Последний снег Он не искрился, не смеялся, он на исходе был почти. И, мне казалось, извинялся, когда садился на плащи, на распустившиеся ветки, на удивлённых малышей: напомнить им хотел, наверно, о санках, спрятанных уже. А мы? Мы снег не замечали, по хрупким улочкам спеша. Снег был последним, был случайным, снег настроению мешал!.. Летел он, неказист и сер, и прятался в защелья лестниц. Летел, как будто звуки песни, которую забыли все. Он, отвернувшись, таял в лужах, чтобы весну не разрушать, решив, что гибнуть – это лучше, чем всех собою раздражать. Он задевал ладони, лица, отчаясь что-нибудь понять… И умирал, чтоб возродиться, чтоб снова первым снегом стать. 1964 Баллада мая Май! – клейких листьев торопливая лепка, опрокинутые вёдра грозы! В строчку каплей влетает – «Азы». Май – азы лета. Я иду по маю, и полоски вечерних зорь – будто алые закладки в книге мая между страницами дней. «К ней!.. К ней!.. К ней!..» – это стучит сердце. Так вбивают последний крюк скалолазы: каюк? сказка? Вместе с ветерком я пролетаю через взъерошенный сквер, где шипят гейзеры сирени. Скорее! Я сшибаю с веток куски синего неба. Это – глаза мая. Это – мгновенья мая, замеревшие кристаллами. (Кем, чем станем мы? Талыми льдинами? Тайно любимыми? Пройдём ли вместе, простучим ли этот сквер по октябрьской позолоте мимо осеннего барокко?..) Морока! Скорее в май из вязкого тяготения печали! Сомненья – прощайте! Иди навстречу, лети тополиной пушинкой, бросая зимние пожитки. Скорее в май! Май – твой, мой – май. Он – твоя и моя баллада. Ладно? 1964 «Вдруг в ладонь свою возьму…» Вдруг в ладонь свою возьму пальцы лёгкие твои. Отпущу тебя в весну, в запах солнца и травы. Каплепада ворожба, птицы на последнем льду. И забава воробья – капли цапать на лету! Вся, как ветерок, легка, ты спускаешься к реке. И видна издалека капля солнца на щеке. Ты красива, молода и в словах своих умна. Только для тебя – беда этот ветер и весна. Ты прогулки до зари осторожно обещай. Осторожно говори «навсегда» или «прощай». Ах, бровей твоих разлёт! Ах, рука твоя легка! В берега пускай войдёт пьяно-синяя река!.. 1964 Белый пир …Старомодный снег выпал, густ и мокр. Ожиданье всем утолил, как мог. Кустам продрогшим, шатким – по кудлатой шапке. А уж сосны-ели шубы понадели, тёплые, по росту. Время-то – к морозцу. Худо грели листья. Земля – хоть ломом бей. На шубу лисью – заячью шубейку. Не чтоб бело, а чтоб тепло. …Тихо и негордо, вовремя для всех повалил на город старомодный снег. Шёл под вечер – город сер. Утром вышел – в сугроб сел!.. Снег! Смех! Свет!.. Ах, снега, синие слегка!.. Сахаристая зима тротуары замела. Вы не возражаете, горожане? …Трамвай – иль лось? – по рельсам вскользь! Разрумянились дома – молода зима! Детвора, гора, ура!.. – На коньки давно пора! Шурки, Саньки – шустро в санки! На бугре – корка, детворе – горка. Ах!.. Эх!.. Бах – в снег! В воскресенье – в лес. В блеск! Как свежо и странно… Выпал наконец, долгожданный… Под окошком вмиг вырос снеговик. Как ловко! – нос – морковка, глаза – угольки. А у реки… Чертят линии снежки! Искр – россыпи, визг-крик! Делишки… Думаете – мальчишки? Нет. Взрослые… Думал, снег: дунул – нет. А он повалил – терпи. Давай, снежок! Всем хорошо. Снег высок – свеж колосок. В городах и в степи кутерьма, белый пир! Давай не зевай! Добра насыпай! Летя, лупи, любя, лепи, снег!.. 1964 |
