Только сейчас он понял, что незнакомая седая женщина была похожа на Анфису и Лизу одновременно.

В университетском кафетерии пахло булочками и хлоркой.

Немолодая уборщица, кажется Анна Владимировна, домывала полы.

Народу было мало, а чай в пластиковом стаканчике напомнил Тимуру их вторую встречу с Лизой — в дешевой столовой. Тогда она призналась ему, что пятнадцать лет была любовницей его отца.

— Меня зовут Наталья Скамьина, — спокойно сказала женщина, — я мать Лизы.

— Тимур, — ответил он, едва не добавив «сын Руслана».

Торин, сын Траина, блин.

— Лиза никогда о вас не рассказывает, — заметил Тимур, приглядываясь к своей суровой собеседнице. Он не знал, как с ней разговаривать и как объяснить ей, почему у него столько вопросов.

— Она предпочитает делать вид, что её родителей не существует.

— Сложные семейные отношения?

Наталья кинула на него внимательный взгляд.

— Вы друг Лизы?

— Типа того, — уклончиво ответил Тимур. Он был почти уверен, что Лиза не хотела бы его откровений с её матерью.

— Послушайте, молодой человек, — решительно заговорила Наталья, — я понимаю, что со стороны ситуация выглядит несколько странной, но не думаю, что вас это касается…

— Что вы искали в её сумке? — перебил её Тимур.

Он не слишком надеялся на ответ, но Наталья тяжело вздохнула и произнесла после длинной паузы:

— Её новый адрес.

— Нашли?

— Нашла паспорт с пропиской.

За спиной Тимура раздался дробный стук высоких каблуков — слишком быстрый шаг для очень узкой юбки.

— Вставай, — резко велела ему Лиза, не глядя в сторону Натальи.

У неё было белое, словно мел, лицо и черные глаза.

Под пронзительно-безжалостным взглядом Лизы, Тимур не решился даже попрощаться с Натальей. Молча встал и пошел следом за стуком каблуков.

Она молчала до самого дома, и только тщательно закрыв на все замки входную дверь, набросилась на Тимура, словно дикая кошка.

— Ты не смеешь, не смеешь лезть в мою жизнь! — яростно заговорила Лиза, наступая на Тимура. — Это совершенно не твое дело!

— Спокойно, спокойно, — Тимур отступал, подняв руки в демонстрации своей беззащитности. — Я никуда не лезу!

— Мои отношения с этой женщиной тебя не касаются!

— С этой женщиной? Твоей матерью?

— Никакая она не мать! Она покойница на ножках!

— Как скажешь.

Тимуру, наконец, удалось перехватить суматошные руки Лизы, которые колотили его по груди, и прижать их к себе.

— Тихо, — сказал он, пытаясь обнять её, — тихо. Я никуда не лезу.

Она яростно укусила его за плечо.

— Ч-черт, — у Тимура на глазах даже слезы выступили, но он не ослабил своей хватки. — Чтоб тебя, чокнутая стерва!

Лиза еще несколько раз с силой дернулась и обмякла.

— Пожалуйста, — жарко зашептала, — пожалуйста.

— Пожалуйста — что?

Тимур отпустил её запястья, и горячие крупные ладони засуетились вокруг его лица, слепо гладя щеки. Быстрые поцелуи запорхали по губам, скулам и шее.

— Обещай мне, — просила она, — обещай.

— Я не буду больше встречаться с этой женщиной, — устало укачивая Лизу, успокоил её Тимур. — Не буду. Обещаю.

Лиза сползла по нему вниз, на пол, и застыла, обняв свои колени.

— Господи, — выдохнула она совершенно несчастно. — Ну откуда она опять взялась?

— Она посмотрела адрес в твоем паспорте, — сообщил Тимур, щелкая кнопкой чайника.

— Этого только не хватало.

— Не волнуйся так сильно, ты все равно не живешь по прописке… Хочешь есть?

Лиза заторможенно покачала головой, потом кивнула.

— Да или нет? — не понял Тимур.

— Да что ты ко мне пристал, — в сердцах воскликнула Лиза и отправилась в душ.

Налив себе стакан молока, Тимур покачал головой.

Какой-то день матери. Двух матерей.

И почему ему казалось, что взрослые люди обычно не сильно переживают из-за своих родителей?

Прислушиваясь к шуму воды в душе, Тимур позвонил Анфисе.

— Сегодня я познакомился с вашей дочерью, — сказал он.

— Мой мальчик, — вздохнула бабушка-пешеход, — насколько все плохо?

— Терпимо. Но я не знаю, чего нам ждать. Лиза отказывается со мной говорить.

— Ты хочешь, чтобы я тебе всё объяснила?

— Не знаю… Нет, — определился Тимур. — Я не хочу ничего делать за спиной Лизы. Мне просто хотелось бы… быть готовым.

— Просто не позволяй им встречаться.

— Шутите? — Тимур рассмеялся.

Возможно ли было что-то позволить или не позволить Лизе?

Она вышла из душа совершенно иной, словно за это короткое время успела реинкарнироваться в кого-то милого и веселого.

— Почему ты такой мрачный? — проворковала как ни в чем не бывало, прижимаясь к нему.

Тимур в изумлении смотрел на неё. Возможны ли такие резкие перепады настроения?

— Я рассказал своей матери о наших с тобой отношениях. И она… плохо отреагировала.

— Правда? — без всякого интереса спросила Лиза, звонко чмокнула его в нос и отправилась к холодильнику. — Что ты будешь? Курицу или салат?

У Тимура все еще поперек горла стояли пироги, которые он без всякой меры съел у матери, лишь бы за едой не слишком вникать в её слова.

— А может сходим куда-нибудь? Я надену красивое платье.

— Что может быть лучше твоих уродливых пижам?

Лиза засмеялась, расстегивая пуговицы на своем полосатом рубище. Ветхий ситец медленно и как бы неохотно сползал с узких плеч, обнажая светлую без всякого загара кожу. Мягкие полушария груди, слегка выпуклый живот и крутую линию пышных бедер. Тимур сглотнул.

Он никогда не привыкнет к этому.

Лиза засмеялась, приподняла лицо Тимура за подбородок и мягко поцеловала его веки.

— Когда ты вот так смотришь на меня, — сказала она, — ты прекрасен. Такой юный, такой взволнованный… У меня разрывается сердце.

Тимур склонил голову и поцеловал её грудь там, где предполагалось это самое сердце.

— Я тебе нравлюсь? — глухо спросил он, втягивая носом запах геля для душа и прохладной Лизиной кожи.

Она ласкала его волосы, прижимая к себе все плотнее.

— Наверное, — чуть прерывисто призналась Лиза, — немного.

Тимур спускался с поцелуями все ниже — от груди к пупку и внутренней стороне её бедер. Абсолютно обнаженная женщина в его руках оставляла все размышления где-то далеко, и все становилось неважным — что Лиза думает о нем, и что Тимур думает о ней.

Но ночью он все-таки спросил:

— Ты сможешь меня когда-нибудь полюбить, Лиза?

— О, нет, — сонно ответила она, — больше никакой любви. С любовью я завязала.

Тимур ничего не ответил, рассеянно поцеловал её в макушку.

Лиза вдруг приподнялась на локте, заглядывая в его лицо.

— А ты? — спросила она.

— Я? Наверное, я вообще не умею любить. Я же деревянный, помнишь?

Она фыркнула.

— Аминь!

А утром за завтраком Лиза предложила самым беззаботным голосом:

— Тимур, давай переедем.

— Отстань, — раздосадованно сказал он.

Лиза, нахмурившись, посмотрела на него таким взглядом, что стало понятно: она все равно переедет. Одна или с ним.

— С работы ты тоже уйдешь? — сердито спросил он.

Она отмахнулась.

— Что может случиться в университете?

— А что может случиться здесь? — кротко спросил Тимур.

— Это тебя не касается, — отрезала она со злостью.

Он только плечами пожал, не зная, как на всё это реагировать.

После встречи со своей матерью, Лиза впала в лихорадочное, возбужденное состояние, легко перетекая от повышенной нервозности к унылой меланхолии.

Она то начинала оживленно болтать и искать им новые квартиры, то куталась в плед, листая бесчисленные сериалы и односложно отвечая на вопросы Тимура.

Однажды он предложил Лизе попробовать сходить к психологу, в ответ на что она молча встала с дивана и ушла прямо в халате, демонстративно хлопнув входной дверью.

Он услышал, как она вызывает лифт — очевидно для того, чтобы подняться наверх в свою квартиру.