранбург.
Тьма подступала все ближе и ближе, пока я не начал ощущать ее совсем близко. Я остановился и замер, оглядевшись вокруг. Мои руки опустились. Все было тщетно. Капкан ужаса захлопнулся. Во вражеских рядах на западе образовалась брешь, из которой плеснули страх и смерть.
Верхом на черном олене к нам ступала облаченная в черный доспехах темная сущностью. Вся наружность шипастых лат была расписана множеством светящихся, красных знаков, походящих на руны. Пространство вокруг зловещей фигуры искажалось от ее невероятной силы.
