Так ли это было, Нина не задумывалась. Но когда просвет оказался пустым, а Чуня не появилась в прихожей, девушка немного удивилась, но и была этому рада. Она всегда боялась наступить на кошку, пока добиралась до выключателя в прихожей. Тот был далеко, а Чуня вечно вертелась в ногах и тёрлась, приветствуя хозяев.

Но обо что-то Нина всё-таки споткнулась и, неловко дёрнувшись, звякнула пакетом с бутылками о стену. Она съёжилась от звука стекла, который раздался слишком звонко в тишине квартиры, а Андрей наверняка спал. Жена почувствовала это, ещё переступая порог, без оснований, просто интуитивно, женским чутьём.

Она включила свет и замерла. В квартире всё также было тихо, и Нина выдохнула с облегчением. На полу лежал берц (или берца? – подумала она), опрокинутый на бок ботинок скалился зубастым протектором. Нина не понимала, почему Андрей вообще держит их в прихожей вместе с другой обувью, ведь за два года совместной жизни надевал эту пару раз шесть – когда они выезжали на природу. Да и до той поры, когда молодые люди съехались, Нина не видела эти страшные ботинки ни разу.

Но муж говорил, что ему просто нравится видеть их там, в прихожей, даже запыленными. Всё-таки, и берцы, и служба в армии, были частью его прошлого, а к службе мужики всегда относились со странной сентиментальной гордостью – это Нина помнила по рассказам собственного отца.

Только почему ботинок оказался у двери в туалет, она поняла не сразу. Девушка вернула обувку на место и услышала, как дверь тихонько, но протяжно скрипнула – Чуня показала мордочку и протиснулась в щель.

Нина сняла шапку и только теперь заметила, какой сугроб принесла в квартиру. Ведь точно, пока она добиралась домой, снег шёл густо и крупно, и эта красота даже заставила остановиться на минуту, чтобы посмотреть на хлопья, которые прилегли на ладонь в чёрной кожаной перчатке.

Потом девушка размотала пышный шарф, перевязала его узлом и повесила на один из крючков вешалки – рядом с остальными. Шарфы были её слабостью, Нина была Владычицей Шарфов, Андрей так называл её в шутку, и на трёх из шести крючков вешалки красовалась часть коллекции – девушка выбирала их под настроение. Сегодня это был пышный шарф цвета марсала.

Она сняла пальто, повесила его на плечики и вернула на место рядом с коллекцией. Сделала шаг, поправляя одежду, и подскочила на месте в тот момент, когда Чуня взвизгнула.

Сучка мелкая, – подумала девушка, перепугавшись от крика, но ещё и от того, что он мог разбудить мужа.

Нина замерла.

Тишина.

Она успела дойти с пакетом до кухни, переложить бутылки на стол, прежде, чем в спальне ухнуло, будто упало, что-то тяжёлое и мягкое.

И снова съёжилась, но куда сильнее, чем пару минут назад, потому что услышала звук, не похожий на человеческий, хоть издал его человек.

Муж взревел.

Андрей не слышал, как открылась входная дверь. Как звякнули бутылки в пакете Нины, не услышал тоже, потому что находился далеко от их квартиры – на ночной трассе Оренбург-Норск, только теперь сидел на заднем сидении Ки-ки.

Значит, удалось, подумал он, когда прислушался к гудению мотора, такому уютному и спокойному, и увидел позёмку, которая вспыхивала белыми волнами в свете фар, бежала поперёк дороги и ныряла под машину. Но она стала ускользать, резкость вида ослабела.

Андрей постарался унять восторг от удачи (после такого-то перерыва!) и мысленно говорил себе: «Ти-и-ихо, парень, ти-и-ише». При этом он внимательно вглядывался в текстуру чёрного кожзаменителя кресла и на подстилку из деревянных кожаных бус. Взгляд снова настроил фокус, резкость медленно восстановилась.

Андрей смог стать пустым, безэмоциональным. Даже холодным.

Он помнил, что нужно что-то сделать, что-то, что могло помочь ему удержать сознание и своё присутствие во сне, но никак не мог выудить из памяти, что именно. Почему-то это было очень важно, и, засыпая, он знал.

Но теперь даже под страхом смерти не смог бы сказать. Как и то, в который час заснул, где, и зачем попал именно сюда.

Пытаясь не гадать и не волноваться – это выбило бы из сна – Андрей медленно перевёл взгляд на Нину, которая как обычно сидела на пассажирском кресле. Хоть это и не показалось странным, но жена была с короткой стрижкой, волосы выкрашены в синий цвет, а на открытой шее сзади темнел небольшой желобок.

Он медленно повернул голову к водительскому сидению. За рулём сидел он же. Он сам.

Водитель начал сбавлять ход, свернул вправо и плавно остановил Ки-ки.

Тогда что-то начало происходить.

Глядя на него сзади, со стороны, Андрей видел, что тот как бы мерцает. То, что с ним творилось, больше всего было похоже на помехи в телевизоре, огрехи плохого сигнала.

Но не совсем.

Его волосы становились то короче, то длиннее, на доли секунды немного менялась осанка, тело и как будто даже ширина плеч. Водитель выглядел так, словно на нём появлялась голограмма кого-то ещё, которая часто, но лишь на мгновения, сбоила.

А потом водитель замер, и голограмма тоже замерла, перестала пропадать, словно, наконец, синхронизировалась с телом. Андрей уже забыл, что оказался во сне, теперь просто смотрел сюжет с эффектом присутствия, словно кино про самого себя. Он сидел за рулём и видел себя сзади и немного сбоку. Но чувствовал всё.

И прежде всего – страх. Потому что водитель оказался в незнакомом месте, и ясно понимал, что до этого был не здесь, а как оказался, и где – не имел ни малейшего представления. Он чувствовал себя, как потерявшийся ребёнок, изо всех сил пытался унять панику, оцепенение, но не мог. Тогда стал всматриваться во всё, что было рядом, надеясь переключить внимание.

Андрей увидел – чужими глазами – свои руки на руле. Морщины и складки на костяшках в таком тусклом освещении выглядели старыми. Он почувствовал вибрацию автомобиля, тихую и сонную, и услышал урчание мотора. Он почувствовал жар под собой, будто сидел на углях, накрытых толстым полотенцем.

Медленно, очень медленно, Андрей переводил взгляд с рук на приборную панель, на красный треугольник, который тлел на кнопке аварийного сигнала, на логотип KIA в центре руля. Потом поднёс тыльной стороной ладонь к решётке обогрева и почувствовал тёплый воздух, который оттуда исходил.

И ещё почувствовал кого-то рядом.

Он повернул голову вправо и увидел на пассажирском сидении девушку с длинными прямыми волосами. Она показалась красивой, но выглядела испуганно. Наверное, подумал Андрей, тоже оказалась не там, где была. И ещё она выглядела знакомо.

Андрей снова видел себя со стороны, повернувшим голову вправо.

Девушка что-то спросила. Водитель несколько раз медленно моргнул и вгляделся в её лицо.

– Нина? – спросил он.

– ММММЯЯЯАААА! – завизжала она.

И тогда дёрнулась уже не душа – всё тело подлетело куда-то вверх. Да так, будто кто-то вдавливал его в батут с огромной силой, а потом вдруг отпустил, и батут отпружинил. Андрей подскочил в постели, и ещё в воздухе распахнул глаза. Перед ним оказалась бежевая стена, на ней висел телевизор.

Он плюхнулся задницей в постель, бешено завертел головой из стороны в сторону и понял, где находится. Почувствовал, как его трясёт и колотит, тело дрожало, но хуже оказалось внутренне ощущение – такое, словно дёргалась, дрожала душа, которая была в другом месте, а теперь пыталась вернуться в тело.

Да так и было, чёрт, он ведь только что видел…

Тут Андрей вспомнил всё, что снилось, и где был ещё несколько секунд назад. Вспомнил, куда хотел попасть и зачем, и вспомнил, что ему это удалось.

И что его вырвали из сна…

И он знал, кто именно.

Маленькая чёрная сука сумела как-то выбраться из толчка и разбудила его.

Андрей взревел, как зверь, которого ранили, отшвырнул одеяло. Заорал: «Ссссукаа!!!», метнулся к двери.

Как-то раз Нина уже чувствовала подобное. Тогда она была маленькой девочкой и играла за домом с друзьями. Один из мальчишек отошёл в сторону, и когда он закричал, вернее даже – завопил, никто не понял, что случилось.