Валентина была довольна похвалой сына, которым она могла гордиться, и по-матерински похлопала его по плечу. Тут Ронни вспомнил ночное происшествие.
– Мама, что делала твоя подруга в вашей кровати, а Моника – в моей? (Моника была двоюродной сестрой Ронни по линии отца.)
– Ронни, мы пригласили всю родню на праздник, и каждому надо было найти спальное место до утра. Мы сами ночевали у соседей.
В торопливом ответе Валентины вполне можно было уловить фальшивые нотки, но Ронни ничего не заметил или не хотел не хотел замечать.
Молодой Де Гроте не подозревал, что к его встрече готовилась не только его семья, но и все пять подруг Валентины. По мере того, как Ронни успешно служил в армии и получал одно звание за другим, возрастала популярность его мамы в местном клубе женских посиделок. «Недоучка и коротыш», сын Валентины, вдруг вырос в гордость всего поселка и преобразился в бравого офицера, о котором писали в газетах.
Для Бельгии это было время экономического процветания. Повсюду требовались на работу мастеровые люди, и оплачивался их труд достойно. Работающий мужчина без проблем обеспечивал достаток и благополучие всей семьи. Мужья работали, приносили получку, а супруги вели домашнее хозяйство и вкушали «плоды прогресса». В домах простых рабочих появлялась всевозможная домашняя техника, а обеды и завтраки, в виде полуфабрикатов, можно было купить в любом магазине. У замужних дам со временем появилось много свободного времени и некоторые из них даже заскучали, почувствовав себя чем-то обделенными.
Если до войны Бельгия славилась крепостью браков и стойкостью семейных традиций, то в те «золотые» годы экономического подъема в обществе приобрели популярность разводы. Инициаторами разводов были в основном женщины, которым надоело сидеть дома и ждать к ужину своих усталых мужей. Священники католической церкви от потока разводящихся пар только разводили руками, ибо кающихся не было.
За годы службы сына из пяти подруг Валентины только две сохранили верность своим мужьям. Истории разведенных подруг будили воображение мадам Де Гроте новизной и пикантностью в отношениях между мужчиной и женщиной, но Валентина была не дура. Пусть подруги уже давно перешли на итальянскую кухню быстрого приготовления и на дешевые полусырые китайские деликатесы, но в семье Альфонса эта кухня «ленивых баб» не прижилась. Валентина не рискнула идти против привычек мужа, хорошо поесть, поэтому она с прежним рвением занималась домашним хозяйством и готовила еду, привычную для каждого фламандца. Она сама и не думала разводиться с мужем. Более того, Валентина знала, как удержать мужа при себе, но, будучи женщиной мудрой, никому об этом не говорила.
Валентина считалась с мнением своих подруг, поэтому поддалась на их уговоры, встретить демобилизованного сына подарочным сексом не с кем-нибудь, а с одной ее подруг, очень опытной в сексе. Пусть мальчик учится взрослой жизни. Сюрприз есть сюрприз.
Ронни пришел домой за полночь и захотел пожелать родителям спокойной ночи, так как в родительской спальне горел ночник. Потом все произошло, как в голливудском фильме. В знакомой с детства двуспальной родительской кровати лежал кто-то чужой. Ронни включил свет, и тут одеяло отлетает в сторону и на кровати уже сидит некая мадам, очень похожая на мамину подругу. Ее полупрозрачный пеньюар распахнут, язык облизывает кровавую помаду с губ, а руки раскрыты для объятий. Ронни оторопел и какое-то время он с трудом понимал суть происходящего: что хочет от него эта наглая дама в неглиже и куда подевались его родители, а когда понял, то пожелал ночной прелестнице в зрелых годах спокойной ночи, выключил свет и отправиться к себе в комнату, но и в собственной спальне его тоже ждал живой сюрприз. На его кровати устроилась спать толстенькая кузина Моник. Не раздумывая, Ронни отодвинул девушку от себя на безопасное расстояние, улегся на освободившееся место, закрылся с головой одеялом и тут же уснул. Во сне он нечаянно столкнул упитанную кузину с кровати на пол, и та, обидевшись, ушла досыпать на диван, что стоял в гостиной.
Ронни не предполагал, что мама за годы его службы, стала интересоваться внешней политикой страны, и даже прочитывала все передовые страницы центральных газет. Валентина искала по газетным новостям известий о сыне.
Новости обсуждались вечерами, когда вся семья собиралась ужинать.
– Смотри, Альфонс, опять в Конго послали наших ребят с миротворческой миссией. Но не поймешь, кого они хотят мирить и с кем. Да, нелегко приходиться нашему мальчику. Альфонс, ну, что ты опять кривишься?
– Ты что, морковку в суп положила? Сластит что-то…
Альфонс не любил разговаривать во время еды, тем более слушать пересказ политических дебатов из уст своей жены.
– Этого не может быть!
Валентина чуть покраснела от своего обмана. Она добавила в суп пассированную морковку, но только для цвета. Доказать ее кулинарное преступление было невозможно, и женщина опять принималась за обзор международных событий. Иногда в разговор за ужином вмешивалась Диан. Как примерная ученица, она делилась своими школьными знаниями, помешивая горячий суп ложкой.
– Конго – бывшая колония Бельгии. Там раньше наш король, Леопольд Первый, заставлял негров работать на Бельгию, как самый настоящий тиран. Местные жители должны были трудиться на плантациях. Если они не хотели работать хорошо, то по приказу Леопольда Первого им отрубали руки по самое плечо, или, чтобы не тратить пули, отрубали им головы. Но время колоний прошло, сейчас там царствует свобода, и идет борьба за власть среди всех могущественных племен. Вожди этих племен не знают закона о выборах, и закон о правах человека им неизвестен, поэтому они поступают очень жестоко с теми, кто стоит у них на пути. Обстановка в Конго в эти дни очень горячая. Папа, мы с мамой решили, что моего брата тоже должны туда послать. Он настоящий герой!
Сказав урок по истории, робкая Диан чуть не подавилась супом от сурового взгляда отца, хотя она помогла маме все эти годы скрупулезно собирать статьи, где упоминалось о доблести бельгийских десантников, а потом подшивала эти вырезки в папку, которую хранила на этажерке рядом с креслом отца. Это кресло досталось Альфонсу по наследству. В это кресло Альфонс садился после работы. Он садился в него умытый и в домашней одежде. Альфонс любил эти минуты покоя и дорожил ими, как дорожат хорошим другом. Вдыхая ароматы мяса и тушеных овощей, доносившиеся из кухни, Альфонс, покачиваясь в кресле, раскуривал туго набитую табаком трубку. Когда в гостиной никого не было, отец семейства осторожно брал в руки розовую папку и перечитывал газетные вырезки, надеясь между строчками узнать что-то подробнее о своем единственном сыне. Альфонс намеривался передать ему свое процветающее строительное предприятие, однако, у сына были другие планы.
Уже на следующий день после возвращения домой Ронни пошел устраиваться на работу кровельщиком. Работал он с удовольствием, а его зарплата очень радовала маму. Субботние вечера Ронни проводил в небольшом городском кафе. Чтобы отдыхалось ему веселее, молодой Де Гроте стал подливать в кока-колу виски. Пьянел он быстро и этим веселил всё кафе. С первым стаканом крепленной колы Ронни начинал отпускать веселые шутки, а так как подшучивал он больше всего над самим собой, то всем это нравилось.
– Поберегись и расступись, пришел не запылился удалец, хоть и ростом мал, да, везде успевал!
После такого приветствия никому и в голову не приходила мысль посмеяться над трапециевидной фигурой физически сильного молодого Де Гроте. Со второго выпитого бокала колы с виски он терял робость перед женщинами, и его неумелые заигрывания с дамами были гораздо смешнее всех его шуток. Ронни по гороскопу был Девой, и это обстоятельство вполне объясняло его нерешительность и робость в отношении к прекрасному полу, но после третьего стакана той же горячительной смеси Ронни вставал в танцевальный круг. Твист сменялся медленными танцами, и всеобщий любимец кофе уже не говорил, а млел в объятиях одной из местных красавиц, раскачиваясь под ритм томных мелодий африканского джаза. Его руки, как бы случайно, соскальзывали с плеч партнерши и пьяно ложились на ее грудь. От своей наглости Ронни закрывал глаза, но ответной реакции от дам не поступало, к несказанному удивлению женщинам нравилась его вольность в танце. Это было время, когда он вспоминал о женской груди только после третьего стакана колы с виски.
