— Милорд. Это... — В факельном свете его лицо казалось белым, губы сжались в узкую полоску. — Там человек, который называет себя главой шпионской службы Андроника. Он умоляет о немедленной аудиенции.

Герцог шевельнул правой рукой, и появился светящийся зеленый щит — пузырь, который, немного угасая по ходу, проплыл сквозь занавеси.

— Раздень его донага, Майкл. Дай ему что-то из моей одежды, но забери все камни, все кольца — все подчистую. Длинная Лапища...

— Сделаю, — отозвался мечник. — Мне случалось обыскивать разную сволочь.

— Если заметите что-то хоть отдаленно похожее на нападение — убейте его. И, пока не разденется, не подпускайте его к палатке ближе, чем на сто ярдов. — Герцог отложил кинжал.

Йоханнес стоял с обнаженным мечом.

— А вдруг... он сам...

Глаза у герцога засверкали.

— С этим я разберусь, — сказал он.

— Джулас Кронмир, милорд, — доложил сэр Майкл.

Кронмира ввели. Вокруг него щетинились клинки, и все же он держался с известным достоинством. Поклонился он очень медленно — почти пародируя поклон.

Морган Мортирмир вытаращил глаза.

— Я вас знаю! — воскликнул он.

Кронмир еще раз, очень медленно, кивнул.

— Амулет! — сказал Мортирмир. — Милорд, я знаю, что там взорвалось. Я держал это в руках, будь я проклят!

— Не тот, а другой, — уточнил Кронмир. — Но — да. Вы предупредили меня, а я не послушал.

Меч отца Арно взлетел и прикрыл спину Мортирмира.

— Вы знакомы? — осведомился Йоханнес.

Мортирмир кивнул, по молодости не понимая, к чему идет дело.

— Да, мы встретились в древнем храме Минервы на холме, а потом в гостинице. Он показал мне амулет.

«Он говорит правду, — сказал Гармодий. — Христос распятый, я не заглядывал в его воспоминания. Но вот тебе, пожалуйста».

Кронмир огляделся.

— Вам незачем гадать, — сказал он. — Я скажу. Но только при условии, что вы меня защитите.

— Ты переметнулся? — спросил герцог.

— Если бы нет, это был бы странный способ совершить самоубийство, — ответил Кронмир.

— Ты скажешь нам все: имена, места, даты. — Герцог подался вперед.

— О герцоге Андронике и его плане — да, — поклонился Кронмир. — Он предал меня. Но о бывших хозяевах я не скажу ничего.

— Он не в том положении, чтобы торговаться, — заметил Длинная Лапища.

— Но, как видите, торгуюсь, милорд, — парировал Кронмир. — В конце концов, я знаю, где находится император.

Герцог снова откинулся на подушки. Он перехватил взгляд отца Арно.

— Знаете, — сказал герцог, — порой я невольно задумываюсь, правда ли, что Бог не на моей стороне. — Он обратился к Кронмиру: — Положи руки между моими и поклянись.

Кронмир опустился на колени. Он произнес простую клятву, как всякий военный, который вступает в отряд.

— Вы поверите убийце? — вознегодовал Длинная Лапища.

— Который поклялся наемнику. Мы же достойные люди? — слабо усмехнулся герцог. — Мне нужно поспать. Охраняйте мастера Кронмира, полагаю, он станет нашим ценнейшим приобретением. Спрячьте его, а главное — держите подальше от дворца. Длинная Лапища, он твой. Если Гельфред ранен, то кто командует разведчиками?

— Я предложил бы Фейвора, — сказал Йоханнес. — Но у него стрела в брюхе. Его спасли, но поправляться он будет... примерно столько же, сколько вы.

— Тогда Старлинг, — сказал сэр Майкл. — Он урод, но грамотный урод.

— Так и сделайте, — велел герцог. — О господи! — Он снова лег. — Император. Не вздумайте погибнуть, Кронмир.

— Не собираюсь, — улыбнулся тот.

Глаза герцога закрылись, а потом распахнулись.

— Постойте! — сказал он. — У меня есть план.

Йоханнес застонал.

— Начинается!

Амиция в конце концов склонила старого рыцаря еще раз пройти через Эднакрэги зимой. Он выздоравливал месяц — месяц безжалостных допросов женщины, не обремененной ни манерами, ни моралью. Амиция никогда не встречала людей, похожих на леди Севера, и надеялась, что впредь и не встретит.

В день, когда сэр Джон объявил, что они заберут своих купцов и выступят в дорогу, Гауз улыбнулась Амиции с другого конца своей комнаты.

— Неужели ты так сильно по нему скучаешь? — спросила она, и у Амиции замерло сердце.

Но Гауз продолжила:

— Ты знаешь леди Мэри, подругу королевы?

Амиция успела достаточно оправиться, чтобы защититься. Она ответила осторожно:

— Мы встречались после великой битвы.

— Нет никаких «великих битв», женщина, — рассмеялась Гауз. — Твоя леди Мэри обручена с моим Гэвином.

— Да, я слышала, что между ними что-то есть, — кивнула Амиция, не снижая бдительности, а Гауз расхохоталась.

— Вот она, моя старушечья доля! — сказала она. — Сидеть дома и болтать о любовницах сыновей. — Она подалась вперед. — Ты мне нравишься, ведьма.

Эти слова Амиция помнила до конца своих дней.

Граф Севера отрядил двадцать рыцарей и без малого сотню солдат сопровождать караван через снега, и они выехали на санях. Северяне владели многими способами зимних перемещений, почти забытыми — если вообще известными — в Альбинкирке, и этрусские купцы потрясенно и с некоторым восторгом увидели, как лихо несутся запряженные лошадьми сани вдоль Эднакрэгского озера. За пару часов они легко покрывали десять лиг, а то и больше; затем упирались в очередной крутой хребет, за которым лежало следующее озеро. Военная дорога была достаточно проходима для саней, но однажды пришлось сгрузить все до последнего тюка и тащить на себе.

Колонну сопровождал младший сын графа, командовавший отцовскими людьми. Он был замкнут и хмур, как многие юноши, и все же Амиция сочла его привлекательным — не бледным подобием старших братьев, а юнцом, который уже показывает себя серьезным, осторожным мужем. Он подошел, когда она наблюдала за тюками с мехом, которые втягивали веревками на кряж.

— Зима всегда с нами, — проговорил он. — Мы и воюем зимой, и путешествуем, если приходится. В эту пору Дикие большей частью спят. — Он придвинулся к ней. — Каков сейчас Габриэль?

Она резко замкнулась и мысленно, и выражением лица.

— Он хороший рыцарь, сэр. Больше мне нечего добавить.

Через шесть дней они добрались до речной развилки, где началась вся история, и сани выехали на лед. Они постоянно проваливались, но не настолько, чтобы растерять груз. Днища фургонов имели форму лодок и были водонепроницаемы.

Северяне знали о зиме все.

А увидев меж конских ушей Альбинкирк, Амиция позволила взору слегка затуманиться.

Езда предоставила ей слишком много времени для раздумий.

Во дворе городской крепости Амиция на прощание поцеловала сэра Джона, а малочисленное население ликующе приветствовало своего капитана, купцов и молодую монахиню.

Она выдержала серьезную беседу с епископом и вернулась к своим обязанностям у Южной переправы.

В трехстах с небольшим лигах восточнее слуги выносили из красивого мозаичного зала еловые ветви. С Крещения прошел почти месяц. Старый герцог Фраке заседал в большом зале в обществе сына и дюжины офицеров, которые выстроились перед ним, как просители, включая магистра Аэскепилеса — тот притаился сзади, как преступник.

— Мне пришлось, отец. Он был само отродье сатаны — гнал нас из города и побивал всюду.

Деметрий стоял перед отцом, расправив плечи. Он вроде как не испытывал ни малейших угрызений совести.

Андроник, взявшись за подбородок, сидел на массивном стуле, очень похожем на трон.

— Ты попросил, и я ответил: нет. Тогда ты отправился без моего ведома с тем колдуном, и он убит.

— Ну и что? — возразил Деметрий. — Он мертв и похоронен. Принцесса распускает его отряд. Она действует осторожно — а как еще быть, когда имеешь дело с таким гадючником? Но через несколько дней они уйдут, и мы сможем выступить на юг.