— Добро. Огнестрельное оружие у вас есть?

— Никак нет. У покойного Вениамина Игоревича, было три ружья и десяток пистолей, но все они заперты в вашей комнате. Да и пороха у нас нет.

— Ясно. Значит так. Протас, выдай им всё это оружие, и дай малый бочонок пороха. Петро, надеюсь у вас есть пулелейки и свинец?

— Есть. Имеем даже запас пуль и крупной дроби. Старый барин требовал, чтоб мы его никогда до донышка не истощали. Нету только пороха.

— Значит так. Получаете пистоли, заряжаете их, берёте с собою запас на несколько выстрелов. Далее, точите сабли. Протас, озадачь кухарок, чтоб снарядили на всех нас котомки, позавтракаем в пути. Ну и подготовь моё оружие.

— Всё сделаю, барин, но только я поеду с вами! — возмутился дядька.

— Конечно со мною. Это не обсуждается, так что, не отвертишься. И ещё, Пётр, это касаемо оставшегося десятка, он охраняет усадьбу, ружья оставь им, и без моего дозволения, никому её не покидать. Всё. Исполнять!

Как это ни странно, но оба мужчины, кинулись исполнять приказ незамедлительно. Необходимо добавить единственное уточнение, отставной солдат, торопился по мере сил, почтенный возраст не способствует быстрому бегу. А через каких-то десять минут, суетились все обитатели усадьбы, даже дети, по мере сил помогали взрослым.

Так что, через тридцать минут, двенадцать всадников скакали к Юрьевке. Спешили, но не торопясь, никто не старался скакать галопом, но и неспешным, конский аллюр, назвать было не возможно. На некотором отдалении, в авангарде, находилась пара глазастых, молодых гайдуков. За ними, метрах в тридцати, двигалась основная группа всадников, среди них находился граф со своим дядькой. Но, слиться в единое целое с подчинёнными, не вышло, его охотничий костюм, разительно выделялся на фоне формы его домашнего воинства, как впрочем, и Протас сильно с ними контрастировал. У него, как и у барчука, помимо кавалерийской сабли, за пояс были засунуты пара пистолей с колесковым механизмом спуска. А у остальных конников, было всего лишь по одному пистолету. Так что, отряд двигался молча, по округе разносился только стук множества копыт, изредка дополняемый конским фырканьем. Создавалось такое впечатление, что каждый человек думал свою, не лёгкую думку, а может быть, люди, поддавшись суеверным приметам, ненароком боялись озвучить свои тяжкие догадки относительно того, что случилось с их товарищами.

Так и скакали, молча. Ничего не изменилось даже тогда, когда группа всадников въехала в лес. Мчались всадники по наезженной лесной дороге, временами, привычно осматриваясь по сторонам, или забавно шевеля своими заострёнными ушами, явно к чему-то прислушиваясь. А чаще всего, люди, задумавшись просто смотря в одну точку, проходящей по оси, между ушей конской головы. Эта монотонная скачка продолжалась, пока не послышался одинокий детский голос, неожиданно прозвучавший откуда-то сзади: "Дядька Петя… погодите!… Стойте же!… Господин десятник!" — Сказано всё было рублеными фразами, так как дыхание кричащего мальчишки было сбито долгим бегом.

На крик обернулись все, и почти сразу послышалась команда: "Стой!" — Ещё пара секунд ушла на выполнение непонятно кем отданного приказа, и вот, все разогретые неспешным аллюром кони, стояли в клубах дорожной пыли, перетаптываясь на месте. А старший десятник и Александр, подъехали к появившемуся как чёртик из табакерки человечку. Это был мальчишка, на вид, лет одиннадцати, щуплый, как и все отроки в этом возрасте, смуглый от летнего загара и с густой копной выцветших на солнце, как солома, волос на голове. Взглянув на странную стрижку подростка, граф не удержался и улыбнулся, он вспомнил позабытое выражение: "Подстрижен под горшок". — И оно, это определение, лучше всего подходило к описанию увиденной им причёски. Даже не нужно было иметь богатую фантазию, чтоб представить себе как родители этого отрока, одели пресловутое гончарное изделие на голову этого ребёнка и старательно состригли все волосы, оставшиеся снаружи.

— Чего кричишь? Кто таков? Откуда знаешь меня? — Не покидая седла, поинтересовался Пётр.

— Дык это… Меня за вами наш староста послал… Дядька Тимофей.

— И что он велел передать?

— Дык, кажись, нашли мы нашу пропажу… Староста велел сказать… Что их схватили, насильничали… и кажись, суля по обильным следам крови, там даже произошло смертоубийство.

— Что?! — буквально взревел Пётр. — Что ты сказал?

— Только то, что велел передать наш староста. — мальчишка, раскрасневшийся после бега, и мокрый от пота, испуганно сжался. — Девок наших кто-то насильничал… и опосля сгубил. Вот староста и велел привести вас сразу туда… где это произошло.

— А что тогда по лесу бежал? Коль за нами послали? Нужно было идти по дороге не то мы могли и разминуться.

— Не губи, дядечка Пётр. Виноват я. — Мальчишка упал на колени и уткнулся лбом в придорожную траву. — Пожелал сократить свой путь.

— Ладно, вставай уже. Нечего понапрасну в ногах ползать, теряя время.

Мальчишка встал, шустро отряхнул невидимую пыль со штанов, сшитых из грубой домотканой, не крашеной материи. После чего, обеими руками, вытер с лица пот, отчего только размазал по нему, собранную с травы пыль. И весь в грязных разводах, преданно посмотрел на старшего сотника. А ещё, через несколько секунд, перевёл свой взгляд на Александра и, увидев, что тот одет как именитый господин, задумался. Прошла ещё пара секунд и подросток, согнулся в поясном поклоне, коснувшись правой рукой земли.

— Здравствуйте, господин хороший.

— Ой, молодец, долго видать соображал? — Весело поддел мальчишку десятник. — Да видать, с тобою, ещё не всё потеряно. Это не просто господин хороший, а твой новый барин, Александр Юрьевич. По уложению, ты должен был его приветствовать в первую очередь.

— Виноват! — испуганно вскрикнул юнец, и снова упав ниц, уткнулся лбом в траву.

— Конечно виноват. Но хватит валяться в пыли. Давай, вставай да веди нас к старосте.

— Дык, он на той поляне. Среди исчезнувших девок была и его средняя дочь, Аглая. Горе-то како-ое!

Александр в разговор не встревал, чтоб не мешать Петру, заниматься своими обязанностями. Он только слушал и старался понять, что происходит на его глазах. А тем временем, диалог меж Петром и мальчишкой посыльным продолжался:

— Цыц! Ты не баба, чтоб так голосить. Подымайся и веди нас туда, где вы нашли следы нападения на ваших девок. Да только так, чтоб мы туда конными добрались.

— Ага! Я быстро! Давай, ехайте за мной!

С этими словами, мальчишка рывком встал на ноги и немного тяжеловато от усталости, помчался по дороге. Самое странное было в том, что малец, уверенно ведя всадников то по дороге, то по широким тропам не сбавил темп почти до самой точки назначения. И откуда у него, для этого, только силы взялись? Неспешно пошёл он только тогда, когда всадникам пришлось спешиться, так как низко расположенные ветви елей, больше не позволяли седокам оставаться в сёдлах. Этому была другая причина, а не потеря сил проводником, кроны хвойных деревьев почти полностью закрыли небосвод, и, несмотря на дневное время суток, вокруг царила прохлада, сырость и полутьма. Так что, самое разумное решение было незамедлительно спешиться.

Кто-то, когда-то сказал: "Любая дорога, рано или поздно заканчивается". — Так произошло и на этот раз. Отряд вышел на небольшую поляну, на которой, к всеобщему удивлению, находился всего лишь один человек, это был одетый в поношенное рубище, весьма пожилой мужчина, с полностью седою бородою и длинною, нечёсаною шевелюрою. Он сидел на одиноком валуне и с удовольствием грелся под ласковыми солнечными лучами. И не обращал на появившихся на поляне людей, никакого внимания.

— Странно, это дед Иван и больше никого нет. Деда, а где все? — растерянно поинтересовался проводник, буквально подбежав к старику.

— Так наши охотники нашли след, ведущий к болоту. — шамкая беззубым ртом, ответил дедок. — затем вернулись, сказали что нашли где наших девиц, неизвестные тати ховали[25]. Вот все туда и ушли. А меня оставили вас дожидаться. Всё равно, там от меня толку мало.