После безуспешной охоты на изюбров Серый решил опять привести стаю к приваде. Дождавшись ночи, волки побрели к недоеденной лошади. Совсем уже была близка привада, когда шедший впереди Серый остановился. Кроме знакомого запаха падали, он уловил легкий запах следов человека. Помедлив, вожак осторожно стал обходить приваду. Остальные волки выжидали. Серый выбежал на санный след и прошел вдоль него с полкилометра. Убедившись, что человек уехал, вернулся к приваде. Завидев спокойно возвращавшегося вожака, стая с нетерпением кинулась к желанной горе мяса. Вдруг лязгнуло железо, и один из волков, подпрыгнув на месте, забился в капкане. Молниеносно развернувшись, старые волки понеслись прочь, низко опустив головы и принюхиваясь к земле. Молодые следовали за ними.

Отбежав с километр, Серый остановился и прислушался: рядом шелестели шаги четырех молодых, за ними брела волчица. В ужасе убегая от опасного места, Серый не заметил, как скакавший в стороне молодой волк угодил двумя передними лапами во второй капкан и остался на месте, ломая зубы о стальные дуги.

Утром Гордеев выехал проверять капканы. Лошади боятся даже мертвых волков, но Буланый привык к волчьему духу. Подъезжая к приваде, Гордеев увидел глубокую снежную борозду, оставленную зверем, тащившим за собой капкан. Привязав покрепче Буланого, лесник взял с саней ореховую палку и пошел к месту, где стояли капканы. У первого из них снег был истоптан, кустарник изгрызен, на снегу кое-где виднелись капли крови. Капкана на месте не было, но через полсотню метров в кустах засерел волчий бок. «Как тебя угораздило ввалиться сразу двумя лапами?» — задал лесник вопрос лежащему на снегу волку. Спокойно подойдя к добыче, он коротким взмахом палки ударил зверя по носу. Волчья жизнь оборвалась мгновенно, и Гордеев пошел проверять остальные капканы. Два из них стояли нетронутыми, а от последнего уходил в лес широкий ровный потаск. «Далеко не уйдешь», — подумал Гордеев и зашагал вдогонку. Трудно было волку тащить на передней лапе тяжелый капкан с привязанной березкой, и не уйти бы ему от верной гибели, не оплошай охотник. Плохо привязал он капканий потаск. Зацепившись за куст, березка осталась на месте, и без нее волк пошел быстрее. Так и не догнал его Гордеев. Вернувшись к оставленной у привады добыче, лесник снял с волка шкуру и поехал домой, а ранним утром, прихватив с собой ружье, явился в лес: не хотелось ему терять уловистый капкан, выкованный на славу местным кузнецом.

Весь остаток ночи тащил волк капкан. Конец лапы, хотя и омертвел, причинял ему страдания. Голодная же стая кружила по лесу в поисках пищи и на рассвете нашла своего собрата. Обступив пострадавшего, волки недоверчиво и долго смотрели на него, как бы оценивая, на что он теперь способен. Серый медленно подошел к съежившемуся под его пристальным взглядом волку, понюхал капкан и вдруг вцепился в горло калеки. Мгновение — и попавший в капкан волк исчез под сворой, не издав ни единого звука. А когда перестали щелкать клыки стаи, на снегу остались лишь кончик хвоста да обледеневшая лапа, зажатая в капкан.

Найдя по следу капкан, Гордеев подобрал жалкие остатки серого разбойника, чтобы доказать его гибель.

Наступил февраль — время брачной жизни волков. Серый уединился с волчицей в сопках. Молодые же волки, оставшись вчетвером, пробовали самостоятельно охотиться за косулями и изюбрами, но их постигла неудача. Один раз им посчастливилось схватить замешкавшуюся лисицу да поймать нескольких зайцев. Голод снова привел волков в тот же лес, где лежала привада, и двое из них поплатились своими шкурами.

Наступила весна, легче стало волку добывать себе пищу. Но Серому и волчице приходилось думать не только о себе: под корнями старой липы появились у них три крохотных, но весьма прожорливых волчонка. Да недолго длилась родительская радость: обнаружили охотники волчье логово, унесли всех трех малышей в мешке. Видели издали Серый и волчица, как уносили люди волчат, а заступиться за них не могли, уж очень велик страх у волка перед человеком. Долго тосковали волки: крепко любили они своих детей.

Прошло лето, наступила суровая бескормная зима. Откочевала косуля. Легли глубокие снега. Даже падаль было трудно найти. Как-то морозной ночью, рыская со своей подругой невдалеке от пасеки, Серый нашел в тальниках замерзшего зайца. Очень голоден был Серый. Не заметил, что рядом с зайцем вилась охотничья лыжня. Одним зайцем ему не утолить голод, но когда подбежала волчица, он дал ей отведать половину своей добычи. Не знал Серый, что в зайце были заложены две стрихниновые капсулы, поделился смертью с верной подругой. Недолго бежали они рядом. Видя, что волчица отстала, Серый остановился, поджидая ее. Но волчица уже не могла бежать. Пошатываясь, хватала она снег, пена забивала ей пасть, и, сунувшись головой в сугроб, навсегда затихла спутница жизни Серого.

Много смертей видел на своем веку Серый, казалось, ничто не могло смутить сердце старого разбойника, но при виде гибели волчицы он заметался словно под выстрелами охотников, затем вскинул к небу свою лобастую голову, и понеслись над лесом тоскующие вопли одинокого волка.

Лето в анюйских лесах теплое и душное. Кучевые облака, проносясь над темно-зелеными сопками, почти ежедневно сливаются в тяжелые тучи и извергают из своих недр шумные ливни. Зной в эти часы спадает, но дышать становится еще труднее. В густом высокоствольном лесу жара неощутима. Горячие солнечные лучи отражаются от густых темно-зеленых листьев ильмов, берез и осин, но зато на полянах и песчаных косах Анюя земля раскалена. В эту пору племя пернатых не оглашает воздух звонкими руладами, и если бы не пение насекомых — различных кузнечиков, сверчков, цикад, лес стоял бы безмолвным, словно погрузившись в дремотную истому.

На северном склоне невысокой сопки, окруженной болотистыми, с высокими кочками полянами, жил олень. Он принадлежал к благородным оленям — изюбрам. Голову изюбра украшали молодые неокостеневшие рога — панты. Тугие, налитые горячей кровью панты росли быстро. Прикосновение к ним вызывало боль, и бык осторожно носил свою гордую голову, стараясь не задевать рогами древесных веток. Может быть, поэтому он избегал общества самок и беспокойных телят, поминутно поднимавших тревогу по всяким пустякам и не замечавших порой серьезной опасности.

Во время дневной жары изюбр обычно лежал в тени деревьев, наслаждаясь прохладой. Здесь быка менее донимали слепни — крупные кровососущие мухи, охотно садившиеся на его чувствительные рога. С наступлением темноты, когда настырные насекомые исчезали, он выходил из укрытия и направлялся к речному заливу. Темная зеркальная поверхность воды источала свежесть. Чуткие ноздри быка улавливали тонкие запахи сочных трав.

Остановившись на опушке, изюбр долго прислушивался к едва внятному рокоту переката и всматривался в каждый ивовый куст, стремясь убедиться, что ему ниоткуда не угрожает опасность. Затем осторожно подходил к воде. На противоположной стороне залива плавало несколько корчаг, они попали сюда в большую воду и служили местом для отдыха уток. Но одну из них, едва видневшуюся в зарослях рогоза, олень раньше не видел. Долго вглядывался сторожкий бык в незнакомый предмет, стараясь уловить там малейшее движение, пока не успокоился и не принялся щипать нежные побеги трехлистки. Будь у изюбра зрение поострее, он увидел бы, что в травянистых зарослях скрывается берестяная оморочка и на ней затаился старый пантовщик удэгеец Бианка.

Войдя в залив, изюбр глубоко погружал голову в прозрачную воду, захватывал у самого дна большой пучок стрелолиста, а затем тщательно пережевывал сочную траву. С его черных губ скатывались зеленые капли. Насытившись, изюбр захотел полакомиться крахмалистыми корневищами кубышки, но ее заросли находились на противоположном берегу. Туда и направился бык. Он уже перешел мелководный залив и собирался погрузить свою голову в воду, как вдруг у самых его губ подпрыгнул тоненький фонтанчик. В то же мгновение сверкнула молния и резкий раскатистый грохот, прокатившись над спящим заливом, улетел к сопкам и эхом вернулся обратно. Это был выстрел. Вздрогнув всем телом, изюбр развернулся на месте и, поднимая каскады брызг, большими прыжками понесся через залив к опушке леса. Выскочив из воды, он еще сильнее толкнул свое тело вперед и, перемахнув через ивовый куст, скрылся между деревьями.