Я попросту отказываюсь терять разум и жизнь в руках сраного яда друидов!

- Тут есть живой! - слышен голос в темноте, сверкнул лучик света.

Воспоминание поплыло, меняясь на другое. Кровавая картина моего первого сражения за крепость Глад на посту Верховного. Почти полный разгром и ужасные потери, из-за моих неверных приказов и слабости... Ужасные муки совести за погибших терзали меня еще годы и годы после.

Запах крови, стоны раненных, боль и ненависть в глазах выживших, обращенных ко мне. Не защитил, не смог, допустил подобное... И посмел выжить сам, опять там, где другие пали.

- Чтоб вам всем провалиться, - шиплю, опираясь на такой знакомый посох, потертый и невзрачный.

Крепость Глад, мои первые годы на посту защитника твердыни севера. Именно здесь я перековал сам себя, в горниле постоянных битв, потерь и побед, что больше похожи на разгромные поражения.

Здесь, на выжженных полях перед крепостью, на ее старых стенах и покосившихся башнях, я постоянно доказывал всем вокруг, что еще способен на что-то! Что я все еще Маг, могу сражаться, не бесполезен, не мусор!

Доказывал всем и вся, но больше всего - себе. Кидаясь вперед на врагов, отринув всякие мысли о ранах и смерти, что она значила для калеки без надежд на будущее? Избавление, разве что, но никак уж не страх.

И вот та самая, первая битва, где исчез благоразумный, осторожный из-за слабости и пережитого в подземельях Расколотых Гор, молодой пока маг. А родился другой Азидал. Пьющий в день полбочки вина, немного безумный и не ценящий свою жизнь, зато готовый умереть за чужие. Времена, когда я признавал, что превратился в пса Даргамара, живущего лишь для сражений со всякой поганью, что насылает Изгну.

С этих пор я всегда старался первым вступать в битву, и последним с нее уходить. Или уползать, как уж получится. И видать, сам Даргал хранил глупца, потому что я так и не помирал.

- Варгил! - надрывный крик летит над полем боя. - Где ты, Вадрил! Отзовись!

Я вздрогнул. Знакомый голос, как и крик. Капитан Хасал потерял родного брата, последнего родственника. Я был тем, кто отправил его отряд на смерть, затыкая их жизнями проломленные ворота крепости.

Это была ошибка, надо было просто завалить проход камнями, что были наверху, специально для того и подготовленные. Но я не подумал, запаниковал, и отдал тот приказ.

Когда капитан найдет истерзанное тело брата - возненавидит меня до глубины души, и попытается убить. Но его остановят на полпути товарищи, не смотря ни на что, все еще верные присяге Даргамару. И зарубят, молча, как поддавшегося искажению.

Не хочу больше видеть их ненависть и немой упрек в глазах...

Одно из самых мерзких воспоминаний, снова здравствуй, мать твою. Демоны? Пф, клал я с прибором на тот уголек злости, обращенный к тварям тьмы. Друиды, вот где родилась настоящая ненависть.

Не рвущая грудь клокотом злобы, не затмевающая разум красной пеленой, о нет. То простая, даже привычная ярость. Когда по-настоящему желаешь уничтожить кого-то, ненависть сжирает сама себя, перегорает, перерастая в нечто большее, противоположное.

В спокойствие. В клятву самому себе - убить, не глядя на последствия и средства. Потому что друиды затронули такие струны в душе, воскресили такие старые раны, что иначе я бы просто никогда не успокоился, не воздав им за это.

На самом деле, я прекрасно понимаю, в чем суть их прихода в Озерный Город и странное нападение. Она проста, и опять в происходящем замешаны интересы Богов.

Даргал смел важнейшую фигуру с доски, Демонов, на которых строились многие планы Мэлиас. Что она сделала в ответ? Тут же заменила их фигуркой поменьше, и ужалила в ответ равнозначно.

Смела с доски уже важную фигуру для Даргала, меня. Не полностью, чтобы не появилась неизвестная замена, а ограничила с призрачной надеждой на возвращение.

Я все это понимаю, кристально ясно и чисто. Сделало ли это понимание ненависть меньше? Нет.

***

В мире настоящем меняются дни, быстро листая закаты и рассветы, на деревьях появилась желтизна осени, и не успели оглянуться, как в одно утро земля покрылась тонким белым ковром первого снега. Зима пришла раньше, чем ждали, накрыв белым ковром всю страну, от крайних западных ущелий гор Турдум, до обычно теплых восточных границ герцогства Шагд.

А в следующую ночь, по улицам столицы, прикрытая падающим снегом и тенями домов, шагает высокая фигура в плаще с накинутым капюшоном. На плечах уже горки таящего снега, как и на макушке капюшона, но человек не торопится отряхнуться, а все так же мерно вышагивает, преодолевая уровни города, все выше и выше. Прямиком во дворец.

На верхушках лестниц между уровней, где даже сейчас стоят на страже рыцари Ордена, человек ненадолго задерживается. Поднимает ладонь, зажигает робкий огонек, освещая лицо под капюшоном, и стражи мгновенно расступаются. На прощанье он поднимает указательный палец к губам, получает кивок в ответ, слабо улыбается и следует дальше.

Не нужно пока столице знать, что нынешний граф Альсаса, Мастер Земли и брат короля, вернулся. Фрес на секунду задумался, сбавив шаг, а когда его в последний раз вообще звали по имени, минуя все эти титулы? Первый, Маг, в последние недели просто Странник, или Враг. Как только не называли, но когда в последний раз слышал собственное имя? Но, так сходу и не вспомнив, плюнул в заснеженную клумбу у ворот дворца и зашел внутрь.

В этом мире очень уважают прозвища, титулы и звания, предпочитая называть собеседников по ним, минуя зачастую пустые имена и обращаясь к сути. Фрес и сам подхватил эту манеру, сам не заметив, когда и как, но перестал запоминать многочисленные, но иногда похожие или одинаковые имена.

Зато заметил, что обращение по имени перестало быть таким пустым и незначительным, зачастую придавая вес и уважение, а иногда и близость.

За недели одинокого путешествия Фрес часто стал размышлять на обыденные темы, находя в них философскую глубину. И разминка для ума, и занятие время убить. А что еще делать, пробираясь в богами забытых местах, в одиночестве... Да еще и с пустым мешочком для табака? Следить за тылом, да позволять разуму нести вереницы мыслей в странные дебри.

В общество вернулся, а привычка осталась. Коридоры и лестницы дворца темны и полны разве что тишиной, и так было, пока Фрес не добрался до нужного этажа.

- Стоять, - тихо, но грозно приказали из теней на конце лестницы.

Из-за двух колон в начале коридора показались рыцари, всего пятеро, но Фрес почуял за невидной отсюда дверью еще столько же. У двух впереди руки на оружии, а трое позади целят арбалетами прямо в лицо мага. Кончики болтов хищно блестят сталью, обещая быструю смерть.

На входах на королевский этаж просто показать лицо и магию уже мало, тут пришлось доказывать личность серьезно.

Фрес достал тонкую золотистую цепочку, с треугольным значком Гильдии. Подвеска Мастера окуталась теплым, золотым сиянием, сверкая в руках мага так, как не стала бы в руках никого другого. Ощущение от артефакта Мастера не подделать, стражи молча расступились, вытянувшись по струнке.

- Да не напрягайтесь так, - хрипловато от долго молчания выдал Фрес. - Я не в обиде. Королева где?

- С вечера в малом кабинете, - тихо, на грани шепота отвечают магу. - Должно быть, опять уснула за бумагами.

Где брат, спрашивать не стал. Даже отсюда прекрасно чувствуется сила Азидала, без контроля хозяина, мана плавно истекает по коридорам мягкими волнами, давая неуютное чувство близкой грозы. А больше всего ее... Да, все там же, спальня короля в центре этажа.

- Еще на этаже кто-нибудь есть?

Короткая игра в переглядки меж рыцарями.

- Только наши. Четыре десятка.

- Никого не пускать, - твердо приказал маг. - Ни слуг, ни других магов, никого, ясно? До утра.

- Даже Магистра Ордена? - неловко хохотнули из-под шлема.

- Скажете, я распорядился, - уверенно добавил Фрес. - Они поймут.