— Как вы себе это представляете?

— Я буду забирать ее на выходные.

— Этого недостаточно. Необходимо, чтобы вы встречались с девочкой и на неделе.

— Согласен, буду стараться делать это при первой возможности.

— Марианна должна привыкнуть к тому, что вы ее отец, а не просто приходящий в гости мужчина.

— Может быть, мы обговорим условия?

— Я уже все сказала.

— А деньги?

— Думаю, меня вполне устроит наша с вами первоначальная договоренность.

— Тогда я пойду? Вечером мне должны звонить. Как вы считаете, мне нужно попрощаться с Марианной?

Валерий Петрович прошел в соседнюю комнату, попрощался с Калерией Андреевной и Марианной и несколько торопливо вышел из квартиры. Настя вздохнула, ее расстроило очередное проявление душевной черствости отца по отношению к дочери. Но с другой стороны, он, по крайней мере, хотя бы внешне демонстрирует внимание к своему ребенку. Вот только нужно ли это Марианне? Дети чутко чувствуют фальшь.

— Тебе не кажется, что этот молодой человек уходил отсюда чрезвычайно довольный тем, что ему удалось так ловко пристроить свою дочь?

— Мама!

— Анастасия, я тебе никогда не говорила, что слово «мама» ты умудряешься каждый раз произносить с новой интонацией?

Осень все увереннее вступала в свои права. По утрам на лужах уже появлялась тонкая, звонкая корочка льда. В одну из суббот Насте пришлось поехать с Марьяшкой по магазинам в поисках теплой одежды. За лето девочка сильно выросла, и ее немногочисленные вещи стали ей малы. Валерий Петрович в очередной раз уехал в командировку, Насте стало ясно, что на выходные Марьяшка останется с ней. Правда, в субботу вечером позвонила Оксана Дмитриевна и сообщила, что по распоряжению Валерия Петровича она намерена взять девочку к себе на воскресенье. Марьяшка поехала с большой неохотой, а вернувшись, ничего не рассказывала и все больше молчала. В следующую субботу Оксана Дмитриевна не позвонила и больше не пыталась провести с ней выходные.

Валерий Петрович позаботился о том, чтобы дверь квартиры, где жила раньше Марианна со своей матерью, была укреплена, врезаны новые замки, запасные ключи дали на всякий случай соседке по площадке, еще одну связку Валерий Петрович отдал Насте. Но Марьяшкина мать не появлялась. Один раз Насте пришлось вместе с Марьяшкой сходить в милицию, где девочку допросили в присутствии Насти.

Учеба шла своим чередом, первоклашки постепенно освоились в школе и уже больше не жались по стеночкам, выходя из класса в коридор на переменах. На уроках они успешно осваивали премудрости грамоты: высунув от усердия язык, писали новые буквы. По дороге домой Марианна старательно читала вывески и рекламу на витринах магазинов, она очень расстраивалась, когда не могла прочитать слова, написанные по-английски.

Однажды вечером Марианна, водя пальцем по корешкам книг в книжном шкафу, стоящем в Настиной комнате, обнаружила несколько толстых книг. На них крупными буквами было написано ее имя. Девочка пришла в неописуемый восторг и побежала к Насте, гладившей в кухне чистое белье.

— Смотрите, что тут написано: «Марианна». Вы видите? Это про меня?

— Нет, это про твою тезку.

— Что такое «тезка»?

— Человек, носящий такое же имя, что и ты.

— Я хочу это прочитать. — Марианна села на стоявшую рядом табуретку, закинула ногу на ногу, положила книгу на колено и сделала попытку разобрать мелкие буквы.

— Боюсь, тебе еще немного рано читать эту книгу, чуть позже, когда тебе будет легче читать, ты сможешь узнать о приключениях Марианны.

— Ну вот, — Марьяшка плаксиво скривила губы, — тогда почитайте мне ее на ночь вместо сказок.

Настя молча кивнула, водя по простыне тяжелым утюгом.

— Марианна, уже гора ложиться спать, иди в ванную чистить зубы, — строгим голосом проговорила Калерия Андреевна. — Настя, неужели ты всерьез собираешься читать девочке эту книгу? — Калерия Андреевна смотрела на дочь широко открытыми от возмущения глазами.

— Мама, в этом нет ничего страшного. Некоторые места я могу опускать, девочке они все равно будут непонятны.

— Как ты можешь так говорить! Не хватало, чтобы ты еще и ребенка приобщила к своему низкопробному чтиву!

— Мамочка, давай не будем спорить с тобой о книгах. Ты будешь снова отстаивать превосходство классики. Я, впрочем, и не спорю, но литература нужна всякая. Я преклоняюсь перед классической литературой так же, как и ты. Но литература отражает дух времени, я не могу в очередях и транспорте зачитываться Толстым и Достоевским. Они требуют размышлений, определенного состояния души… Мне кажется, что книги делятся на интересные и неинтересные, это если, конечно, не обращать внимание на то, кем они написаны. Иногда при имени какого-нибудь классика мы встаем и снимаем шляпу, хотя и у них, бывало, выходили из-под пера далеко не равноценные вещи.

— Согласна с тобой, но хорошая литература должна будить в человеке сильные чувства.

— Совершенно верно, мамочка. Но почему ты даже не можешь допустить, что пройдет несколько лет, и некоторые из этих женщин, чьи книги я читаю, тоже станут классиками?

— Этот ширпотреб?

— Это дух времени.

— В таком случае у вашего поколения очень плохой вкус.

— Мама, в них люди воспевают любовь, я согласна — порой очень неумело, но время расставит все по своим местам и отберет самое лучшее.

— Но это вовсе не означает, что ты должна читать по ночам!

— А почему нет? Если это доставляет мне удовольствие? Не сердись, мамочка. — Настя обняла мать одной рукой.

— Осторожно! Ты же обожжешься! Поставь утюг на место, чудачка! Просто я боюсь, что ты не высыпаешься…

Однажды днем Марьяшка влетела домой после школы и с порога закричала: «Баба Лера! Я сегодня получила пятерку по письму! Честное слово!»

В квартире было тихо, Настя быстро скинула туфли и босиком прошла на кухню. На столе лежала записка.

— Что там написано? — Марьяшка стояла рядом с Настей и, смешно подпрыгивая, пыталась рассмотреть листок бумаги, который Настя держала в руке.

— Мама пишет, чтобы мы обедали без нее. Суп на плите, каша под грелкой. Марьяшка, не ешь столько хлеба, потом будешь опять говорить, что суп невкусный.

— Я буду, буду есть суп, — пообещала Марьяшка с набитым ртом. Увидев, что Настя отвернулась от стола, она схватила еще один кусок хлеба.

— Я только что просила тебя не хватать хлеб, — спокойно повторила Настя. — Куда же она могла поехать? Так неожиданно…

— Может быть, в гости пошла? — предположила Марианна, с трудом проглотив большой кусок хлеба.

— Марианна, иди мыть руки, ты глотаешь хлеб, как удав. Нельзя же так! Пользуешься тем, что мамы нет дома. При ней ты себя так почему-то не ведешь. Ты ее всегда слушаешься.

— Вас я в школе слушаюсь, бабу Леру — дома. Дома она главная, а в школе — вы, тетя Настя.

Насте удалось все-таки без особых проблем покормить проголодавшуюся Марьяшку обедом и усадить ее за уроки. Марианна уже заканчивала решать примеры по математике, когда раздался звук открываемой входной двери и в квартиру вошла Калерия Андреевна.

— Проходи, Кир, раздевайся. Портфель можешь поставить вот сюда, куртку вешай на вешалку.

Любопытная Марианна, бросив ручку, вылетела в коридор и молча стала разглядывать мальчика, снимавшего в коридоре обувь.

— Вы уже обедали? — строго спросила Калерия Андреевна.

Марьяшка мотнула головой в знак согласия.

— Сколько раз тебе нужно говорить, что невежливо в ответ на вопрос мотать головой? — сказала Калерия Андреевна Марианне. — Пожалуйста, покажи Киру, где он может помыть руки. Я пока подогрею суп.

Калерия Андреевна прошла на кухню, сделав Насте знак следовать за собой.

— Нарежь хлеб, мальчика нужно покормить. Марианна опять съела целый батон? Она наверняка не ела супа. — Калерия Андреевна ловко расставляла на столе тарелки и ложки. — Что ты на меня так смотришь? Поговорим вечером. Кир позвонил мне и сказал, что Галина два дня не ночевала дома. Я решила поехать за ним.