– Сеченов, Бехтерев, Павлов!.. – вам ещё назвать имена людей, сумевших прочитать наши инструкции… точнее даже свои инструкции?.. Разучились прислушиваться к внутреннему голосу, затыкаете рот своей же интуиции. Обидно такое слушать, особенно от вас, с которым согласились на общение. Если б вы знали, уважаемое Собрание, сколько приходит подобных претензий, иногда думаешь, зачем, лучше б совсем не связываться. И вообще, в чём, уважаемое Собрание, претензия? Не выдаем инструкций пользования собой, не ограничиваем свободу пользования собой? Это плохо? И потом, какие могут быть инструкции, если главное правило, на котором строится базовая часть инструкций, чаще всего и нарушается?!

– Что за правило? – заинтересовался Кирилл.

– «Делай то, что нравится – это полезно» – вот главное правило! – проинформировал секретарь.

– Почему нарушается? Очень даже не нарушается! – возразил Кирилл. – Правда, не у всех и не всегда есть такие возможности его не нарушать.

– Очень странно не нарушается, – возмутился секретарь. – Вам стало нравиться то, что по всем законам природы не должно нравиться! Достигли такой степени извращенности, что стало нравиться то, что вредно! И наоборот, от видимой пользы бегут. Так далеко ушли от себя, растеряли все установки.

– И всё покрывала любовь, – вздохнул начальник. – Чтоб управлять человеком, ему дали чувство удовольствия. Ешь – получай удовольствие. Продолжаешь род – получай удовольствие. Спорт, необходимость держать себя в форме – удовольствие. Развитие мысли, сознания – радость познаний и открытий. Радуйся, совершенствуйся, созидай. Насколько мне известно, они одно время шли за удовольствиями, всё делали правильно. Неужели что-то нарушилось? Любовь слепа.

– Нарушилось, – крикнул с задних рядов Судьбист. – Вышли из-под контроля, возомнили о себе, напридумывали много других удовольствий, своих, наши, управляемые, им, стало быть, не подходят, задумались про исключительность, сошли с колеи, пошли сбои. Теперь не факт, если человек получает удовольствие – это хорошо и полезно. Бывает и наоборот. Строго конфиденциальная информация.

– Понимаю, – кивнул начальник Канцелярии. – Ты ничего не слышал, – добавил он в сторону Кирилла.

Кирилл решительным кивком заверил.

– Вот оно их наказание, – вздохнул начальник.

– Все имеет обратную сторону, – попытался ответить за всё человечество Кирилл. – Стремление к совершенству тоже может обернуться саморазрушением. Иначе не понять, чего избегать и к чему стремиться. Если б нам хотя бы подсказывали.

– Вы ж не слушаете!

– Даже сейчас ищет оправдание своему поведению!

– И все так! Вместо того чтобы провести глубокий анализ и повиниться, – возмутились чиновники.

– Так оправдание поведения и есть результат глубокого анализа! – возразил Кирилл. – И вообще, цивилизация давно уже ушла далеко вперед. Кое в чём и мы стали смыслить и разбираться. Отдали бы весь контроль в наши руки.

– Чтооо?! Хватит демагогии!.. Уважаемое Собрание, нужно срочно принимать решение! Что скажете?

– Откатить до предыдущей версии. Что говорить? Всё ясно! Раздули из мухи слона. Велика честь для мухи! – посыпалось с разных сторон.

– Что ещё хочет сообщить Высокое собрание? – поинтересовался начальник.

– Высокое собрание хотело бы посовещаться, – сообщил секретарь.

– Высокое собрание удаляется на совещание! – объявил начальник.

И все, кто был в помещении, все, кроме Каркушина и Судьбиста, вышли.

Судьбист тоже сначала встал чтобы выйти, но как бы случайно, задержался.

– А потом, – Судьбист посмотрел на Кирилла. – Никому не дают инструкции пользования собой. Нонсенс. Инструкции дают тем, кто пользуется, а не тем, кем пользуются!

– В смысле? – растерялся Кирилл.

– Вот, к примеру, есть такой предмет утюг.

– Есть, – согласился Кирилл. – Знаю.

– Им пользуются, – сказал Судьбист. – Зачем ему инструкции?

– Мне не нужны инструкции от утюга, – сообщил Кирилл.

– Понятное дело, – вздохнул Судьбист. – Пойду я.

Генерал должностью старше зашёл в кабинет к генералу должностью младше.

– Сиди-сиди, косточки вышел поразмять. Слышал там, за океаном, Каркушина признали главой российских хакеров, требуют выдачи. На нет и суда нет.

– Кстати, нашелся он.

– Да ну!

– В коме.

– Давно?

– С тех самых пор. Отключать уж хотели, дал команду ждать. Хотел вам доложить.

– Правильно. Отключить всегда успеем. Думаю, миф про хакеров поддержать. Такие деньги можно получить с его мнимой угрозой. Никто ж кроме нас не будет знать, что мнимой.

– Там бюджеты немалые! – подтвердил генерал должностью младше. – Будем противодействовать, чтоб измотать врага?

– Засекретим. Сколько ещё таких Каркушиных, если подумать. Попробуй, найди. Вот когда деньги на него получим и освоим.

– Бедный Каркушин. Знал бы он, сколько денег вокруг него будет крутится.

– Ему лучше не знать. Медаль ему, когда всё стихнет.

– Посмертно?..

– Родственников оповестили?

– Только после вас.

Ближе к вечеру Аня с мамой вышли на огород дачи. Аня села под яблоней с книгой. София Федоровна решила из шланга полить огурцы.

– Лето никакое. Холодно. Поливай не поливай, огурцы совсем не растут, – вздохнула София Федоровна.

– Добрый день, хозяюшки! – в заборе показалось довольное лицо участкового.

– Добрый ли? – вздохнула София Федоровна.

– С вас за воду ещё не берут? Ко мне приходили, счётчики подключать надо, – зачем-то сказал участковый.

– Пугало надо ставить, горох созревает, птицы склюют. Сможем ли без мужика? – поинтересовалась у Ани София Федоровна.

– Могу помочь, у меня и ненужная одёжа есть, – предложил участковый. – Казенная, всё равно моль ест.

– Давай, коль так, – ответила София Федоровна.

– Я чего пришёл-то? – обрадовался участковый. – Новость принёс! Нашли! Зятя и мужа вашего нашли. Требуется опознание. По линии ФСБ бумага пришла.

София Федоровна как стояла, так и села на грядку.

– Живой он, живой, – сообщил побледневшим женщинам участковый. – В больнице, под наблюдением, потому и неслышно было. Может и не он вовсе? Надо ехать, смотреть.

София Федоровна перенаправила струю из шланга на участкового.

– Я, между прочим, при исполнении, – обиделся тот.

– Будешь выражаться точнее. Чуть инфаркт не хватил.

– Постоянно дергают с вашим… с вами… Тут кондрашку можно схватить. Заставлю одежу стирать и гладить, – проворчал участковый.

– Уже постирана. Ещё?

Консилиум врачей в палате Каркушина топтался на месте.

– Аппаратура и та вырабатывает свой ресурс. Несмотря на то, что у нас много больных, нуждающихся в аппаратуре… – вздохнул главврач, мысль не закончил.

– Ни туда ни сюда, ни ухудшения, ни улучшения. Сколько можно его хоронить? – донеслось со стороны белых халатов.

– Мне вчера приснился сон, мерзкий такой сон, будто мы и не врачи вовсе, а могильщики, – краснея и отступая к стенке, шепнул один из врачей другому. – И не халаты на нас, а темные робы. Только на лицах марлевые повязки, но они уже выполняли другую функцию, – чтоб не узнали. Хоронили его. Собрались закапывать, нервозная обстановка, все чего-то боятся. И тут он вскочил, побежал, потом повернулся в нашу сторону и засмеялся, словно в издевку. Еще и прокричал что-то хамское. Проснулся в холодном поту.

– Так бороться!.. так бороться… нетипичный случай, – согласился коллега.

– Губами пошевелил, – прошептали возле больного.

– Может, показалось.

– Утром говорил даже. Одно слово сказал. Медсестра слышала.

– Какое слово?

– Утюг.

– Утюг?! – растерялся главврач.

– Утюг, – подтвердил Кирилл.

Врачи онемели.

– Почему «утюг»? – спросил главврач.

Зазвенел телефон, главврач взял трубку, выслушал, сообщил.