— Просто сам не знаю, откуда у меня появилась уверенность, что такая штука есть, и она мне обязательно понадобится. Видимо те британские шарлатаны, нечто подобное говорили, когда возились возле моего бесчувственного тела. Вот, наверное, мой потревоженный электричеством разум и выдумал такой бред.
— Всё может быть. Кстати, если ты ещё не знаешь, этих шарлатанов осудили и приговорили к пожизненной каторге. Нашлись некие видаки, которые утверждали, что видели как они — иноземные лекари, ночью, самолично выносили чьи-то завёрнутые в ткань тела. Конечно же, это полный бред. Но. Как мне стало известно, от их знахарства, пострадала родственница одного влиятельного сановника. Вот суд и учёл сомнительные показания как весомый аргумент обвинения.
Однако во взгляде графа Мусин-Елецкого, промелькнули оттенки снисходительной жалости, с какой обычно смотрят на калек. Что сразу насторожило Александра. И он вспылил, не удержавшись, решил "расставить точки над i". Еле сдержавшись, чтоб не добавить в свой голос "металлические" нотки возмущения, он спросил:
— Что ты временами смотришь на меня как на умалишённого? Я что, совершаю неадекватные поступки, и постоянно лепечу какой-то бред?
— Нет. Но…
— Что, та пострадавшая родственница сановника, после электротерапии стала блаженной? И ты думаешь, что отныне и я такой?
— Нет. У неё пострадала только речь, она, видишь ли, онемела. И все наши медикусы, осмотревшие пострадавшую, единодушно связывают это с воздействием электричества на её голову. Вот поэтому, этих выходцев из туманного Альбиона, и наказали так строго.
— Да бог с ними. Я живой, и главное не лишился разума, как думают некоторые, а это самое главное. Извини что сорвался, и накричал на тебя. Но ты сам виноват. И в самом деле, временами смотришь на меня, как на какого-то недоумка. Всё, закрываем эту тему. Ты мне вот что ответь. Как обстоят дела относительно моего поиска мастерового люда? Специалистов по слесарному делу.
— С этим заказом, как раз всё в полном порядке. Как ты помнишь, мой папа́, давнишний друг твоего родителя, заодно, он покровительствует одному купчине. Точнее не одному ему, но, он как раз занимается изготовлением наших, российских пистолей, правда устаревших, колесковых. Да и когда я говорил со своим отцом, он как раз ожидал его, с отчётом. Ну, мы и привлекли Данилу к выполнению твоих заказов. А он, узнав обо всех твоих проблемах, и говорит нам. Что в последнее время спрос на его оружие упал, и он вынужден сократить число работников в своей артели. Вот он и подумал что сможет уговорить переехать к тебе как минимум двух своих мастеровых, вместе с их семьями. Только они люди вольные, и должны будут не только иметь жильё но, и получать достойное жалование. Как он выразился: "И вашему знакомцу выгода, и мне на душу не брать греха. Ведь люди не псы, чтоб их со спокойной совестью на улицу выкидывать". — Если согласен с этими условиями, то жди их зимою — как зимние дороги укатают.
— Конечно же, согласен. Даже больше, рад такому повороту дела. Как там они, эти купцы говорят, когда хотят закрепить со своим коллегой сделку? Кажется так: "По рукам".
— Что-то вреди этого. Тогда жди их приезда и готовь классы для своих школяров и рабочие места будущим мастеровым.
А вот следующая новость сильно огорошила Александра. Оказывается выделенных им денег, на все покупки не хватило (включая подъёмные для переезда мастеров). Поэтому отец Михаила, одолжил другу своего сына, на два года, пятьсот рублей облигациями. Хоть возвращать их необходимо без процентов, но вексель по этому поводу должен был быть подписан. Как говориться, необходимо сказать спасибо и за такую помощь. Хотя, в душе молодого человека мелькнула мысль, что, таким образом, влезая в долги, ещё не зная, когда начнёт поступать прибыль, он может "докатиться" и до "долговой ямы". Однако она, та самая депрессивная думка, была моментально "задушена".
И вновь потянулось бремя заточения, которое усугубляли зарядившие осенние дожди, с их промозглой сыростью. Несмотря на загруженность хлопотами, связанными с подготовкой к запуску артели, казалось, что жизнь всё равно текла слишком медленно, можно сказать вязко и казалось, она не собиралась ускоряться ни на йоту. Так что, первый выпавший снег, для молодого графа был долгожданным подарком хоть как-то скрасившим его серые будни. Правда он, пролежал совсем недолго и быстро растаял. Зато, в следующий раз, через несколько дней, поддержанный "ударившими" морозами, он укрыл землю и все строения, белой, волшебно сверкающей в солнечных лучах шубой. И люди, не пожалели сил, чтоб внести свою лепту в оформление этой природной перины — расчистив дворы, тропинки и дороги, окаймляя их сугробами внеся свой рукотворный орнамент в зимнее украшение земли. И получалось из этого занятия что-то вроде соревнования, кто кого пересилит. Снегопад, завораживающе вальсируя своими невесомыми снежинками, заделывал сделанные неразумными человечками прорехи зимнего одеяла, а люди, поутру, упорно разгребали образующиеся за ночь сугробы.
Снег, как это ни странно, помимо Сизифова труда по его уборке и услады для уставшего от заточения барского глаза, принёс последнему долгожданную свободу. Но обо всём по порядку. Десятого декабря (разделение старый и новый стиль летоисчисления, здесь не существовало), где-то около двенадцати часов дня, неспешно обновляя припорошённую за ночь дорогу, в усадьбу въехал незнакомый возок. Двигался он, в сопровождении двух одетых в раздутые от тёплых поддёвок долгополые шинели всадников. На его козлах, сидел нахохлившийся как замёрзший воробей возница. Из-под огромного, поднятого воротника его тяжеленого тулупа и нахлобученного на голову треуха, не было видно даже носа кучера. О том, что в этом ворохе одежды находится кто-то живой, говорили чахлые облачка пара, временами вырывающиеся из глубин этого нелепого вороха тёплой одежды, да лёгкое подёргивание поводьев. Пар от дыхания, вырывался на свободу, но тут же оседал на меховом ворсе шапки и воротника в виде белого инея и небольших сосулек. А вот пассажиру этого допотопного, зимнего средства передвижения, было комфортней всех. Из утеплённой "будки" торчала металлическая труба, выпускающая в небо белёсый дымок, что говорило о том, что внутри этой кабины, должно быть относительно тепло и уютно.
Пока эта мини кавалькада въезжала, пока кружила по двору, Александр, предупреждённый о прибытии гостей, спустился на первый этаж, где позволил прислуге надеть на себя шапку, обуть на ноги валенки, и накинуть на плечи увесистый зимний кафтан. После чего, он, как радушный хозяин, вышел встречать нечаянного гостя. И был сильно разочарован. Настроение молодого человека почти сразу испортилось. Это произошло от того, что в вылезшем из "теплушки" мужчине, граф узнал "доблестного" полицмейстера, Архилова. Его невысокое тельце, облачённое в шубу из тёмно-бурого меха, в развалку семенило к парадной лестнице, напоминало неуклюжего, учёного циркового медвежонка, на потеху зрителям несущего портфель. Образ этой меховой иллюзии, разрушало вполне человеческое лицо, и нацепленная на него слащавая улыбка, которая вызывала только одно чувство — брезгливости.
"И чего этот "неподкупный Цербер" самодержавия так лыбится? — старательно контролируя мимику, думал Александр. — Видимо снова привёз очередное условие моего "чудесного спасения". И в какую сумму, он на этот раз оценивает мою свободу? Думает мне о его роли в расследовании ничего не известно? Сам, сволочь такая, дал команду на арест моих людей, и моё домашнее заточение. А сейчас желает, чтоб я, с благодарностью, совал в его поганые ручонки денежку. Не дождётся."
— О, Александр Юрьевич, рад-с вас видеть в полном здравии-с. — залепетал чиновник ступая на первую ступеньку, и буквально сверля графа своими надменными глазками. — А я, представьте себе, прибыл к вам с весьма хорошими вестями.
