Но как именно, в таком случае, Витторио удалось привить своим людям уровень преданности, граничащий с абсолютом? Как он тогда смог обмануть мощнейший артефакт? Опять-таки, по возрасту главный манипулятор не может проигрывать опытным политикам, ну никак не может… если только предположить, что принц владеет артефактом, подчиняющим умы… но даже если принять во внимания бредовые догадки, столь филигранная работа требует как ресурсов, так и определённого мастерства.

Катлер снова и снова изучал отчёты подчинённых месячной давности. Сектанты в последнее время проявляли подозрительную активность, он даже невольно заинтересовался их потоком дичайшего абсурда…

Тёмный лорд. Возрождение. Становление. Редкостная чушь — Единый уничтожил амиоников, этих проклятых отродий бездны! Не могли они спустя тысячелетие показаться в глуши по меркам остального мира! Очередной бред, вызванный давлением тёмной магией на хрупкое человеческое сознание. Правы были древние, когда утверждали, что, дескать, использовать себе во благо знания тёмных искусств люди не в состоянии.

«Интересно… амионик способен в теории обмануть артефакт?..»

Бентхольц запланировал поговорить с принцем. Он надеялся, что тот не забыл его помощь и хотя бы согласится выслушать прискорбную правду.

Надежды оправдались. Принц встретил знакомого старика с тёплой улыбкой. Вместе они прогулялись по саду, подальше от глаз ненужных для такого дела свидетелей.

К удивлению бывшего епископа, юноша не стал отрицать наличие сговора за своей спиной, а смену кадров объяснил строгой необходимостью:

— Вы меня тоже поймите правильно, командор Кортес несколько раз спасал мне жизнь. Я ему доверяю, — рассуждал он. — Я, пожалуй, осознаю, что его методы… в некоторой степени грубы, могут даже показаться противозаконными… но он обещал мне порядок. Сегодня утром я вышел прогуляться — вы замечали, насколько сильно город преобразился с момента моего приезда? Поразительно! И это через пару дней после фактической войны! У нас теперь бюджета точно хватит на истребление тех же монстров в окрестных лесах. А достопочтенные лорды… кто-то должен ответить за всё. За Стеллу. За хаос.

— Кто-то, несомненно, должен, — согласился Катлер. — Но виновный. Или вы готовы сажать людей без суда и следствия? Утолять жажду мести невиновными? Война прошла, ваше высочество. Не дайте им себя обмануть.

— Риллен обещал предоставить доказательства. А вообще, мне казалось, вы поддерживаете постулаты Церкви. «Ради общего блага», например, можно и нужно чем-то жертвовать. Чем так опасен «Монолит» конкретно сейчас? Я могу выступить против, но… поймите, мою постель охраняют их люди. Мне готовят еду их люди. Мои письма семье они наверняка вскрывают. Даже суть нашего с вами разговора для них не секрет!

— И вам, конечно же, гораздо проще закрыть глаза и сделать вид, что угрозы не существует, — с горечью перевёл озвученную мысль Бентхольц. — Пока что вы им полезны. Но поверьте, так будет продолжаться недолго.

— Вы мне угрожаете?

— Ни в коей мере. Сами посмотрите, как действует командор и его приспешники. Уже через месяц-полтора они решат открыто диктовать всему региону свою волю. Я не хочу такой «порядок»! Не спорю, на улицах чистота, экономика развивается, но сколько продлится хрупкая идиллия? Раньше у каждого был выбор. С «Монолитом» выбора ни у кого не будет!

— А нужен ли он народу? Быть может, людям проще, когда решают за них? К чему привела «свобода» Биллини? В Эристаре любой богатый преступник мог при желании купить статус и легализоваться. Нищие сами себе отрезали ноги, банкиры наживались на чужом горе… вся эта система неправильна, с вашей стороны довольно глупо её защищать. Вы просто цепляетесь за старый уклад. Мне кажется, «Монолит» пока не сделал ничего плохого…

— Вот именно. Ключевое слово — пока. Вы ведь всё прекрасно понимаете, не так ли? — упорно напирал Катлер. — Иначе бы не говорили об «общем благе»! Общее благо — красивая сказка для молодых политиков, уж извините за прямой намёк, ваше высочество. «Монолит», напротив, реален и крайне опасен. Уж точно не решение всех проблем! Нет, я знаю, что вы чувствуете…

— И что же?

— Облегчение. Закон восторжествовал. Всё вроде бы хорошо. И нет никакой нужды «корректировать курс». Но поверьте, это не так! Сегодня вы продаёте им совесть, а завтра они заберут у вас крохи свободы! Не только у вас! Под ударом окажутся все!

— По-вашему, у меня есть некая альтернатива? Об отстранении Бентхольца и речи не идёт, а вы предлагаете арест… абсурдный план. Такими методами мы добьёмся только второй волны. Не менее реальной, попрошу заметить. Она накроет нас. С головой.

— Нам могут помочь…

— Кто? Вы сами-то верите, во что говорите? — принц задумчиво остановился возле пруда. — Капкан уже захлопнулся. У них всюду завязки. Наследство сира Клето и банк. А, как известно, побеждает тот, у кого финансы.

«Ясно. Ты не видишь дальше собственного носа. Боишься… потом ведь пожалеешь, что не рискнул», — неожиданно мстительно подумал бывший епископ, признавая факт переоценки личности принца.

От былой уверенности остался страх.

Страх породил иллюзии.

Иллюзии порождают большой обман.

За который в конечном итоге придётся расплачиваться всем остальным.

— В таком случае, прошу прощения за отнятое время, — служитель Церкви хотел было почтительно откланяться, но видя, как его высочество собирается с силами, невольно застыл на месте в надежде на нечто большее.

«Неужто…»

— Подождите… я же не говорил, что намерен терпеть пренебрежение к короне, — вымученно улыбнулся юноша, с видимым усилием добавляя: — Но мы… мы будем умнее. Хитрее. Сейчас ничего сделать нельзя — не отрицайте. Значит, надо выждать подходящий момент.

— Который, возможно, никогда не настанет, — Катлер устало понизил голос. — Мы ведь обсуждаем организацию тёмных магов. Как скоро они начнут видеть в нас свою добычу?

— Даже так?..

— Есть серьёзные подозрения. Риллен Кортес зашёл слишком далеко. Вам ли не знать, какими они бывают?

— Сделаем вот что, — сцепил зубы принц, решительно сжав кулаки. — Скоро сюда приедет мой брат. Введём его в курс дела, но аккуратно. Он хороший человек. А вы пока понаблюдайте за епископом. Надеюсь, компромат на него всё ещё при вас? Да не удивляйтесь вы так, я просто сложил два и два.

— Неожиданно, — признался Катлер. — Но сейчас от него мало толку…

— Как, собственно, и от всей нашей беседы. Что касается компромата, то Кристиан обязательно должен его увидеть. Лично. Если вы считаете, что готовы идти до конца — завтра жду вас здесь со всеми бумагами, — принц торжественно протянул руку, как и тогда, в их первую встречу. — В остальном… следите за Гаэтано по мере сил, но пожалуйста, без самодеятельности. Иначе…

— Понимаю, — Катлер поспешно ответил на рукопожатие. — Не беспокойтесь, ваше высочество. Это дело принципа. Они должны ответить за всё содеянное. Рад, что в этом плане вы со мной солидарны. Наверное, зря я усомнился в доверии к вам…

— Нисколько, уважаемый сир Бентхольц, — глаза принца всего на долю мгновения вспыхнули алым, но его собеседник не придал этому особого значения, сославшись на отсвет солнца. — Людям свойственно сомнение. Умным людям. А на политической арене выживают исключительно они. Мы. Именно поэтому ваше сомнение было и останется ключом к вашему выживанию.

Говорят, истинное мужество настоящего народа состоит в готовности к самопожертвованию во имя родины.

Считал ли Катлер Бентхольц себя частью настоящего народа? Несомненно. Он служил ему всю свою долгую жизнь и не собирался в конце пути позорно сворачивать в густые дебри. Не для того он согласился остаться хотя бы настоятелем, чтобы спокойно смотреть за ликвидацией здорового общества. Общества, где целью правительства не является тёмная магия.

Принц прав: система насквозь прогнила. Ценности прошлого века, такие как честь или благородные традиции всё чаще затмевались стремлениями насытить алчность, похоть, жажду крови. Это уже не могло зваться здоровым обществом, закат которого он с грустной улыбкой наблюдал на протяжении целых десятилетий.