«Ушли давно златые полдни…» Ушли давно златые полдни, уж первый иней впереди. А по дубравам красным поймы, шепча своё, бредут дожди. Не те, июньские, парные, что наливали травостой, а эти тихие, грибные, в разливе свежести густой. …В грибном ряду на рынке плотно – лесной недолгий уголок. К весам расчётливо-холодным прилип осокоря листок… Вот дядя, безнадёжно грузен, трёт о прилавок свой портфель. Он сам бы в лес пошёл по грузди, да уж куда ему теперь… Вот две девчонки в модных джинсах, две птахи городской судьбы, с вопросом к бабушке: «Скажите, а где у нас растут грибы?» Не только для засолки средство и блюдо доброе к столу, грибы кому-то – память детства иль вздох по милому селу… Причина, может, и иная, здесь все догадки хороши. Желанный вдох – пора грибная, глоток отрады для души. 1969 «…Упасть в тени на травушку в июле…» …Упасть в тени на травушку в июле, о грусти наконец-то помолчать… Пусть в стороне лучи стригут, как пули, клок ковыля иль горький молочай. Местечко это названо Тумак. Здесь край малины, помидоров, яблок. И дачников, застенчивых иль ярых, и тех, кто порыбачить просто так. А ночью тут костры, костры, костры у ериков, в дубах, у тёмной Волги… И всплеск весла, и крик, без эха долгий… И сходней сонных потаённый скрип… …На самоходке двинусь я отсюда. Я по рассвету прямо поплыву!.. И в суете асфальтовой забуду про лунный лес, про рыбу, про траву. Уйду в проспекты, в яркие дома… Заморскую достану сигарету… И вспомню вдруг, как еле видно светит, когда бредёшь, петляя, на рассвете, фонарь на тихой пристани Тумак. Как пахли ночи сеном, дымом, тайнами… Как ты делил с дружком простой табак… Потянет, как когтями, в край недальний, что странно называется – Тумак. 1969 На просмотре кинофильма «Великая Отечественная» Слепой пришёл в кино. Не надо удивляться. Задолго до сеанса пришёл. Стоит давно. Неприметный с виду. Медаль за Сталинград. Без очереди выдан билет на первый ряд. У входа люд бушует, но гаснет в зале свет. А он сидит – не чует: свет гаснет или нет. Но вдруг – той песни звуки, где ярость, как волна!.. И сразу сжались руки, и вот она, война… Артподготовки грохот с экрана в душу бьёт. И самолётов рокот, и тот проклятый дзот все бьёт… И он, парнишка, – вперёд, а не назад! И свет от снега брызжет!.. И клочья глины рыжей!.. И вдруг темно в глазах… Слепой в кино сидит, кепчонку мнёт руками. Лицо – будто из камня, кипение в груди. Когда из зала выйдет, пойдёт – опять слепой. Но этот фильм он видит. И лучше нас с тобой. 1969 «Как сильно пахнет снегом в ноябре…»
Как сильно пахнет снегом в ноябре, когда нет ни снежинки на дворе, когда плывут, печальные слегка, бесснежные, пустые облака. Как сильно пахнет снегом в ноябре, когда привычно встанешь на заре и по знакомой улочке пойдёшь через холодный моросящий дождь. Как сильно пахнет снегом в ноябре от голых веток, от земли, от рек, когда, как вестник снежной той поры, в лицо ударит колющий порыв! И город под внезапно чистым небом весь смутным ожиданием томим… Как густ он, запах снега, перед снегом! А в снегопад он еле уловим. 1970 Вечный огонь Найдётся ль сплав надежнее и крепче? Лучи прямые чётки и тверды. И рвётся пламя из пятиконечной, тревожно бронзовеющей Звезды. И скорбь, и сила в колыханье пламени. Приди к нему. И пристально взгляни: на небосклоне человечьей памяти горят, как звёзды, Вечные огни. 1970 Позолоченный переулок …Я делал вид, мол, всё равно, что ночь почти весь парк раздела, и, будто бы листок в окно, мне в душу грусть не залетела. Я делал вид, мол, всё равно, что занесли в почтовый ящик с газетою – ещё звенящий листок, пылающий красно… Когда сквозь утро озабоченно мы шли в привычные дела и переулок «позолоченным» ты с чувством громко назвала, – я словно не придал значенья, весь занят вроде темой дня… Лучи осеннего свеченья всё ускользали от меня… …Я это знал, и знал давно, как щёки милой пахнут снегом, как сильно дождик пахнет небом, но делал вид, мол, всё равно. Ведь кто-то, в радостном порыве, сражён октябрьской красотой, когда-то с трепетом, впервые назвал вдруг осень золотой… И он предчувствовал едва ли, что те слова – затрут, заносят. Чего мы только не назвали словами «золотая осень»… …Листок кружится, как пропеллер, красна от зорьки речки гладь. Но нужно бережней, скупее писать о том и восклицать. Слова устали от бряцанья цепей эпитетов лихих. И неуёмным восклицаньем мы обесцениваем их. И, каплю спутав со звездой, неси в душе тот свет отточенный… …Как ты сказала? Позолоченный? А был когда-то – золотой. 1970 |
