Внезапно он ощутил любовный позыв. Командир повстанцев никогда не воспринимал Бесс как женщину, а теперь она вдруг пахла как женщина и вела себя как женщина. «Я совсем обессилел», — подумалось ему.

— Да, все станут свободными, — повторила она и повернулась к нему лицом.

В свете пламени от костра он заметил блеск ее глаз. Вовсе не сестринский. Редмид насторожился, но Бесс нагнулась вперед и поцеловала его. Поцелуй вышел соленым и крепким, как она сама.

— О, Бесс...

Он хотел сказать ей, что он все еще их командир и должен служить примером. Его тело настолько ослабло, что он практически засыпал... Однако у его рук имелись другие планы — одна скользнула по ее спине, вторая отыскала ее живот, такой же твердый, как у него. Бесс схватила его ладонь и куда-то потащила — и та оказалась у нее на груди. Все мысли о сне тотчас улетучились.

Нэт Тайлер стоял в нескольких ярдах от них, сжимая в руке кинжал.

— Что ж, — пробормотал он.

Тапио Халтия выдохнул и отпустил небольшое любовное заклинание, которое только что применил.

Люди такие простые. И их самки тоже. Множество правил, куча традиций, хочется бросить их прямо здесь. В конце концов, они тоже порождения Диких. Ничем не отличаются от оленей или бобров.

Он призвал свой меч, и тот явился. Затем ирк наложил заклинание исцеления на ступни и лодыжки. Исключительно из-за своего дурацкого высокомерия он подвергся нападению боглинов. Какая ирония, что люди спасли его. Боглины должны были подчиниться ему, но не сделали этого. И все из-за Шипа.

Его ладонь сжала рукоять меча. И тот пропел ему в ответ.

«Я мог бы перебить их всех», — подумал Тапио Халтия.

Ирк откинулся на спину, прислушиваясь к крови земли. К двум совокупляющимся зверушкам. Прошло много лет, когда он в последний раз бывал среди людей. У пришедших из-за Стены совсем другой вкус. Они выбрали Диких. Природу. А эти все еще оставались рабами собственных привычек.

«Я могу перебить их в любое время, — рассуждал Тапио. — А может, оставлю себе в качестве домашних животных. Или охотничьих собак».

Он дотянулся до крови земли и призвал своих рыцарей.

Несколько дней Морган Мортирмир приходил в себя после драки. Сначала он спал сутки напролет, потом проснулся и увидел знатную даму, склонившуюся над ним. Правда, сначала ему пришлось признать, что на самом деле она куртизанка, а может, простая проститутка. Девушка совсем не походила на шлюх, встречавшихся ему в Харндоне: она наносила экстравагантный макияж и складывала бантиком губы. А прямо сейчас меняла ему повязку на голени — рана там разошлась и сильно кровоточила. Морган наблюдал за уверенными движениями ее рук и гадал, где же она научилась так ловко бинтовать.

— Ты собираешься спать здесь целую вечность? — с улыбкой поинтересовалась девушка. У нее были очаровательные раскосые глаза. — Мне уже не терпится вернуть свою кровать.

— Чересчур вежливо попросила, дорогая подруга, — заметил он.

После небольшой паузы до него дошло, что сказал он это по-альбански, пришлось повторить заново, только уже на высокой архаике.

Она снова улыбнулась.

Морган осторожно поднялся — на нем была лишь рубаха, видимо, принадлежавшая нордиканцу, поскольку доходила Мортирмиру до самых колен. Девушка стояла настолько близко, что он чувствовал ее запах — нежный аромат цветов с немного резковатым оттенком. На ней было платье насыщенного бордового цвета, надетое поверх бледно-зеленого облегающего кертла из шелка. По крайней мере, материал выглядел как шелк.

Морган вздохнул.

— Где мессир Деркенсан?

— А ты неплохо соображаешь, сэр варвар. Я не видела его уже три дня. В городе много чего произошло. — Она присела на край кровати. — Я бы хотела поесть, но у меня нет денег. Еще мне бы хотелось, чтобы меня перестали пугать. Я ухаживала за тобой, надеюсь, ты хоть как-то отблагодаришь меня. — Девушка пожала плечами. — Правда, от мужчин этого редко дождешься.

— Как тебя зовут, деспина? — спросил Мортирмир.

Трудно изобразить придворный поклон, когда пытаешься натянуть чулки. Еще повезло, что в Харндоне носили раздельные чулки, а не сшитые вместе, как в Галле. Это значило: натянуть один, разгладить его на бедре, подвязать к поясному ремню брэ, застегнуть пряжкой подвязку...

Он никак не мог найти свои подвязки.

— О, так это твои? — чересчур наигранно заметила она. — А мне они так понравились. — Девушка подняла подол платья и показала ему свои коленки... и его подвязки.

— Они... М-м-м... Они подходят тебе гораздо больше. Чем... — Он покраснел, запнулся и умолк.

Собеседница засмеялась.

— Сколько тебе лет, сэр? Как тебя зовут и какой у тебя титул?

— Мне шестнадцать, деспина. А зовут Морган Мортирмир. — Он осмотрелся. — Нет ли у мессира Деркенсана какого-нибудь кожаного шнурка? Или чего-нибудь, что я мог бы использовать вместо подвязок?

Снова звонкий смех.

— А почему бы тебе просто не попросить назад свои?

— Опыта в подобных вещах у меня не имеется, но я почему-то уверен, что это было бы не слишком галантно с моей стороны.

Вместо того чтобы захихикать, она смерила его суровым взглядом.

— Уж не пытаешься ли ты уложить меня в постель, сэр? Если это деловое предложение, я могла бы его принять, но гарантирую, после этого мой нордиканец сильно разочаруется в нас обоих.

Мортирмир встретился с ней взглядом. Это был самый долгий разговор с женщиной, за исключением матери, в его жизни. И ему показалось, что он справляется неплохо.

— Я думал, что просто флиртую. Говорю же, мне нужна практика.

— Ах, что до флирта, вряд ли из меня выйдет хороший учитель, потому что в конечном счете я всегда говорю «да».

Девушка выжидающе смотрела на него, сидя на краю кровати и болтая ногами, словно маленькая девочка.

Наконец Морган отыскал свой дублет и просунул в него руки.

— Звать-то тебя как, деспина?

— Анна, но знают об этом лишь немногие. — Она поднялась с кровати и расправила юбки. — Так ты купишь мне немного еды, сэр рыцарь?

— Я пока еще не рыцарь, чересчур молод, — поправил ее Мортирмир, а после сообразил, что воспринял ее слова слишком буквально, и улыбнулся. — С радостью накормлю тебя.

— Тогда я расскажу тебе все, что знаю о флирте. Для начала, если захочешь поцеловать девушку, нужно почистить зубы.

Анна одарила его улыбкой, чтобы хоть как-то смягчить колкость, и он отвел взгляд.

— У тебя есть деньги? Заметь, я не стащила твой кошелек и не сбежала с ним.

— И почему же ты этого не сделала?

— Мне нравится Деркенсан. Но он ушел, а я проголодалась. Все время думала о твоем кошельке. Не слишком прямолинейно вышло?

Мортирмир стремительно познавал мир.

По лестнице они спустились в таверну, в которой нордиканец снимал комнату. У входа в общий зал их остановила жена хозяина заведения — симпатичная женщина лет сорока в темной, почти черной, одежде. О ее зажиточности свидетельствовали длинные четки из кораллов с золотым распятием и черная вышивка на рубашке. Она выставила руку, преграждая им проход в общий зал, и вежливо кивнула Мортирмиру.

— И кто же ты будешь такой, кириос[29]?

На мгновение юноша смутился, потом осознал, что он не в своем постоялом дворе, да и спустился из комнат хозяйки с шлюхой, какой бы высококультурной она ни была.

Морган отвесил поклон и объяснился:

— Деспина, мой друг Деркенсан, нордиканец, спас меня, а эта приятная молодая особа ухаживала за мной, пока я три дня приходил в себя на одной из ваших подушек. Я не пытаюсь ускользнуть, не заплатив по счетам, просто хотел перекусить со своей спутницей.

Женщина наклонила голову, глянула на Анну и, презрительно фыркнув, заметила:

— Что ж, могу себе представить, как именно она за вами ухаживала.

— Правда можете? — парировала девушка.