— Эрэв тов[40], Александр Юрьевич. — широко улыбнувшись, да так, что стали видны белые, на удивление крепкие зубы, поприветствовал гостя пожилой ювелир. — Рад вас видеть.
— И тебе доброго здоровья, уважаемый Авраам.
— Хоть вы сегодня и припозднились, но видя то, что лежит в вашей телеге, старый еврей думает, что у вас, для него, есть что-то весьма интересное.
— Да-а-а. Ещё не родился тот хитрец, кто способен что-либо скрыть от пронырливого еврея. Особо если он, ему, это нечто пообещал.
— О-у-у, граф как всегда зло подшучивает над беззащитным евреем. А ведь…
Под этот, шутливый разговор, пара гайдуков, одетых как обычные городские жители — среднего достатка, внесли тяжёлый ящик в лавку. Следом за ними вошёл граф, после чего Кац, поспешно запер наружную дверь, даже на вид крепкую и массивную, которая закрывалась только на ночь.
Поздние визитёры, пробыли в лавке Каца минут двадцать, максимум полчаса, и чем они там занимались, о чём говорили — не известно. Однако по истечению указанного времени, они вышли, с лёгкостью неся свой опустевший ящик. Впрочем, эта тара не была такою уж пустою, как могло показаться стороннему, гипотетически возможному наблюдателю. В её недрах лежали три разных по мере наполнения мешочка, с серебряными и медными монетами — расчёт за привезённый товар.
Последним, оружейно-ювелирную лавку покидал Александр, он вежливо улыбался, тепло, как с лучшим другом, распрощался с ювелиром и гравёром в одном лице — Авраамом, произошло это на улице, возле входа в его магазин. Отчего могло показаться, что его добродушное настроение, после общения со старым евреем бурлило неисчерпаемым ключом, однако всё было не так. Ещё садясь в экипаж, Сашка, не "снимая" с лица маску снисходительного восторженного "благодушия", усилено обдумывал все нюансы состоявшегося в лавке разговора. Так как молодому человеку показалось, что Кац, несколько раз намекнул, что спрос на новые пистолеты начал постепенно снижаться, пусть ещё и не так наглядно, но всё-таки… Ювелир, делал именно тонкие намёки, а не говорил об этом напрямую, что не меняло сути дела. Если производитель ничего не поймёт, в любой момент можно отказаться от не пользующейся спросом продукции. А если нет, то зачем уменьшать свой гешефт? Таковы суровые законы торговли: "Хочешь жить, умей вертеться". А сейчас, тенденции торговли новыми пистолетами были не такими уж радужными. И ничего здесь не поделаешь, просто прошёл первый ажиотаж на приобретение модной "игрушки", удачно спровоцированный британскими купцами, ненавязчиво прорекламировавшими свою оружейную новинку: "Есть у нас высокотехнологичное чудо, которого у вас, варваров, нет. Но мы, вам, этого не продадим, потому что, эта цаца, только для избранных. Но за очень большие деньги, может быть, и поделимся с вами этим предметом для "избранных". А тут раз, и небольшой конфуз. Оказывается, в обществе имелись такие господа, кто не поддался соблазну обладать чудным и дорогим, из-за этого весьма престижным револьвером, предпочитали иметь при себе старые, надёжные, проверенные временем однозарядные пистолеты. И таких людей, было подавляющее большинство.
"Ну что же, — думал князь, с внешней, благостной отрешённостью, смотря в спину своего верного кучера, — спасибо островитянам, за то, что так хорошо поработали на поприще рекламы своих, ну и, конечно же, моих "игрушек". Мне это сильно помогло. Ведь в самый трудный момент становления моей артели, пусть с трудом, но удалось компенсировать все материальные затраты. И всё же, с завтрашнего дня, необходимо немного уменьшить выпуск продукции моим оружейным цехом и нужно подумать, чем расширять ассортимент ширпотреба. Я не могу себе позволить такую роскошь, как работать на склад…".
Увлечённый этими мыслями, граф Мосальский-Вельяминов не обратил внимания на то, что его шарабан въехал во двор арендованного для него дома. Нет, он видел, как экипаж замедлил своё движение, как лошадка свернула и вошла в приглашающе распахнутые ворота, но не желал отвлекаться от обдумывания некоторых нюансов в своих планах, то есть, путей решения теоретически возможных проблем. Вот уже в старый домик, чьим единственным достоинством было то, что из углового окна можно было увидеть дом мадмуазель Жоржетты, внесли весь багаж. И пара гайдуков, переминаясь у двери, выжидающе смотрят на графа. Только в этот момент, Александр соизволил "очнутся" и с горестным вздохом покинуть повозку.
Шаг через порог, вдох и… знакомое ощущение, в ветхом, давно требующем ремонт доме стоял запах старости. Нет, не древней постройки с её запылённым воздухом, это было нечто совсем другое. Обычно, такое специфическое амбре, витало там, где жили весьма пожилые люди. В итоге, так оно и оказалось. Хозяевами этого "дворца" были две сухеньких старушки — сёстры, древний старик, не то что не покидающий своей постели, но уже несколько дней никого не узнающий — муж одной из бабулек. Как немного позже выяснилось, хозяева имели несчастье пережить своих детей, так и не дождавшись рождения внуков. Также, по дому суетились три верных дряхлым хозяевам служанки, в возрасте от тридцати, и где-то до сорока с лишним лет.
Такое соседство с несколькими хозяевами, из-за возраста склонных к бессоннице, совершенно не подходило для безопасного проведения акцией. Будет слишком много свидетелей их ночного исчезновения из дома — хотя, для провала, хватило бы и одного. Подвёл Михаил, со своим поспешным выбором. Так что, граф уже хотел дать команду собираться и покинуть этот дом, перенеся "мероприятие" на другой день. Была даже придумана причина такого скоропалительного решения. Мол, он, удачливый коммивояжёр Стёпка Дормидонтов и его люди, желают обсудить свои дальнейшие планы, подальше от посторонних ушей и поэтому, ночью могут немного пошуметь. А беспокоить таких почтенных людей им как-то неудобно. Дело спас Пётр, переговоривший с прислугой, сославшись на ту же "легенду". И о чудо! Женщины, желая "ухватить за хвост", ускользающий из их рук барыш, согласилась пустить постояльцев в свой небольшой флигель, стоявший в дальней части двора и какая удача, имеющий второй, отдельный выход на улицу. Так что примерно через час, ушлая прислуга, на всякий случай, вынесла из флигелька все свои ценные вещи, перестелила в нём все три постели, устроив дополнительные лежаки, на принесённых из хозяйского жилища лавках, конечно же, взяв за это дополнительную плату. И ещё. Сообразительные бабы, накрыли в самой большой комнате шикарный стол. Предварительно сбегав в ближайшую харчевню, где вдоволь накупили еды и алкоголя. И снова, сделано всё это было за счёт постояльцев и сколько монет "прилипло" к ручкам двух "посыльных", никто и не собирался задумываться. Все эти махинации, можно подытожить такими простыми словами: "Условиями пересмотренного договора, все стороны, остались весьма довольны". — Да, ещё одна маленькая деталь, из флигеля, наблюдать за домом танцовщицы, было более удобно. Но этот факт, никто не афишировал.
Стемнело. В хозяйском доме, погас свет, во всех комнатах, по крайней мере, со стороны флигеля не светилось не одного окна. Вот и постояльцы, уже с час, как приступили к отработке официальной программы, какую от них ожидали "добрые" арендодатели. Гайдуки изображали некое подобие бурной "беседы", с радостными, или возмущёнными выкриками, но стараясь при этом не сильно то и шуметь. Незачем вынуждать не вовремя разбуженных, а поэтому особенно злых соседей призывать на помощь служителей правопорядка. Так что, всё шло так, как и задумывалось. Почти всё.
В комнату занимаемую графом, кто-то постучался, и из-за двери послышался тихий голос Петра:
— Александр Юрьевич, это, разрешите войти.
— Входи Петя. Чего ты там высмотрел? Какие у тебя новости?
— Так это. Акромя этого гада, в дом танцовщицы ещё люди подходят — с осторожной оглядкой. А только что, к ней подъехала тяжелогружённая карета. Ну, это… Я так подумал по тому, что видел, как тяжко её тащила лошадка. Вот из неё, из кареты той, под покровом ночи, приехавшие на ней люди, перенесли в дом один большой, тяжеленный сундук, и несколько малых. Вот.
