Так же у них есть очень явная слабость — их внутренняя борьба между зверем и человеком. Если не научиться контролировать эмоции, дар превратится в проклятие. А для этого нужен всего один шаг в бездну, к которой подтолкнет все что угодно: от злости и обиды до одиночества. Таких оборотней называют — квалесце́нты — потерявшие душу. В жизни все взаимосвязано. В легендах племени говорится, что оборотни не должны жить без семьи или стаи, чтобы не перейти на сторону зла, иначе появится армия тьмы, равной которой еще не существовало на Земле. Но я не хотела в это верить. Все же они люди: то, что пагубно для нас, пагубно и для них, но всегда есть шанс.

— Мари, скажи Катрин не просто амбициозная особа, она, как вы говорите, принадлежит к оборотням, потерявшим душу?

— Да. Многие считают ее квалесцент.

Стоило над этим подумать. Уж больно щекотливая тема, особенно, когда тебе нравится тот, у кого явные проблемы с контролем. Но, возможно, проблемой для сероглазого стала я и его душе ничего не грозит? Интересно, а чем мне это грозит? Предстоит еще многое узнать. Но на меньшее я и не соглашусь. И то, что всегда предавало уверенности в завтрашнем дне, исчезло, но пришло новое. Я видела свое будущее в чужих глазах, как собственное отражение в искаженном зеркале, мутное, но принадлежащее мне. И сны — это дверь, приоткрытая в другой мир. А Мари и ее брат мои поводыри.

— Хочешь еще кусочек? — и я протянула подруге треугольный ломтик пирога.

— С удовольствием. Но такими темпами я скоро не пролезу в дверь.

— Не переживай. Во-первых, — я загнула большой палец, — ждать еще несколько месяцев. Во-вторых, — загнула указательный палец, — если такое и произойдет, твой муж, не напрягаясь, расширит любой дверной проем.

Мари удивленно округлила глаза, а через секунду мы с ней уже смеялись.

— А где твой брат?

— В лесу.

— Я не чувствовала его превращения.

— А он пока не хочет менять форму. Тебя оберегает, — Мари подмигнула и впилась зубками в сочный мясной пирог.

— Спасибо, но это лишнее. Я не привыкну, если он не будет… — я призадумалась, подбирая слово. — А как правильней звучит: трансформироваться или превращаться?

Но Мари в ответ пробубнила что-то нечленораздельное, запихнув в рот огромный кусок.

Вообще, было над чем поразмыслить. Алекс оберегает меня? Тогда мне это льстит. Но если наши эмоции соединены, чувствовал ли он мою боль, когда менялся? Надо будет при встрече поинтересоваться.

— О чем думаешь?

— Да все о том же, — я улыбнулась Мари, подхватила наши тарелки и поставила их в раковину. — Алекс избегает меня?

— С чего такой вывод?

Я хотела сказать, что видела брата подруги последний раз в тот самый день, когда принесла чай в его комнату и узнала о том, чего лучше бы не знала, но не успела… Боль нахлынула без предупреждения: внезапно и молниеносно. Я задохнулась и вцепилась пальцами в бортик раковины. Алекс превращался, это длилось доли секунд, но для меня прошла вечность. А когда пришла в себя, то уже сидела на полу, а Мари прижимала мокрое полотенце к моей шее. Сердце бешено стучало, жар не ослабевал. Мне казалось, что бегу, но на самом деле не могла двигаться. Сумасшествие исчезло, сменившись нервозностью, тоской и страхом. Голос Мари доносился, словно сквозь толщу воды, я с трудом заставляла себя отвечать и не помню что именно. Не помню, зачем и когда подруга ушла. Не помню, сколько прошло времени. Зато отчетливо помню, как невнятные и не человеческие эмоции стали сильнее. И я поддалась их силе, их напору. Поднялась и вышла на улицу. Тяжелый и сырой поток воздуха пронзил легкие при первом же вдохе, а ветер сковал мышцы. Впереди, в нескольких шагах, стоял огромный серый волк, чей леденящий взгляд словно говорил: «Забудь все. Вспомни прошлое и беги отсюда. Ты свободна! Я твой путь к свободе!» Страха перед хищником не существовало, вместо него желание, заполняющее все мое естество: мчаться отсюда прочь, опережая время; идти на край света за зверем. Но тело противостояло желанию, как тюрьма, удерживающая от зова предков.

Волк развернулся и побежал прочь, а я шагнула вслед за ним.

— Аврора, стой! Ты куда?!

Почувствовав прикосновение к своему плечу, я взорвалась:

— Не смейте трогать меня!

— Аврора, успокойся. Это я. Аврора, это я.

С глаз сошла пелена, и я поняла, что это всего лишь наваждение, а рядом Мари.

— Что …?

— Ты испугала меня. Куда собралась и зачем?

Я не знала, что ответить, не понимала того, что происходило со мной. Потеряла контроль.

— Говори же. Не молчи.

— Не знаю.

— Ты собиралась уйти за ним?

— Да.

— Пошли к бабушке.

Мари схватила меня за руку и потянула за собой, и пока мы шли по поселению, я никак не могла избавиться от засевшего в голове образа волка и его эмоций. Мне казалось — внутри меня что-то разделилось, и одна часть порабощала другую. Варгана сразу заметила мое состояние, как только мы с Мари зашли в гостиную, и спросила: «Что произошло?»

— Алекс превратился, и Авроре стало плохо. А потом брат пришел в поселение.

— Можешь не продолжать, я и так уже поняла. Внук нарушил правило, — Варгана усадила меня на диван, укрыла ноги пледом. — Ладно. Потом с ним разберусь. Это не важно. Аврора, можешь рассказать о своих ощущениях?

— Все по-старому, как и раньше.

Но в отличие от меня, Мари видела произошедшее со стороны. Наверное, поэтому подруга напомнила:

— Попытайся вспомнить, что тебя так потянуло за Алексом.

И я попыталась найти в себе причину, пробудившую желание уйти за волком, но так и не смогла. В комнате повисла тишина, пока Варгана не решила ее нарушить:

— Хотела бы я знать всю правду о вашей связи. Все, что с вами происходит удивительно. Но вы справитесь. Мой мальчик силен. И я вижу эту силу в тебе. Надо набраться терпения и учиться контролировать эмоции. Алекс нарушил правило, и я поговорю с ним. Мы стараемся уберечь детей от преждевременного посвящения в тайну их крови.

— Я хотел увидеть Аврору.

Нас всех слегка дернуло от неожиданности. Никто не услышал, когда Алекс вошел в дом. Он шагнул в комнату и замер на месте, а я, увидев неприкрытое раздражение на мужском лице, подумала, что упустила момент, когда эмоции зверя уступили место моим.

— Я не могу контролировать эмоциональные перемены Авроры и собственное желание превращения. Извини, — он сказал для всех, но смотрел на меня.

— Не извиняйся. Ты не должен сдерживать себя, иначе мне не привыкнуть.

— Я нарушил запрет, потому что испугался. Я не чувствовал тебя.

— Как это? — вопрос должна была озвучить я, но подруга опередила.

— Это правда… Я не сразу заметил. Адреналин заглушил остальные чувства, но я остановился и осознал, что впервые за последние дни не разрываюсь между своими и чужими эмоциями, — Алекс неожиданно приблизился и склонился надо мной, оставив между нами крохотное расстояние. — А сейчас ты расстроена и удивлена. Я прав?

Я не могла отвести от него взгляд. Или не хотела?

— Да… Наверное… Тебе лучше знать.

Мы оба находились в замешательстве от пережитого, но если себя я понимала, то его нет. Мы смотрели друг на друга, позабыв о том, что рядом есть еще кто-то. Но Мари напомнила о своем присутствие:

— Не понимаю. Бабушка, почему их связь не постоянна?

— Боюсь, того, что происходит, никто не объяснит. Им придется учиться вслепую, без подсказок, а нам остается наблюдать и поддерживать.

Меня такое заявление немного испугало, и я обернулась к Варгане:

— Самостоятельно? Без чужой помощи? Неужели ничего не известно? Надо поспрашивать или что-нибудь перечитать.

— Аврора, никто и никогда не вел записей. История оборотней передавалась устно.

— Но почему?

— Для сохранения мира и безопасности будущих поколений, соблюдали и соблюдают запрет на беспричинное разглашение тайны, а если записывать, это лишний риск. Ребята, послушайте старого человека, я многое видела на своем веку, но вы для всех загадка. Поэтому учитесь жить в согласии друг с другом.