Герцог Андроник скрестил руки, как муж, который ссорится с женой.

— Все?

Тем временем его сын уже обнажил короткий меч.

— Не угрожай нашему гостю, — сказал ему герцог.

— Он старый бесполезный козел. Я могу его выпотрошить, и всем станет лучше.

Великолепный меч Деметрия — вороненый, позолоченный, с изображением сцены распятия — в мгновение ока осыпался ржавым прахом. Осталось лишь золото — на краткий миг; затем все окончательно распалось и покрыло пол грязно-оранжевым снегом.

Деметрий выронил рукоять, как будто ржавчина была заразна.

— Ах ты, сволочь, — выдохнул он.

— Ваш сын — единственная и величайшая помеха нашему делу, — сказал Аэскепилес, надежно заткнув юнца еще одним небольшим заклинанием. — Его даже твой народ ненавидит.

Андроник пожал плечами.

— Это как посмотреть. Он — моя плоть и кровь, к тому же отличный кавалерийский офицер. И я ему верю безоговорочно, во всем. Не то что некоторым чародеям.

— Не будьте глупцом, Андроник. Мне вы можете верить — мне больше некуда податься. Кронмир признал, что двум его агентам известно, как мы планировали переворот. И с кем.

Андроник погладил рыжеватую бородку.

— Тогда они должны умереть, — сказал он.

— Я позабочусь об этом, а вы пока берегитесь шпиона. Он слишком много знает.

Магистр опустил цилиндр с потолка и вручил его герцогу, тот жадно прочел послание и выругался. Однако он встретился с магом взглядом, когда покончил с делом, и улыбнулся.

— Я знаю, ты жаждешь его смерти, — проговорил герцог. — Но он выехал из города с войском, и через неделю я его возьму. В моей-то собственной стране? Дело почти улажено. Ты сможешь разобраться с ним герметически?

— Я был имперским магом, — ответил Аэскепилес. — С отрядом альбанских наемников я как-нибудь разберусь. — Он наклонился вперед. — Не перепрятать ли нам императора?

— Зачем? — возразил герцог. — Он в лигах отсюда, на западе, с доверенными людьми. Узурпатор так далеко не зайдет. По нашим сведениям, он движется на восток!

Дезидерата спрыгнула с лошади и поспешила по мерзлой земле, но было поздно.

Сьер де Рохан стоял с окровавленной шпагой, а один из ее фаворитов, сэр Август, лежал, и кровь хлестала из его бока, и текла изо рта — бежала и бежала, а он все лежал. Их взгляды встретились, и он — невероятно, но факт — улыбнулся.

Открыл рот, и крови стало еще больше — она полилась сгустками.

Дезидерата опустилась рядом, не обращая внимания на кровь и грязь, и положила его голову себе на колени.

Рохан рассмеялся.

— Ваш любовник? Значит, одним меньше. — Он склонил голову. — Моя королева, — произнес он с улыбкой.

Сэр Август смотрел на нее, словно видел в ней свое упование на небеса, и она устремилась внутрь, пытаясь...

Он удалялся, как гость, который уходит с праздника, не простившись с хозяйкой, а она летела за ним — через леса, где они ездили верхом; через поле, где ждал фургон со всеми их соколами, а дальше снова лесом, и вот он ускорил шаг, а она вдруг оказалась во тьме посреди разоренной страны. Она остановилась, глядя, как сэр Август уходит от нее по темному склону, не позволяя ей пролить на него свой золотой свет.

Дезидерата встала, перепачканная кровью — белое шерстяное платье сделалось алым и бурым. Она царственно подступила к сьеру де Рохану.

— Объяснитесь, сударь, перед тем как будете арестованы.

— Арестован? По приказу женщины? — расхохотался он ей в лицо. — В отличие от других, я просто защищаю честь вашего мужа — как делает на большем поле мой повелитель, великий капталь.

Она была совершенно спокойна.

— Мессир, вы в чем-то меня обвиняете?

— Для этого я слишком ничтожен, — ответил он, светясь внутренним светом. — Я удовольствуюсь тем, что вырву из его сада ростки зла.

Плечом к плечу с королевой встала леди Мэри. Она шагнула вперед и оказалась между ней и убийцей.

— Я считаю вас трусом и душегубом, — объявила она.

Улыбка галлейца сменилась выражением бешенства. Рука его дрогнула.

— Мэри! — предостерегла королева.

— Я думаю, что вы трус, который мучает королеву в отсутствие наших лучших рыцарей — они сражаются в землях Диких. — Мэри еще на шаг подступила к нему.

— Мы и есть ваши лучшие рыцари. В этой убогой стране нет рыцаря, способного выстоять против нас. Трус? Это я-то? Я вызвал его на бой и победил. Вы, альбанцы, выдаете черное за белое. Трусом был он. Его рука дрожала, когда он обнажал меч.

— А вы и радовались? Я и говорю, что вы лжерыцарь, трус...

Она подалась вперед.

Он, не владея собой, выбросил руку, ударил, и леди Мэри опрокинулась.

— Арестуйте галлейца, — распорядилась королева.

— Ведьма, — тихо сказал Рохан.

Дезидерата на миг пересеклась с ним взглядом и ответила:

— Вы хотите войны? Будь по-вашему.

Король сидел на троне в окружении своих офицеров и почесывал за ухом волкодава.

— Вы совсем идиоты? — прорычал он. — Я требую немедленно освободить моего офицера! Он не совершил никакого преступления...

— Он ударил мою дочь перед полусотней свидетелей! — взревел управляющий. — Клянусь Богом и всеми святыми...

Де Вральи повернулся к нему.

— Если желаете сатисфакции — вызовите меня, и мы уладим это дело.

Граф отвесил капталю ледяной поклон.

— Не знаю, милорд, какие странные обычаи заведены у вас, галлейцев, но в Альбе, здесь, существуют законы, которые едины для всех. Ваш человек нарушил их уйму: допустил оскорбление величества и покусился на невинную женщину...

— Которая прилюдно назвала его трусом — хорошенькое дело для женщины! Да как она посмела глаза-то поднять на такого человека! — вскипел капталь. — В Галле женщины знают свое место!

Тишина воцарилась совсем уже гробовая, а Гастон д’Э, завзятый миротворец, с отвращением зыркнул на своего хама-сородича.

— Неужели, кузен? По-моему, ты фантазируешь.

Капталь обрушил свой гнев на кузена.

— Возьми свои слова обратно, — процедил он.

Граф д’Э устроился поудобнее.

— Нет. Я, граф д’Э, заявляю, что ты лжешь. Женщины в Галле вольны высказываться при дворе так же свободно, как мужчины. Ты подменяешь реальный мир вымышленным, который тебе удобнее. А я не собираюсь порывать с действительностью.

Король вскочил на ноги.

— Черт бы вас всех подрал! — загремел он.

Даже капталь отступил на шаг.

Король обошел королеву, которая сидела молча со скрещенными руками.

— Твоя дочь повела себя как базарная баба — она оскорбила рыцаря! — сказал король графу. Затем приблизился к капталю. — Твой человек использовал дуэль как предлог для убийства и выступил с пространными голословными утверждениями насчет супружеской верности моей жены — ты знал об этом, капталь?

Капталь без труда выдержал взгляд короля.

— Это не тайна, об этом все говорят, — ответил он и пожал плечами. — Но мой человек убил вашего джентльмена в связи с разногласиями личного свойства, которые не имели ни малейшего отношения ни к королеве, ни к закону. Они оба рыцари и подчиняются только закону войны. Сэр Август оказался несостоятельным. Я читал ваши законы. Если мой человек выдвинул обвинение против королевы, то пусть она предъявит своих свидетелей. В противном случае получится, что его арестовали за спровоцированное нападение на женщину.

— И часто галлейцы избивают женщин? — осведомился граф Приграничья. — В кавалерийском училище я ни о чем подобном не слышал. Это какой-то раздел закона войны?

Капталь повернулся, но обнаружил короля стоящим рядом с графом д’Э.

— И я бывал в Галле и согласен с графом. Итак, капталь! Готовы ли вы драться с нами обоими?

Капталь перевел дыхание.

— Разумеется.

— Со своими кузеном и королем — ты сразишься с нами обоими? — переспросил король. — Если победишь, тебя отлучат от этого двора. Если проиграешь, твоя ложь будет доказана. — Король нередко был беспечен и прямолинеен. Кое-кто из присутствующих ни разу не слышал, чтобы он изъяснялся в подобном тоне. — Ты славный рыцарь, капталь, но иногда — дурак дураком. Тебе, похоже, кажется, что мы друг другу ровня, обычные джентльмены со шпагами, и выступаем на каком-то бесконечном турнире. М-м?