Тот мальчишка, видимо, пытался поднять колодезный люк, который кто-то оставил приоткрытым, но ему не удалось, и тяжёлый чугунный блин придавил палец. Эта история здорово ошарашила всех ребят, но Нину больше всего испугало не само происшествие, а чувство, которое вызвал вид орущего пацана.

Крышка колодца придавила палец, и он никак не мог освободиться – рука так и оставалась прижатой к одной точке, но сам мальчик дёргался из стороны в сторону, словно бельевая верёвка, которая порвалась, и теперь её треплет ураганный ветер. Ноги метались по земле, будто тот выделывал нижний брейк, и поднимали пыль, а палец так и оставался зажатым, и ребёнок вопил. Не кричал, не звал на помощь, а именно вопил от боли и ужаса.

Весь его вид как раз и стал причиной чувства, которое Нину тогда напугало больше всего. Она понимала, что происходит нечто жуткое, видела, как больно мальчишке, но выглядел он при этом ещё и до смешного нелепо, как мультяшный герой, который семенит ногами, пытаясь бежать, но остаётся на месте. Нина не помнила точно, смеялась ли, но была почти уверена, что – да. Странное и отвратительное чувство, когда хочется ржать, и в то же время стыдно и страшно. Стыдно даже теперь, спустя столько лет.

Мимо проходили двое мужчин, которые высвободили палец парня, они же отнесли пострадавшего домой. Когда пыль улеглась, и Нина подошла к уже плотно закрытому колодцу, она увидела на земле разводы – следы, какие остаются в сугробе после того, как кто-то сделал «снежного ангела». Только этот ангел был пыльным, всего с одним крылом и ни капли не напоминал о зимнем предвкушении волшебства и чуда.

Историю с «пыльным ангелом» Нина вспоминала всего два раза, и оба оказались связаны с Андреем. Первый раз Нина поведала её в самом начале их дружбы – как-то вечером они рассказывали друг другу о том, что напугало в детстве и вообще о всяких страшных случаях. Этот вечер девушка хорошо помнила и была за него благодарна Андрею, потому что он оказался первым и единственным парнем, который завёл такой разговор. Но что было важнее, он ещё и слушал, внимательно, по-настоящему.

Поэтому он стал и первым парнем, который узнал, что отец Нины не просто умер, а повесился. И что нашла его дочка. Наверное, в тот вечер Андрей вообще узнал её гораздо лучше, чем большинство знакомых. И тоже многое рассказал: про своё детство и родителей, про отца, про фобии, и про страхи посерьёзнее.

Потому-то открывать будущему мужу своё было так легко – он не просто слушал, он понимал.

Во второй раз историю про «пыльного ангела» Нина вспомнила тоже при Андрее. Но теперь это был вовсе не вечер, когда они, накинув одежду, сидели в постели и копались в прошлом. Теперь стоял день, а история вспомнилась от того, что сам Андрей своим видом и поведением родил в жене то самое мерзкое чувство – когда ты знаешь, что происходит страшное, ужасное, но при этом тебе и смешно. До жути смешно.

Примерно через полминуты после того, как Чуня взвизгнула, а Нина уже прошла на кухню, она услышала мужа: «Ссссукаа!!!» Ещё она услышала, как дверь в спальню распахнулась и ударила по стене, и даже успела представить вмятину от ручки на небесного цвета штукатурке. Картинка вспыхнула, как короткий кадр, но тут же её заменила другая – Андрей, голый, влетел в прихожую, зацепив плечом угол стены, и замер.

И это произошло уже по-настоящему. Он был похож на раненного зверя, ощерившегося, ноги широко расставлены, согнуты в коленях, и сам сжался, как пружина, которая вот-вот выстрелит.

Он помотал головой и прорычал:

– Где она?

– Андрей, я…

– Где эта сссука?!

– Я…

Но озверевший муж метнулся в зал, где стоял большой угловой диван. Нина побежала следом, и вот тогда-то ей и захотелось смеяться.

Голый муж рычал и пытался рывками сдвинуть тяжёлый диван, а задница его при этом была розовой, даже красной на фоне бледных спины и ног, и напоминала жопу макаки. Но в голос Нина засмеялась, когда увидела писюн мужа.

После каждого рывка Андрей вполоборота разворачивался, и в эти секунды его член размером с припухший большой палец, трепыхался от резких движений тела на скукоженных яичках. «Теребонькался», – подумала Нина и засмеялась. Ещё она подумала: «Интересно, а в кино, где голый маньяк бежит за жертвой с бензопилой, его член тоже вызвал бы смех, попади он в кадр?..»

Может, так Нина и стояла бы, оцепенев и смеясь, даже подумала бы ещё что-нибудь, но Андрей в один прыжок подлетел к жене. Она отшатнулась, ударилась пяткой о гантель на полу и упала на зад. Вернее сказать – на копчик.

После этого и красная задница, и болтающийся член перестали казаться смешными. Ей стало больно от ушиба, страшно от взгляда мужа, и сразу заклокотали обида и злость от того, что он стоит и смотрит, не пытаясь помочь.

За какую-то секунду злость затмила сознание. Андрей ещё нависал над ней, тяжёло дыша, член указывал сверху вниз, как палец обвинителя, а его хозяин возвышался, словно какой-то ублюдочный гордый завоеватель, и смотрел. Вдруг между ними прострелила Чуня, видимо, осмелев от того, что диван перестали дёргать и трясти.

Андрей пошёл за кошкой. Теперь не бежал, а шёл, как маньяк, который знает, что жертва уже никуда не денется, и эти самонадеянность, надменность разозлили Нину ещё сильнее. Она побежала на кухню.

Краем глаза увидела, как муж садится на корточки и заглядывает под ванну, прыгнула до кухонного стола и схватила бутылку с вином. Когда девушка снова оказалась у ванной, Андрей уже ухватил кошку за чёрную переднюю лапу и тащил к себе. Чуня визжала. Нина ударила мужа бутылкой.

Нина замедлила ход, когда обнаружила себя в нескольких дворах от дома. Как она сюда дошла, не помнила.

Девушка остановилась и ещё раз посмотрела вокруг – рассеянно, в точности, как муж в Ки-ки прошлой ночью. Сверху нависали уродливыми оледенелыми ветками карагачи, справа оказалась детская площадка, а впереди – просвет между пятиэтажками. Нина стояла на узкой протоптанной в белом снегу тропинке с контейнером для домашних животных в одной руке и чёрной сумочкой в другой. Шапки на голове не было.

Она присела, чтобы поставить контейнер, в котором жалобно помяукивала Чуня, на землю, и левое колено прострелила боль. Девушка вспомнила, что после первого удара муж лягнул её, как какая-то чёртова корова, в голень, но болело теперь почему-то колено.

Нина посмотрела назад. За ней никто не гнался.

Если верить историям Андрея о службе в армии, то она поступила правильно. Как-то раз муж рассказал, что в таких случаях нужно либо бежать как можно дальше, либо связать психа и бить его каждый раз, когда очнётся, чтобы сломать. Связать своего мужчину и уж тем более систематично избивать она не могла – просто не могла даже представить такое. Поэтому убежала.

И теперь, немного согрев руки в карманах норковой шубки, Нина подняла контейнер и зашагала дальше, хоть и не знала, куда податься. Знала только одно – сейчас она выйдет на Советскую, перейдёт через дорогу и в «Ринге» купит сигарет. Впервые за два года ей так сильно хотелось курить, даже нет – девушка чувствовала, что это сейчас необходимо – что любые убеждения Аллена Карра казались смехотворными.

В конце концов, может, он и развенчал все предлоги вставить сигарету в рот и поднести зажигалку, но как не закурить, когда случилось такое говно, он не рассказывал. Аллен Карр голосом актёра озвучки из аудиокниги говорил про сигареты в момент стресса, о сигарете для поддержки, о сигарете, когда ты устал, это да. Но вот о сигарете, когда твой муж носится голым с красной жопой по квартире, чтобы отвернуть голову кошке, пугает тебя до усрачки и всем своим видом показывает, что так и должно быть, Аллен Карр нихера не говорил. А единственный сдерживающий фактор в моменты слабости – так уж вышло – лежал сейчас голым на кафельной плитке ванной комнаты.

Возможно, с проломленной головой.

Нина заковыляла к просвету между пятиэтажками, а Чуня от помяукивания перешла к жалобному сдавленному писку. Девушка остановилась, на всякий случай посмотрела назад, и встряхнула контейнер, прошипев: