— У тебя отрасли волосы, они такие красивые.

— Да, папа даже пытался косички заплетать, но у него еще не получается, поэтому мы их заколками скрепляем, чтобы в глаза не лезли. Я хотела их отрезать, но папа не дал, он считает, что волосы — главное украшение женщины, — с важностью заключила Марьяшка.

— И твой папа абсолютно прав, — с воодушевлением поддержала Марьяшку Ирина. — Ты уже попрощалась с Калерией Андреевной? Тогда беги прощайся.

Ирина повернулась к Насте и посмотрела на нее с довольной улыбкой:

— Что ты нахмурилась? У тебя не возникает желания пойти поработать или отдохнуть? Займитесь делом, Анастасия Григорьевна!

— Что это ты так развеселилась?

— Просто весело стало. Не надо смотреть на меня так мрачно, я тебе обязательно позвоню, когда приеду домой. Не волнуйся, доставлю твою гостью целой и невредимой.

— Я готова, тетя Ира, поехали.

Марьяшка протянула свою ладошку Ирине и, попрощавшись с Настей и Киром, вышла.

— Тетя Настя, ты не переживай только, она еще приедет. Никуда не денется. — Голос Кира звучал рассудительно. — Прискакала вертихвостка и уехала. Вы не грустите.

— Нет, Кирюша, все в порядке, я очень рада, что у Марьяшки дома все хорошо, что она живет со своим папой. Пойду я поработаю немного, ладно? А потом мы с тобой в шашки сыграем.

— Так вы же все равно мне проиграете.

— А вдруг нет? Вдруг у меня сегодня получится лучше?

Кирилл пожал плечами, как бы говоря: «Мечтать вы, конечно, можете, но, на мой взгляд, это безнадежно».

Разумеется, Кирилл оказался прав: Настя проиграла ему и на этот раз, хотя иногда ей приходилось делать совершенно немыслимые ходы, чтобы подыграть ему. Насте было приятно видеть, с каким удовольствием Кирилл выигрывал и с какой снисходительностью посматривал на нее. От полного разгрома Настю спас соседский мальчик, который пригласил Кирилла поиграть.

Когда Кирилл ушел, Калерия Андреевна зашла к Насте в комнату и ласково пожурила ее, что та подыгрывает мальчику. Но Настя возражала — ведь она только пытается дать возможность ребенку самоутвердиться и начать уважать себя.

— А если он будет играть со своими одноклассниками и убедится в том, что совершенно не умеет играть в шашки? — В голосе Калерии Андреевны слышалась укоризна.

— Но я же уже научила его играть. Для своего возраста он играет совсем неплохо. Ты же понимаешь, что ребенку нужно иногда чувствовать свое превосходство. Он живет в окружении взрослых женщин, которые его постоянно поучают, а от этого вполне можно разувериться в собственных силах.

— Так ты считаешь, что я его только поучаю? Но я старше его и имею на это полное право.

— Конечно, мама, но Кириллу иногда тоже очень хочется хоть чему-нибудь научить и нас, почувствовать себя взрослым.

— Ты знаешь, что твои педагогические изыски могут довести тебя до очень больших проблем в будущем?

— Возможно, хотя маловероятно. Но мы с тобой растим мальчика, которому так порой недостает мужского влияния.

Калерия Андреевна пожала плечами, но не стала спорить. Настя села за компьютер. Через несколько минут раздался телефонный звонок. Калерия Андреевна заглянула в комнату:

— Тебя к телефону, какой-то мужчина.

Дрожащей рукой Настя взяла телефонную трубку.

— Анастасия Григорьевна? Добрый день! Это Вадим Поплавский. Завтра привезут вашу книгу.

— Книгу? Уже? — Настя села на пуфик, стоящий перед телефоном, ноги ее не держали.

— Да! Представляете, как быстро получилось? Мне только что позвонили, и я решил вас порадовать.

— Большое спасибо, но мне не верится.

— Погодите, вот возьмете в руки свою книгу — и сразу поверите. Поздравляю. Я позвоню вам, когда они приедут.

А через полчаса позвонила Ирина:

— Представляешь, я его видела. И он мне очень понравился.

— Он всем нравится. Ты Марьяшку доставила?

— Конечно. Меня поблагодарили, но таким голодным взглядом посмотрели в сторону моей машины, словно ждали, когда из нее выйдешь ты. Ты уверена, что не совершаешь ошибку?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— И очень зря! За свое счастье надо бороться!

— Я и борюсь. Сейчас мне звонили — на этой неделе выйдет моя книга, представляешь?

— Правда? Ой, Настя, как я за тебя рада! А как мне можно будет увидеть книгу?

— По договору мне полагаются авторские экземпляры. Один подарю тебе.

— А как ты их повезешь?

— Дотащу как-нибудь.

— Даже и не думай, литераторша! Позвонишь мне, я приеду. Тебе сейчас только книги таскать.

— Своя ноша не тянет.

— Ага, как бы не так.

Настя была рада, что ей удалось переключить внимание Ирины на другой вопрос. Растроганная Ирина даже не заметила, что ловкий маневр отвлек ее от темы, она еще раз назидательным тоном напомнила об опасности, которые представляют тяжести для будущей мамы. Настя кивала головой и давала себя убедить.

— Итак, я приезжаю за тобой после уроков и везу к твоему литагенту.

Настя в очередной раз кивнула, совершенно забыв, что разговаривает с Ириной по телефону.

— Нет, постой, литераторша! Сначала тебя нужно покормить, значит, сначала я везу тебя домой, а уже потом…

— Может быть, я сама дойду до дома? А ты приедешь прямо сюда. Кроме того, мне просто необходимо ходить пешком и дышать воздухом, — решительно закончила Настя, чтобы разом пресечь все возможные возражения подруги.

Литераторша! Смешно. Конечно, смешно. Неужели завтра она будет держать в руках свою книгу? Держать в руках, крепко прижимая к груди, как маленького ребенка. Самое смешное, но ей действительно казалось, что у нее родился маленький ребенок и начал свою самостоятельную жизнь. Когда рукопись лежала у нее на столе, она целиком принадлежала ей, а теперь она принадлежит и другим. Понравится ли она? Будут ли другие испытывать радость оттого, что подержали ее в руках? Или написанные ею страницы вызовут раздражение и скуку? Вот так, наверное, волнуются все родители, когда их дети начинают самостоятельную жизнь.

В этот момент Настя ощутила сильный толчок в бок. Настя замерла, ее губ коснулась едва заметная улыбка. Определенно это будет мальчик. Конечно, мальчик, и очень ревнивый. Ему совсем не нравится, что про него забыли, и он тут же поспешил напомнить о себе.

Настя устроилась поудобнее, подложила под спину подушку и прислонилась к стене. За последние месяцы она настолько привыкла к своей маске покоя и уверенности, что порой ей казалось, что удается обмануть даже маму. По крайней мере, Калерия Андреевна теперь уже не смотрит на нее такими грустными глазами, как раньше. Наверное, жалость труднее переживать, чем недоброжелательность. К счастью, мама, похоже, уже почти привыкла к Настиному неопределенному положению.

Словно на время она отодвинула в сторону все свои нравственные устои и принципы. Разве можно было еще несколько лет назад предположить, что ее мама так спокойно воспримет ее будущего внебрачного ребенка? Может быть, она просто-напросто потеряла надежду, что Настя выйдет замуж и в доме зазвенят детские голоса? Как хорошо, что в их жизнь вошел Кирилл. Жаль только, что Галка уже никогда не увидит, как вырос ее сын. Сейчас он стал даже смеяться и шутить, и нет у него в глазах прежнего настороженного выражения, как у маленького испуганного зверька. Как хорошо, что Марьяшка была рядом, когда не стало Галки. Ведь именно Марьяшке удалось расшевелить Кирилла, вывести его из заторможенного состояния. Марьяшка… Она выросла и похорошела за этот год, ничем уже не напоминает бледного, голодного заморыша. Сколько же всего произошло за последний год — и хорошего, и плохого! Только вот она, Настя, сидит одна и подводит итоги прожитого и сделанного. И не позволяет себе думать о Валерии.

Непрошеная слеза пробежала по щеке и скатилась по подбородку, Настя шмыгнула носом и прижала к лицу одеяло. Что толку плакать, она выбрала свою дорогу, и тут некого винить в том, что она осталась одна.