— О, Аглая Тарасовна. — после кратко испуга Семён перешёл на нервный смешок, — Забавно.

— Ну, что, Семён, теперь мы квиты. — спокойно сказала Глаша.

— Да. — затем лакей, чуть смутившись, обратил внимание на фортепьяно, — Я починил, можете проверить.

Аглая села за фортепьяно. Оно снова играло идеально. Вскоре проверка перетекла в импровизацию. Мелодию, которую играла Глаша, была нежной и в то же время очень тоскливой. За пару секунд Семён был очарован, но вовсе не мелодией. Она лишь была украшением для Аглаи. Тоскливой, жёсткой и очень ранимой. В этот раз красота грации настолько заворожила лакея, что он сам не заметил, как подошёл к девушке и нежно погладил её по плечу. Реакция последовала незамедлительно. Глаша в ярости накинулась на Семёна, повалив его на пол.

— Ты что себе позволяешь? — кричала девушка, схватив бедного парнишку за горло.

— Простите, Аглая Тарасовна. — прохрипел лакей, — Христом клянусь…

— Не смей произносить эти слова! — Глаша ещё сильнее разозлилась на парня, — От них ничем, кроме лицемерия, не несёт!

И неизвестно, чем бы это история закончилась, если бы не пришедшая мадам Геворкян. Когда Наталья Алексеевна спокойно окликнула Глашу, грация, отпустив лакея, поспешила встать на ноги. На лице Аглаи не было даже тени стыда. Наталья спровадила Семёна, который после произошедшего ещё долго кашлял, приказав отправиться на кухню, и осталась с воспитанницей наедине.

— Глашенька, — мадам Геворкян сделала вид, что не видела эпизод удушения, — Ты ведь снова пойдёшь на собрание?

— Да, мадам. — Аглая также быстро забыла об этом эпизоде.

— Хорошо! Думаю, это будет твой последний поход.

— Но, Наталья Алексеевна…

— У нас нет больше на них времени! Генерал уже требует отчёт. — после этих слов мадам Геворкян отправилась в столовую.

Это заявление заставило девушку занервничать. Она не могла всё пустить на самотёк. Грация слишком долго ждала этого момента, когда она сможет отомстить митрополиту Андрею.

***

После очередного трудного рабочего дня, когда на небе начало смеркаться, Глафира собралась вернуться домой. Однако, не успев перейти порог дома, девочку окликнула хозяйка Журова. Рядом с ней был митрополит Андрей, который держал в руках чемоданчик с вещами.

— Глафира, проводи владыку до станции. — приказала Элеонора.

— Я? А почему это не сделает Акакий?

— Ты мои приказы смеешь обсуждать? — возмутилась госпожа Журова, — Ничего страшного, если ты вернёшься домой чуть позже.

— Простите, госпожа. — подчинилась девочка.

Митрополит Андрей поблагодарил жену двоюродного брата за тёплый приём и вместе со служанкой покинул дом Журовых. Путь до станции также проходил сквозь лесную чащу. В начале пути никто не проронил ни слова. Глафира боялась смотреть в лицо владыке, однако она обратила внимание на его руки, которые были нервно сжаты в кулаки. Тогда девочке не приходило в голову, что мужчина пытается сдержать себя. Вдруг он остановился на середине пути, который располагался в самой гуще леса.

— Тебе страшно, дитя моё? — подал голос владыка.

— Ну, скоро стемнеет. — дрожа прошептала Глафира, — Нам лучше поторопиться.

— Да, ты права. — Андрей повернулся к служанке, — Надо поторопиться.

Митрополит подошёл к девочке поближе и положил руку ей на плечо.

— Я не понимаю, владыка. — испуганно прошептала Глаша.

— Не бойся, я тебя не обижу. Ты же мне доверяешь?

Глафира хотела отстраниться, но митрополит сильно сжал её плечо, а затем прижал девочку к одному из деревьев. Она попыталась закричать, но мужчина закрыл ей рот рукой, по путно рвя на ней одежду. Любая попытка сопротивления заканчивалась ударом кулаком по лицу. А дальше ничего, кроме боли и унижения.

Так жизнь Глафиры разделилась на "до" и "после"…

Тем временем Авдотья вместе с Трезором после длительной охоты направлялась в свою хижину. В этот день охота удалась на славу. Дичи было добыто настолько много, что вся она в руках женщины не помещалась, поэтому её часть несла в своих зубах собака. Когда до дома оставалось пару метров, Авдотья остановилась, чтобы погладить Трезора. В ответ французская овчарка благодарно облизывала хозяйке лицо.

— Молодец! Нам этой диче на целый месяц хватит! — после Авдотья встала на ноги, приготовившись продолжить путь.

Вдруг что-то разозлило Трезора. Собака, уронив дичь, с громким лаем ринулась вперёд, Авдотья едва успела взять поводок.

— Что с тобой такое? — женщина пыталась остановить друга, но псина продолжала бежать вперёд.

Все попытки затормозить Трезора были бесполезны. Чем дальше, тем более злобным становился его лай.

— Трезор, прекрати! Кому говорю? — вдруг женщина услышала странные всхлипы, — Кто здесь?

Однако ответа не последовало, а всхлипы вперемешку с собачим лаем продолжились. Вскоре женщине стали видны неразборчивые силуэты. Авдотья незамедлительно взяла в руки ружьё, которое ранее висело на спине, и направила в сторону странных теней.

— Предупреждаю, — закричала женщина, — Со мной шутки плохи! У меня ружьё, так что выходи по-хорошему!

Вдруг странная фигура на большой скорости сбила с ног Авдотью. Она ничего не успела понять. Трезор же, догнав странного человека, схватил его зубами за подол одеяний.

— Пошла прочь псина! — голос митрополита Андрея Авдотья узнала сразу.

Когда мужчине удалось отбить нападение, ударив Трезора чемоданчиком, он кинулся в бега. Авдотья могла бы ещё долго удивлённо глядеть в сторону убегающего митрополита, если бы не плачь, который отвлёк её от этой картины. Придя на его звук, женщина увидела истерзанную Глафиру, которая лежала на снегу вперемешку с лоскутками от её одежды. Авдотья поняла, что произошло, когда смогла разглядеть струю крови на внутренней стороне бедра. Женщина бросилась к бедной девочке.

— Вставай. — прошептала Авдотья, пытаясь поднять Глафиру.

— Нет! Нет! Не трогайте меня! — у Глаши началась истерика.

— Дура! — повысила тон женщина, — Ты ведь сейчас замёрзнешь!

Авдотье кое-как удалось дотащить девочку до своей хижины. Глафира долго сидела на кровати, пока женщина обрабатывала её синяки и раны, а Трезор сочувственно скулил рядом с бедняжкой. В шоковом состоянии девочка смотрела на свои руки, пытаясь забыть о глазах монстра, который обесчестил её. Когда Авдотья стала обтирать шею девочки, то заметила на коже синяки, которые оставили мужские пальцы.

— Тебе повезло. — внезапно произнесла Авдотья.

— Ч-что? — оживилась Глафира.

— Кажется, он вообще не планировал тебя в живых оставлять. Спасибо Трезору. — женщина повернула голову к французской овчарке, — Уже в который раз убеждаюсь, что у тебя нюх на всякого рода дерьма.

Закончив с телесными повреждениями, Авдотья принялась за изодранную одежду. К счастью, дыры на платье можно было заштопать.

— С-спасибо. — заикаясь, прошептала Глаша.

— Это максимум, который я могу для тебя сделать. — когда девочка непонимающе взглянула на Авдотью, та с лёгкой долей иронии пояснила, — Народ у нас в селе тёмный. Они легко поверят в историю о незнакомом парне, жившем очень давно, который ходил по воде и превращал воду в вино. А в то, что феодоровский митрополит из плоти и крови изнасиловал девку, в это никто из них не поверит.

— Но вы же всё видели! — глаза девочки снова наполнились слезами.

— А что в этом толку? — спокойно спросила Авдотья, — Ты знаешь, какая у меня репутация. Мне тем более никто не поверит. По крайне мере, сделают вид. Лучше придумай, как ты объяснишь побои родителям.

Сначала мысль о том, что придётся молчать, Глафире казалась возмутительной, но потом она представила, как эту историю буду обсуждать жители Ставросино. Она попыталась представить себя на месте жителя села, который услышал эту историю. И в правду, митрополит феодоровский, человек, который возглавляет всё духовное сообщества острова, изнасиловал девочку. Это звучит очень невероятно и лживо. Поняв, какой позор может ждать, Глафира решила сохранить всё в тайне, придумав для родителей историю, что её побили хозяева.