Даже глаза на долю секунды застелило красным, словно подсветку приборной панели прибавили в несколько раз.

Но голова быстро прояснилась. Всё пришло в норму.

Нина что-то спрашивала. Она говорила спокойно – старалась так говорить – но Андрей знал, что жена напугана до чёртиков.

– Меня просто стало вырубать. Пришлось прибегнуть к экстренным мерам.

– Нихрена себе «экстренные меры»! Это же рука твоя!

– Ожог пустяковый, не переживай. – Он нажал на газ. – Зато в кювет не улетим – это теперь точно, – снова заговорил бодрый радиоведущий. – Итак, Нина, вы придумали третий вопрос?

– И четвёртый, и пятый, – сказала она. Теперь голос девушки звучал по-детски, обиженно. – Но всё не по фильму.

– Хорошо, Нина, до сих пор вы играли так здорово, что не хочется отнимать победу. Мы предоставим вам подсказку сами.

Андрей переключил несколько композиций. Забористо заиграла бас-гитара, ей в такт вторили биты, послышался зловещий смех, и девушки на бэк-вокале пропели: «Freddy-Freddy-Freddy-Freeeeddy»

– Ладно, – сказала Нина. Теперь по её голосу Андрей понял, что жена успокаивается. – «Кошмар на улице Вязов»?

– Именно так, ты – молодчи-и-ина! – прокричал радиоведущий и затараторил: – И Нина совершенно точно угадывает фильм! Это история про злодея, который является во снах к своим жертвам! Нина, напомните радиослушателям, каким страшным оружием Фредди Крюгер расправлялся с подростками?

– Иди нахрен, Андрей.

Он посмотрел на жену. Девушка сидела, скрестив руки на груди, и откинула назад голову. Рыжие пряди лежали на плечах, и сама она выглядела спокойно. Может быть, немного устало. Нина смотрела прямо перед собой, на дорогу или куда-то сквозь неё.

Андрей переключил композицию, сделал потише.

Оставшиеся пятьдесят километров пара проехала молча.

Вдоль дороги вспыхивали в темноте светоотражатели, сообщая, что машина едет по мосту, и водителю нужно быть внимательным и осторожным.

Он и был.

Внимательно и осторожно Андрей перебирал в голове ощущения и воспоминания о том, что случилось.

И закипал.

Он всё яснее понимал, что кто-то, скорее всего, один из Футляров, каким-то образом умудрился залезть в него. Залезть в самого Доста. Как так получилось? Наверное, случайно. Но… если нет?

«Хуй там плавал, – прорычал Андрей про себя. – Это я залезаю в Футляров. Это у меня есть такое Право, потому что я его себе взял. Я взял Право залезать в Футляров, и брать то, что моё. Больше ни у кого такого Права нет. Только у меня»

Но, мантра мантрой, а кто-то действительно в него залез. Может, случайно. Скорее всего, случайно. Знай тот, что происходит, Андрею пришлось бы использовать нечто помощнее спички, хотя и она была мерой жёсткой. Если бы тот знал, вышибить его, наверняка, оказалось бы сложнее.

А, может, и нет.

Как бы то ни было, случайно или нет, больше такое повториться не должно. Андрею слишком нравилась эта жизнь. Он любил эту жизнь, жизнь, в которой есть и Ки-ки, и Нина, и концерты, и работа по душе, и деньги, и планы, и желания, и сила. Хрена лысого он лишится всего этого.

Если только не отыщет…

Но уже два года ведь ничего не искал.

Да, эта жизнь расслабила его за два года. Благополучие расхолаживает…

– Сбавь скорость.

Он посмотрел на спидометр. Тот показывал 110 километров в час.

– Ты чего так разогнался?

– Извини. Домой хочется поскорее.

– Мне тоже, но живой и целой.

– Да, прости, пожалуйста.

– Надо что-то поспокойнее, – сказала Нина и начала переключать песни. – Вроде, подойдёт.

В салоне зазвучало что-то медленное, как будто ленивое. К музыке добавился женский вокал, песня была тягучей и расслабленной, как зевота.

– Что это? – спросил Андрей.

– Ты же сам записывал. – Нина наклонилась к бортовому компьютеру и прочла название, в котором на этот раз не оказалось ни цифр, ни символов: – «Cool Cat». The Queen. Это Меркьюри так поёт?

– Видимо, да, – ответил Андрей. Ещё один Фредди, подумал он, но не стал говорить это вслух.

Ещё он подумал, что не записывал эту песню в свой «дорожный сборник»

Андрей подскочил на разложенном диване так, словно тот его выплюнул.

Едва только мир ночной комнаты стал более-менее чётким, Андрей начал рассматривать предметы, щупать взглядом, чтобы понять, не спит ли он, но необходимость отпала сама собой, и очень быстро. Он почувствовал невыносимую резь в мочевом пузыре, чуть не взвыл, когда поднялся и на полусогнутых ногах, поджимая пах рукой, доковылял до туалета.

Кафельная плитка на полу была холодной, и он ненавидел всем сердцем ступать на неё после сна, но боль, с которой приходилось выдавливать эту лаву, оказалась такой сильной, что неуютные ощущения от пола померкли. Ему казалось, что мочится не жидкостью, а бритвенными лезвиями, которые, к тому же, выходят поперёк.

Как он мог не проснуться раньше, если накопилось так много? Понятно как. Такой уж был сон – из него, видимо, запросто было не выскочить.

Андрей, ещё на унитазе, но уже чувствуя, что слово «норма» становится всё ближе, посмотрел на левое предплечье. С внутренней стороны увидел ожог – бурую ямку в несколько миллиметров, которая напоминала жерло вулкана, а вокруг на пару сантиметров кожа стала алой и припухшей.

– Ну, привет, – проговорил Андрей.

Ожог не ответил. Зато воображение выудило откуда-то из памяти слова из трека «Касты»:

– Привет… привет… привет…

По дороге назад он взял смартфон. Цифры на экране показывали двадцать семь минут третьего. Двадцать восемь – как будто подмигнул дисплей, перескочив на следующую минуту.

Он поспал всего пару часов, и ещё не очень хорошо чувствовал себя после пьянки, но душевный раздрай, клубок эмоций после сна, оказались хуже физического самочувствия.

Накрываясь одеялом, дрожа и дыша так, словно его знобило, Андрей надеялся только на одно: заснуть поскорее. Заснуть и не думать. Он боялся, что если не отключится сейчас, то сойдёт с ума, потому что не справится со всеми впечатлениями и со всеми вопросами.

Этот чёртов сон был таким реальным, настоящим, что даже сейчас, ясно ощущая себя – свернувшегося под одеялом в позе зародыша, дрожащего – он не мог бы ответить наверняка, что настоящее, а что – нет.

Там, за рулём, он чувствовал тепло нагретого сиденья, даже слишком сильно нагретого, чувствовал запах Нины, видел её лицо, он помнил рельеф оплётки руля, музыку, которая играла в машине. Всё там было настоящим, чувствовалось настолько остро, что казалось даже реальнее последних нескольких лет.

Всё вокруг не было миражом. Наоборот, всё было жизнью, его жизнью!

Андрей взял плеер, затолкал в уши вакуумные наушники, словно какой-то шум донимал извне, и включил музыку. Папку с самыми тихими и спокойными композициями из всего, что было в памяти mp3-шника.

Принялся медленно дышать.

Почему он знал, что думает Нина?

Не важно. Важно – снова заснуть.

Почему появился ожог?

Спать. Давай спать.

Ступни начали согреваться. Это был хороший знак. Он никогда не мог заснуть до тех пор, пока не согреются ноги.

Перед глазами всё ещё бежала дорога и время от времени вспыхивали указатели, когда до них дотягивался свет фар.

Андрей подумал, что стоит попробовать найти музыку из фильмов про Фредди, которые на самом деле ни разу не видел. Но это потом.

Как вышло, что во сне была именно Нина?

Подумаешь об этом завтра. А лучше – вообще не думай. Просто она не выходит у тебя из головы, вот и всплыла из подсознания, когда ты начал видеть сны. Вот и всё. В конце концов, вы же в действительности были когда-то влюблёнными, милыми влюблёнными, вот и приснилось то, чем всё могло бы у вас закончиться или продолжиться, ничего странного, икота воображения. Интересно, а саундтреки из фильмов про Фредди понравятся? Нужно будет их отыскать и послушать, вдруг действительно понравятся. Во сне музыка была классной. Как будто его старой музыкой. И Нина была классной. Очень очааароователь. Ной…Очень… Воа снеинна… была…