— Да. Исполняющий обязанности. Временно.

Пант хохотнул, а потом с усмешкой спросил:

— И что же входит в твои обязанности?

— Лечение тебе подобных, — призналась я. Хотя какое это признание? Все в округе знают, чем занимается женская особь, проживающая в доме на этой горе. Кошак забавно сдвинул брови, и я добавила: — Лечить может любой. Главное, знать как, чем и от чего…

— Ты ману? — спросил он. Я нахмурилась:

— Кто?

Мой вопрос его удивил — пант нахмурил один глаз и поводил усами. Потом покачал головой и пояснил:

— Ману — мы так называем жителей другого мира, не способных перекидываться в кошек.

— С чего ты взял? — удивилась я.

— А я уже видел и, скажем так, нюхал… тебе подобных, — последнее слово он произнёс с усмешкой.

— В этом мире есть другие… Ману? — удивилась я, запоздало понимая, что таким вопросом я как бы призналась в своей принадлежности к этим самым ману.

— Есть, — опять усмешка. Игривая и даже кокетливая.

— И много?

— Не то чтобы… — загадочно произнес кошак и плавно прыгнул ко мне на скамейку. Лег рядом и, опять обнюхав меня, поинтересовался: — Как тебя зовут, самка ману?

Хм, самка… Про меня?

Вот уж самкой меня ещё никто не называл! Даже не знаю, как на такое обращение реагировать? Обидеться? А может, для пантов это нормально?

— Алла, — нахмурившись, ответила я. Ответила честно, а не так, как меня учили.

— Алла, — повторил он, почему-то делая ударение на втором слоге. — Красиво. Это имя что-то у вас означает?

— Как тебе сказать… — опять нахмурилась я. — Есть несколько версий… по одной от слова "алый" — красный.

— Красиво, — повторил он. — И ты сама очень красивая.

Непроизвольная улыбка от комплимента тут же засияла на моём лице… Как же давно я не слышала подобных слов в свой адрес. Мне было приятно. Очень приятно. Мне даже показалось, что я покраснела. Я невольно коснулась рукой лица, нащупала подушечками пальцев шрамы на щеках…

Этот самец просто не видит их. Шрамы. Просто не видит. На улице темно…

И всю приятность от слов чёрной кошки как ветром сдуло.

— А тебя как величать? — спросила я равнодушно.

— Кишан.

— А твое имя что означает? — задала я аналогичный вопрос.

— "Черный".

— Тебе очень подходит, — фыркнула я, внимательно рассматривая чёрную мордашку панта. А он ничего так, по-кошачьи очень даже милый. Если не скалится, демонстрируя мне огромные клыки.

Не, в нашем мире у таких вот "больших кошек" зубки значительно меньше… Хотя я ж никогда не видела их так же близко. И ни за что не согласилась бы настолько приблизиться. У нас они опасные хищники. Здесь же вроде этот облик пантов тоже считается миролюбивым. Если, конечно, соблюдать их кодекс чести. О котором я, к слову, знала пока мало. Вот и выпал шанс разузнать об этом мире побольше. Меня ж все равно распознали. А этот Кишан ещё и охотно идёт на контакт.

— Извини меня за неосведомленность и… дерзость, — обратилась я к нему с осторожностью, — к какому виду кошек ты относишься?

Пант покачал чёрной головой и гордо ответил:

— Я тендуа.

— А разве у тендуа бывает такой окрас? — удивленно спросила я, ведь когда услышала название этого вида, у меня перед глазами встала пятнистая рыжая кошка. Леопард по-нашему.

— Только у тендуа… ну, еще у онка. Очень редко, но бывает, — ответил он, широко оскалившись. Вид кошачьих зубов вновь заставил меня вжаться в спинку скамейки.

— Слушай, а ты бы не мог принять свой… другой облик? — попросила я. — Ты в таком виде немного меня пугаешь…

— Нет, не могу, — фыркнув, ответил Кишан.

— Почему?

— Я не успел перекинуться до захода… — он покосился на меня и добавил: — И теперь до восхода вынужден оставаться в кошачьем теле. — Я с непониманием захлопала глазками, а кошак пояснил: — На эту нашу способность влияет солнце. Ночью и во время дождя мы не можем перекидываться. Ни туда, ни обратно.

— Ясно, — кивнула я. Но мне было не совсем ясно, и я мысленно принялась формулировать уточняющий вопрос, однако мой собеседник, прищурив свои жёлтые глаза, кивнул на бутылку, стоявшую рядом на скамейке, и перевел тему:

— И все таки чем ты тут занималась?

Я посмотрела на корзинку и бутылку вина с бокалом и ответила:

— На самом деле все просто — я вышла в сад, чтобы поужинать, выпить вина и…

— Вина? — не понял он.

— Да, этот напиток такой, — я налила вино в бокал и протянула, давая панту его понюхать.

— На абхай похоже… — понюхав, сравнил он.

— На что?

— На Абхай. "Напиток бесстрашия"… Не пробовала? — удивился Кишан. Я покачала головой. До местной еды и напитков я ещё не снизошла, побаиваясь их пробовать. — Его делают из винограда с добавлением особенных трав.

— Вино тоже делают из винограда. И у нас так же делают виноградный напиток с травами, но называется это вермут, — сказала я. — А почему ваш абхай — "напиток бесстрашия"?

— У абхая есть древняя традиция: наши воины перед битвой садились на землю вокруг своего предводителя и, делая по глотку, передавали по кругу бутыль с абхаем, чтобы настроится на битву и получить вместе с напитком глоток бесстрашия.

— Красивая традиция, — кивнула я, выпивая вино из бокала. Кишан, наблюдая за мной, облизнулся и звучно сглотнул, а потом опять перевёл взгляд на мою корзину.

— А чем ты здесь дымила? — не унимался любопытный пант. Я вновь полезла в корзину, достала изящную сигарету из пачки и показала ее кошаку.

— Это сигарета, — ответила я. — Высушенные и спрессованные листья растения. Я её курила. Вдыхая и выпуская дым.

— Зачем?

— Ну… Для удовольствия. Мне это просто нравится. Привычка.

Чёрный кошак нахмурился, принюхаля к сигарете и громко чихнул. А я хохотнула и, убирая пачку обратно, тоже решила проявить любопытство:

— А как ты оказался в это время возле, как ты сам выразился, ведьминого дома?

Кишан фыркнул. Забавно, вроде бы по-человечески, но с кошачьими нотками.

— Ты слышала про легенду этой горы? — спросил он. Я кивнула. — Ну так вот, мне давно хотелось на неё взглянуть. А тут я случайно шел мимо, возвращался в хоталь и решил наконец рассмотреть легендарное место получше. Подошел, увидел, что это не просто гора — на ней дом стоит. И здесь ты из этого дома выходишь…

— Так ты не здешний? — предположила я, вспоминая, что хоталем панты называют гостиницы, а все местные жители уж точно знают, что на горе стоит дом, в котором готовы помочь по любым медицинским вопросам.

— Не здешний, — согласился Кишан.

— Так откуда ты?

Этот мой вопрос прочему-то вызвал у панта очередную хмурость на морде.

— Я из… самого южного сурешиата.

Тут нахмурилась я, пытаясь представить перед глазами карту Пантерии, которая висит у меня в комнате на стене. Карту я представила, но не смогла вспомнить названия ни одного южного сурешиата. Уж больно труднопроизносимые для меня названия на этой карте. Пока я выучила только Ашфатати — это сурешиат, в котором мы сейчас находимся, и он точно располагался на северной части карты… Н-да, далеко занесло этого черныша.

— И как тебя занесло в эти края? — захотелось мне спросить.

— Я несколько месяцев путешествую по Пантерии, — ответил Кишан.

— С какой целью?

— С познавательной, — усмехнулся он.

— На людей посмотреть и себя показать?

Кишан хохотнул:

— Примерно так… — и тут же перевел тему: — А ты давно в Пантерии?

— Два месяца.

— Как же в тебе до сих пор ману не распознали? Запах, внешность…. Твои волосы цвета луны, — сказал он ласково.

Вот это сравнение. Никогда не слышала. И, ракшас тебя побери, необычно и… приятно.

— А я далеко от дома не отхожу и маскируюсь, — ответила я и даже продемонстрировала как именно — взяла конец капады, накинула его на голову и уголком прикрыла нижнюю часть лица.

— Разумно, — кивнул Кишан.

— А запах, который уловил ты… дело, наверное, в том, что все панты приходили ко мне в человеческом облике. А обоняние у вас чувствительней, как я понимаю, в кошачьем?