— Да, ты это умеешь. — Галка склонилась над тарелкой, выбирая себе бутерброд.

— Ты хочешь сказать, что я научилась. Пришлось. Зато теперь мы можем отдохнуть — и ни одна живая душа нам не помешает.

— А что мы будем делать тут совсем одни? — Галка капризно наморщила носик. — Что мы делать будем?

— Можно подумать, что ты этого не знала, когда ехала сюда. Планы у нас обширные: можем спать, есть, загорать на солнце, собирать ягоды. В этом году полно смородины на кустах. Соберете себе домой.

— Зачем?

— Ребенку на зиму заготовишь, мамаша.

— Вот еще! Проще купить.

— Как хочешь, уговаривать тебя не буду. А теперь марш переодеваться. Разоблачайтесь, девочки, можете ходить в купальниках или без оных, все равно вас тут никто не увидит. Ворота и калитку я закрыла. Еды у нас полно, кто проголодается — дорогу на кухню и к холодильнику знаете. Обедать будем около двух, а суп я сегодня варить не буду.

— А разве в твоих закромах не найдется какого-нибудь консервированного импортного супчика, который достаточно только разогреть перед подачей на стол?

— Галка, ты нахалка! Если тебе так надо поесть именно супа, пойди в кладовку, найди его и разогрей, а мы с Настюшей будем питаться подножным кормом. Зелени поедим, овощей. Правда, Настюша?

— Вы ругайтесь, ругайтесь, а я пока фруктов поем, меня такая программа вполне устраивает.

— Умница ты моя! Я всегда знала, что ты меня поддержишь и тебе понравится идея без затей провести время на свежем воздухе, вспомнить молодость, забыть на время все заботы.

— И подвести итоги нашего существования за последние десять лет. — Галка появилась на веранде, крутя в руках большую банку с яркой этикеткой. — Это супчик?

— Нет, дуреха, это, мне кажется, мясо осьминога.

— Шутишь? А людям его можно есть или им кошек кормят?

— Можешь быть спокойна. Ешь не задумываясь — кошки дома я не держу, поэтому, сама понимаешь, еды для животных мы не покупаем.

Ирина взяла в руки банку и посмотрела на этикетку:

— Если это не осьминог, то мясо каких-то морских моллюсков. Леониду нравится пробовать всякую всячину.

— А он не обидится, если мы что-нибудь съедим из его запасов?

— Конечно, нет. Только учти: я в этом не участвую. Меня вид этих деликатесов совсем не привлекает. Я люблю что-нибудь попроще.

— Только не пытайся нас убедить, что больше всего на свете ты любишь картошку с хлебом.

— А помните, как мы картошку в золе пекли? Какая она вкусная была. — Настя улыбнулась. — Мы ее потом так и съели, даже без соли. И перепачкались до ушей в саже. Галка, ну чем ты недовольна?

Галка поставила на стол банку консервов, всплеснула руками, шлепнулась в кресло и с притворным возмущением взглянула на Ирину:

— Да ничем, просто у Ирины такие возможности. Я бы на ее месте…

— Это тебе только кажется, что при твоем характере тебе будет хорошо на моем месте, — прервала рассуждения подруги Ирина.

— Можно подумать, что у тебя проблем больше, чем у меня.

— Я так не считаю, но думаю, что они просто другие.

— Ой, да перестань, — раздраженно воскликнула Галка.

Ирина пожала плечами, всем своим видом показывая, что не может согласиться с Галкиным мнением, но просто не хочет спорить.

Настя поставила на стол стакан с недопитым соком, вытерла руки о салфетку и нерешительно положила руку на Галкино плечо:

— Знаешь, Галь, у нас в школе есть одна очень умная уборщица, так она говорит, что проблемы есть у всех, только у одних проблема в том, что суп жидкий, а у других в том, что бриллианты мелкие.

— Ты хочешь сказать, что у Ирины жизнь не менее трудная, чем у нас с тобой?

— Я свою жизнь вовсе не считаю трудной, я довольна.

— Вот-вот, ты всегда всем довольна.

— А разве это плохо?

— Но ведь есть люди, которые живут гораздо интереснее тебя и лучше.

— Но это их жизнь, а не моя.

— Девочки, вы ушли от темы. Галя собиралась обсудить мой образ жизни, а вместо этого вцепилась в тебя, Настя.

— Просто Галка соскучилась. Давно мы не собирались вместе, есть что обсудить. Только давайте не будем заводиться… Просто посидим, как в старые добрые времена.

Галка раздраженно мотнула головой:

— «Как в старые добрые времена…» Ты нас уже совсем в старухи определила? А мне еще только двадцать девять.

— Твоему Киру уже девять? — спросила пораженная Ирина.

— Да, в прошлом месяце исполнилось. Он уже совсем большой стал… Кто бы мог подумать каких-нибудь десять лет назад, что мы станем такими разными.

— Или что из нас троих в школе останется только Настя. Не вышло из нас с тобой, Галка, учительниц.

— Вот уж в том, что Настя осталась в школе, — как раз нет ничего удивительного. Она из четвертого поколения потомственных учителей, пошла по стопам Калерии Андреевны.

— Да, она была замечательная учительница.

— Она была не учительница, она была педагогиня.

— Галка, что это за слово такое?

— Разве ты не понимаешь сама? Бывают княгини, а твоя мама — педагогиня. У нее достоинство королевы, она как бы стоит на пьедестале, возвышаясь над всеми нами. Тебе удалось стать наследной педагогической принцессой. Из Ирины вышла жена посредственного предпринимателя.

Ирина вопросительно подняла брови.

— Ах, прости. Из Ирины вышла посредственная жена выдающегося предпринимателя. Так тебя больше устраивает?

— А ты?

— А я посвятила свою жизнь борьбе за выживание.

— Так что, для нас уже настало время подводить итоги? — Ирина покачала головой. — Я не считаю себя такой старой, чтобы заниматься подобными вещами.

— Я тоже категорически против, — решительно заявила Настя. — Нам необходимо заняться приготовлением обеда.

— Настя! Ты же никогда не была столь приземленной, ты всегда думала о вещах возвышенных.

— Боюсь, что, если я не заставлю вас заниматься обедом, вы просто подеретесь.

— Ты преувеличиваешь, как всегда.

— Вот кто из нас не склонен преувеличивать, так это Настя, — парировала Ирина.

Обед, приготовленный под руководством Насти, прошел на удивление мирно, после еды подруги позагорали в саду, расстелив одеяло прямо на траве под яблонями. К вечеру стало прохладнее, и Ирина предложила разжечь камин, Галка в ответ хмыкнула и пробормотала что-то про аристократическую роскошь. Настя с воодушевлением стала помогать носить дрова и растопку из сарая. После нескольких неудачных попыток огонь все-таки разгорелся, к камину были придвинуты кресла, и все молча уселись, глядя на огонь, горящий за прозрачным стеклянным экраном.

Настя украдкой посмотрела на своих подруг. Огонь обладает странной особенностью сближать людей. Глядя на него, трудно спорить и ругаться. Живительное тепло дарит покой и умиротворение, забываются обиды и обвинения. Завистливая Галка перестала наскакивать на Ирину, Настя уже не испытывала неловкости за свою сестру.

— Как хорошо, девочки! Все-таки ты, Ирина, молодец, что собрала нас вместе. Давно я так не отдыхала.

— Ну вот, опять началось!

— А что я такого сказала, Галка? Почему я не могу высказать то, что чувствую? Что ты раздражаешься?

— Не обижайся, пожалуйста, я была не права. Просто последнее время я на всех набрасываюсь…

— Что-нибудь случилось?

— Да нет, надоело все, постоянно одно и то же. И нет никакой радости.

— А как же Кир?

— А что Кир? Порой я думаю, не совершила ли я тогда большую ошибку, что решила родить ребенка так рано и воспитывать его одна.

— Ой, что ты, Галка! Просто ты устала, но это пройдет. У тебя замечательный сын…

— Который к тому же стал задавать слишком много вопросов. И очень часто совсем не слушает свою мать.

— Детей растить очень трудно. Но тебе есть ради кого жить, а разве это не приносит счастье и радость?

— Наивная ты моя! Ты так говоришь только потому, что никогда даже не пыталась представить, каково быть в моей шкуре.

— Галь!