— Я бы не стал ссориться со всей семьей ради мимолетного увлечения, — Тимур приподнялся и положил голову ей на колено.

Лиза пригладила его волосы.

— Ты знаешь, я ужасно прилипчивая. Как собака.

— Знаю, — он засмеялся. — И очень надеюсь, что ты не отлипнешь.

Она торжественно кивнула.

— Хорошо. Давай купим одну общую квартиру, — произнесла она таким тоном, как будто давала присягу. — А теперь пойдем и приготовим ужин, пока единственный мужчина в мире, кто хочет жить со мной, не умер с голоду.

Он все-таки спросил, убирая тарелки:

— Лиза, а твой отец?

Она ответила, не задумываясь:

— Он умер еще до моего рождения. Я его не знала. В общем, тогда эта женщина и начала винить меня во всех своих бедах. Знаешь, как ты меня бесил своим нытьем по поводу своего отца? Тебя, видите ли, не так любили, как ты того хотел. Бедненький несчастненький мальчик, полный душевных страданий на ровном месте.

— У меня мурашки по коже от твоих слов. Как будто ты меня ненавидишь.

— Завидую, быть может, — Лиза потянулась к нему с поцелуем. — Но я завидую большей части населения этой планеты, так что ты не одинок.

Зазвонил её телефон, и она, чертыхнувшись, посмотрела на экран.

— Незнакомый номер, — сказал Тимур. — Не бери.

— С ума сошел, — возмутилась она. — У меня же старая бабушка! Алло?..

Её лицо менялось как по волшебству — беда отражалась на нем, как на рисунке Мунка.

— Это из больницы, — положив трубку, сказала Лиза. — Бабушку госпитализировали.

Оказалось, что бабушка-пешеход схлопотала перелом шейки бедра.

— Понимаете, — объяснил им молодой хирург, демонстрируя подсвеченный рентген, — при остеосинтезе эти переломы очень плохо срастаются, кости уже слабенькие, и процесс может занять и три месяца, и целых шесть. И на всё это время ваша бабушка будет обречена на неподвижность. Она сможет лежать в постели или сидеть в кресле, но не более того. А без активностей у пожилых людей обостряются все хронические заболевания, может развиться легочная недостаточность, сердечно-сосудистая недостаточность… Мы предлагаем вам эндопротезирование тазобедренного сустава, если результаты обследования покажут, что у вашей бабушки нет противопоказаний к операции. Так она сможет куда быстрее встать на ноги.

Тимур сжал руку бледной, напуганной Лизы.

— Конечно, — сказал он. — Что для этого нужно сделать?

— Ну либо побегать с документами, чтобы получить квоту на бесплатную операцию, либо сделать её на платной основе. Это довольно крупная сумма.

— У меня она есть, — сказал Тимур, — вы готовьтесь спокойно к операции.

— Откуда у тебя деньги? — спросила Лиза уже в коридоре.

— Я же скупердяй и зануда со страстью к накопительству. Вот и накопил.

— Спасибо, — просто сказала Лиза и слабо улыбнулась. — А я вот копить не умею… Ты побудешь с ней, пока я съезжу за её вещами? Мне разрешили остаться на ночь.

— Конечно. Я с удовольствием посижу с твоей бабушкой.

— Ладно, я помчалась. Не утомляй её разговорами, пусть поспит.

— Не волнуйся. Не буду совать нос в твои тайны.

Лиза засмеялась, быстро поцеловала его и ушла.

Анфиса сразу оплатила себе отдельную палату и теперь возлежала на больничной койке с видом царственной особы, попавшей в крестьянскую избу.

— Привет, барашек, — улыбнулась она, — Лиза оставила тебя мне на растерзание?

— Она скоро вернется, — ответил Тимур, усаживаясь в кресло. — Вам что-нибудь нужно?

— Возможно, утку?

У него стало такое испуганное лицо, что Анфиса расхохоталась.

— Шутка, — сказал она. — Ты действительно собираешься оплатить мою операцию?

— Почему бы и нет?

— Это очень мило с твоей стороны. Вероятно, пришло время спросить, каковы твои намерения в отношении моей внучки?

— А как вы думаете?

— О нет, дружок. Методика вопроса на вопрос в моем случае не прокатит.

— Мы с Лизой собираемся купить общую квартиру.

Анфиса приподнялась на подушке, явно встревожившись.

— Это серьезное решение.

— Ага.

— Лиза рассказала тебе о своем прошлом?

— Нашлись разговорчивые доброжелатели, — неохотно ответил Тимур. — Это не важно.

— Это важно, — с нажимом ответила Анфиса. — Я не хочу, чтобы ты бросил Лизу после того, как она расслабиться и начнет доверять тебе. При разбитом сердце эндопротезированием не обойдешься.

— Вы второй раз уже говорите о том, что я разобью Лизе сердце, — раздраженно сказал Тимур. — И если честно, мне ужасно надоело, что все вокруг причитают из-за неё и пытаются меня отговорить.

Анфиса помолчала. Потом набрала в грудь воздуха и заговорила:

— Отец Лизы умер, когда Наталья, её мать была беременна.

— Мне всё равно.

— Он поехал на север, на заработки, чтобы обеспечить свою молодую семью.

— Я не буду вас слушать, — сказал Тимур и попытался встать.

— Сядь, — властно велела Анфиса. — По крайней мере, раз уж ты считаешь себя взрослым человеком, то должен четко понимать, что такое Лиза.

Тимур молча сел обратно, сердито закрыв глаза.

— Вместо заработков Алексей поймал пневмонию и скоропостижно скончался. Для Натальи это был тяжелый удар, её горе требовало выхода, и она направила его на новорожденную Лизу. Я работала проводником на РЖД и редко бывала дома, потому что осталась единственной, кто мог кормить дочь и внучку. Сначала я думала, что это послеродовая депрессия или что-то такое, но шло время, а Наталья брала ребенка на руки лишь для того, чтобы накормить его и сменить пеленки. Ни нежности, ни заботы. Сейчас я понимаю, что мне надо было сразу забрать Лизу у её матери, но тогда я недооценила проблему. В итоге, они приспособились жить вместе. Наталья загнала внутрь свою нелюбовь и более-менее сносно выполняла родительские обязанности. А Лиза быстро научилась вести себя тихо и не попадаться лишний раз взрослым на глаза. Было время, когда я думала, что у неё аутизм, но спустя восемь лет Наталья встретила мужчину, за которого собралась замуж. Его звали Михаил Соловьев.

— В газетах писали, что он и есть отец Лизы.

— Отчим. Но это было неважно, потому что он сразу удочерил её, а Лиза любила его как отца. Больше, чем отца. Больше, чем кого бы то ни было в своей жизни. Ребенок, не знавший родительского тепла, вдруг встретил взрослого человека, который действительно был добр к ней. Возле него она стала обычной, жизнерадостной девочкой, которая, как оказалось, умела смеяться и много болтать. Она следовала за ним по пятам, как десять лет спустя будет следовать по пятам за Русланом. Лиза всегда привязывается моментально и очень сильно.

Тимур открыл глаза и посмотрел на Анфису.

— Этот Михаил… Он плохо с ней обращался?

— Никогда, — твердо ответила Анфиса. — У них была удивительная связь и взаимопонимание, будто они действительно были родными людьми. Соловьев часто гулял с Лизой и играл в настольные игры, и у них постоянно были какие-то секреты… Чем больше они сближались, тем меньше это нравилось Наталье. Она хотела любви лишь для себя, скандал следовал за скандалом, и я думаю, что Соловьев давно бы ушел из этой семьи, если бы ему не жаль было оставлять Лизу. Но становилось все хуже и хуже. Иногда Наталья просто выставляла Лизу за дверь, и та по нескольку дней жила у меня или у подруг. Потом Наталья становилась спокойной и отчужденной, и жизнь вроде бы налаживалась, но всё равно все будто бы ходили по минному полю. Лиза и Соловьев хитрили, когда Наталья приходила с работы, они не общались друг с другом, и Лизе даже нравилась эта игра. У детей вообще очень подвижная психика, и они легко приспосабливаются к разным безумствам окружающего мира. Из тихого и напуганного ребенка Лиза превращалась в жизнелюбивую, энергичную девушку. У неё начались месячные, мы купили ей первый лифчик. И вот тут у Натальи где-то и сорвало резьбу.

Анфиса вздохнула.

— Если бы я могла всё это понимать также отчетливо, как сейчас! Но Наталья по большей части времени была нормальной, а её вспышки плохого настроения не приводили к глобальным проблемам. Пока она не ударила Лизу в первый раз. Соловьев пришел в бешенство. Обычно спокойный и терпеливый, он страшно вышел из себя, пригрозил психушкой и пообещал уехать с Лизой. И этим породил в Наталье паранойю. Теперь она все время ждала, что её дочь и муж сбегут из дома вместе. Были дни, когда она, уходя на работу, запирала Лизу и не пускала её в школу. Лиза скрывала это от отчима и меня, чтобы не порождать новые ссоры. Но Наталья словно сошла с ума, она обрушивалась на Лизу, и… в конце концов снова била её. А Лиза прятала синяки.