Как всякой женщине, ей, может быть, и хотелось иметь свой дом, семью, ребенка. Нет, ребенка ей не хочется. Вон она какими пустыми глазами смотрит на Марьяшку, при виде ребенка у нее в душе не рождается ответного чувства. Возможно, она просто ревнует девочку к отцу. Ведь ребенок отбирает время, которое Оксана раньше проводила наедине со своим начальником. Разумеется, девочка мешает взрослым, привыкшим свободно располагать собой. Ребенок для них просто обуза и неприятные обязанности. Оксану можно понять: не она выносила эту девочку, не она кормила ее, страдала от страха потерять ребенка во время бесчисленных детских болезней, не она мучилась от недосыпания, не она готова была плакать от бесконечной стирки и глажки крошечного белья и пеленок.

У двух любящих друг друга людей родился ребенок. По сути, свершилось чудо: чувство материализовалось в маленькой девочке. Почему же получилось так, что этот человечек, так доверчиво пришедший в этот мир, стал никому не нужен? «Человек рожден для счастья, как птица для полета». Избитая фраза? Очень возможно. Но ведь почти все птицы летают, а люди? В чем счастье человека? Самого маленького — несомненно, в том, что он должен ощущать, что его любят и он кому-то нужен. Кто-то должен искренне дарить ему свою любовь, а не задаривать чем попало.

С другой стороны, хотя сейчас Марьяшка и лишена любви родителей, но, по крайней мере, о ней хоть заботятся и материально она ни в чем не нуждается. Девочка одета и сыта, она в безопасности. А где сейчас ее мать? И что будет с Марьяшкой, когда она вернется? Отец женат на своей работе, рядом красивая и удобная женщина, которая с удовольствием посвятит ему все свое свободное время. Она прекрасно умеет подстраиваться и соответствовать его желаниям и требованиям. Общение с ней не требует душевной щедрости и каких-либо жертв.

Настя посмотрела на спящую Марьяшку. Девочка спала, подсунув ладошку под голову. Из-под одеяла высунулась круглая розовая пятка. Настя не удержалась, приподнялась и поцеловала ее. Ножка чуть вздрогнула.

«Господи! Что же я делаю! Я же разбужу ее так, перепугаю ребенка среди ночи».

Настя с испугом взглянула на Марьяшку. Но страх ее был напрасен — девочка крепко спала, чуть улыбаясь во сне. Настя осторожно погладила маленькие пальчики, лежащие на подушке. Девочка вздохнула и пошевелилась. Осторожно укутав ее в одеяло, Настя прижала Марьяшку к себе, испытывая наслаждение, что маленький теплый человечек так доверчиво спит рядом с ней. Правильно говорил учитель: «Глядя на невинное выражение лица спящего ребенка, можно совершенно искренне простить ему все его каверзы и проделки. Когда вы будете раздражены, а порой и злы на своих детей, старайтесь почаще вспоминать их спящие мордашки».

Утром Настя осторожно отодвинула Марьяшку ближе к середине кровати и встала. Спать уже не хотелось, хотя ночью Настя почти не сомкнула глаз. Марьяшка продолжала крепко спать, Настя решила ее пока не будить и пошла на кухню готовить завтрак. Оксана Дмитриевна приехала, когда молоко для каши уже закипало. Мысленно Настя поблагодарила маму за предусмотрительность: в мешок с Марьяшкиными вещами она в самый последний момент положила пакет с манной крупой.

— Что вы тут делаете? — раздался недовольный голос Оксаны Дмитриевны.

— Готовлю кашу. Доброе утро, с приездом. Как вы долетели?

— И вы думаете, что ее кто-нибудь будет есть?

— Разумеется. — Настя поняла, что стоящая перед ней раздраженная женщина не намерена придерживаться общепринятых норм вежливого разговора, поэтому мысленно посоветовала себе не раздражаться и стала засыпать крупу в кипящее молоко, затем перемешала кашу, спокойно повернулась к наблюдавшей за ней женщине и заметила:

— Прежде всего, манной кашей следует накормить сегодня Валерия, как только он проснется. Так советовал врач.

— Как, вы уже на ты? Быстро.

— С врачом? Нет, с врачом я совсем незнакома.

— Не стройте из себя идиотку. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

— А если и так? Что с того? Если мы обе понимаем, о чем идет речь, то зачем говорить на эту тему?

Настя пристально рассматривала стоящую перед ней женщину. С нее словно слетел весь внешний лоск, ей не нужно было притворяться и играть на публику, не для кого и незачем. Перед Настей стояла уставшая, немного растерянная женщина, приехавшая бороться за своего мужчину, за свое счастье. Вот сейчас она соберется с силами и ринется в бой.

— Однако вы шустрая. Я от вас не ожидала такой прыти.

— А что вас, собственно, волнует?

— Вы не боитесь?

— Единственное, чего я боюсь, — что каша может убежать.

— Вы спокойно можете выбросить вашу кашу, ее никто есть не будет.

— Оксана, ты уже вернулась? — На пороге кухни, держась рукой за притолоку, стоял Валерий Петрович.

— Да, дорогой, я взяла билет на самый первый самолет. Я так волновалась за тебя. — Оксана прильнула к стоящему мужчине, но он, вместо того чтобы обнять ее, чуть поморщился.

— Погоди, у меня сегодня голова просто раскалывается.

— Недаром я так спешила к тебе, пришлось даже всю ночь просидеть в аэропорту.

— Зачем? Могла бы спокойно переночевать в гостинице. Я же говорил тебе вечером, что со мной все в порядке. Настя обо всем позаботилась.

— Настя? В таком случае, может быть, мне уехать? Раз уж в моей помощи никто не нуждается, я могу уехать домой.

— Нечего дуться. Ты же не захочешь окончательно испортить Насте выходные? Достаточно и того, что она провела здесь ночь. А чем тут так вкусно пахнет?

— Манной кашей. Садитесь за стол. Я вам положу. — Настя достала из сушилки тарелки и стала накладывать горячую кашу.

— Дорогой, я сейчас тебе приготовлю тосты и кофе, какой ты любишь, — это Оксана вступила в бой за место на кухне.

Двум хозяйкам на одной кухне не ужиться, одна должна уступить. Настя стала спокойно развязывать фартук.

— Что это вы тут делаете? — На кухню вошла заспанная Марьяшка.

— Почему ты не поздоровалась? — негромко спросила Настя.

— Доброе утро! — недовольно буркнула Марьяшка, села на табуретку и потянула к себе ближайшую тарелку.

— Марьяшка! Почему ты берешь без спроса? Это же моя тарелка!

— Простите.

Настя положила еще одну порцию каши на тарелку и уже собиралась сесть за стол, когда увидела, что Валерий протягивает ей свою тарелку: «Положите и мне. Порой нужно вспомнить детство». Он подмигнул Марьяшке, удивленно смотревшей на него. Насте было приятно слышать звон ложек и смотреть на отца и дочь, наперегонки доедавших кашу.

— Валера! Я сварю тебе сейчас крепкий кофе. — Оксана решила, что пора напомнить о своем присутствии.

— Должен вас огорчить, мои милые дамы, я благодарю за завтрак, но предпочитаю последовать совету вчерашнего ворчливого доктора. Он оказался совершенно прав: у меня сегодня раскалывается голова. Пойду лягу. Настя, когда поедите, зайдите ко мне.

Настя торопливо доела завтрак, налила Марьяшке чая и вышла из кухни.

Валерий лежал на диване в большой комнате. Глаза его были прикрыты.

— Вы уже выпили лекарство?

— Вчера мы были на ты. Ты сейчас можешь ехать, Марианну привезут вечером.

— У меня другое предложение: мы сейчас с Марианной поедем ко мне домой вместе. Вы с Оксаной оба очень устали, и вам нужно отдохнуть. Марьяшка очень живой ребенок, хлопот она может доставить достаточно. Сейчас мы поедем, а вы отдыхайте.

— Но у тебя же будет испорчено еще и воскресенье. У тебя были свои планы, а теперь они нарушены. Ты толком и не отдохнешь из-за меня.

— А я так не считаю. Мы с Марьяшкой будем собираться. До свидания.

Настя вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. На кухне она быстро помыла посуду, решительно дала понять Марьяшке, что ее капризы ни к чему не приведут, поэтому нужно собираться и ехать домой. По опыту Марьяшка уже знала, что у нее почти нет шансов переубедить Настю. Настя спокойно ей объяснила, что папе нужно дать отдохнуть.