– А кто тебе сказал, что на нее покушались три раза? – недовольно поинтересовался Маркиш. – Первый раз покушались на ребенка, второй – на обоих, в третий раз был обычный террорист, у которого вдруг проснулась совесть. Он планировал разнести в клочья автобус с пассажирами, включая себя самого, а потом передумал или просто пожалел людей. Могло такое случится?

– С палестинцем? – в сомнении хмыкнули от столов. – С фанатиком, который готовился к встрече с Аллахом с самого раннего детства? Плохо верится, инспектор.

– А в то, что он испугался за русскую иммигрантку и ее щенка, верится? – повысил голос Маркиш. – Бросьте эти глупости, люди. Занимайтесь делом.

– Кстати, о деле, – упрямо продолжил Григорович. – И у Вахта, и у Мачарашвили есть одна общая деталь – у обоих на левом предплечье с внутренней стороны вытатуирован лист клена, аналогичный рисунок обнаружен на предплечье водителя, который сгорел у роддома.

– А у террориста, который взорвал себя в автобусе? – поинтересовался Маркиш. – У него тоже был листок клена?

– Вот про него ничего неизвестно, – хладнокровно сказал Григорович. – У него левая рука оторвана полностью, а правая – по локоть. А я по интернету немного полазил. Именно таким образом татуируют послушников Земного братства.

Тут и Маркиш прикусил язык.

О братстве последнее время говорили много, оно добивалось отказа от национальных границ и создания коллегиального мирового правительства. По мнению самого Маркиша, идея о наднациональном правительстве была не такой уж плохой. Члены братства разделяли идеи Фогельсона и Сахарова о Едином Боге. Возможно, что и в этой идее имелись зерна рационализма, только вот несвоевременной она была, особенно в условиях, когда мусульмане закрепились в Европе и начал теснить христиан.

У Земного братства было два пророка: бывший имам Аль-Хиджри и бывший бизнесмен Иван Гонтарь, ставший миллиардером на торговле уральскими самоцветами, но внезапно оставивший все дела и с головой окунувшийся в религиозную политику. Как эти двое нашли друг друга, никто не знал, но они не только встретились. Они нашли общий язык и выработали единую программу действий.

Гонтарь выкупил у Индии один из островов, где на его средства был выстроен гигантский храм Единого Бога, увенчанный статуей четырехликого божества, при этом лицо Будды смотрело на восток, лицо Иеговы на запад, лицо Христа – на север, а лицо Аллаха – на юг.

Довольно быстро вокруг святилища вырос город, население которого насчитывало более десяти тысяч человек. Все, относящееся к потреблению, было в городе абсолютно бесплатным, этому способствовало то, что каждый переселенец передавал свою собственность в дар Единому Богу, а менеджеры у Гонтаря подобрались прекрасные, они вкладывали средства в самые перспективные проекты, и уже через десять лет никто не мог точно сказать, каким же состоянием владеет Земное братство.

– Земное братство верит в эволюционное изменение воззрений общества, – вещал по специальному телевизионному каналу бывший имам Аль-Хиджри. – Мы убеждены, что золотой век человечество может достигнуть бескровным путем. Земное братство едино со всем человечеством. Бог один. Существуют лишь разные способы поклонения ему.

Принадлежность погибших террористов к Земному братству переводило все происходящее в совершенно иную плоскость – в плоскость большой политики, то есть именно того, чего Маркиш опасался больше всего. Это был очень плохой симптом. Обычно члены Земного братства выступали против любого проявления экстремизма.

– Это куда же мы влезли, ребята? – растерянно спросил Маркиш.

За Еленой Гриц установили наружное наблюдение.

Мероприятие это дорогостоящее. Требуется обеспечить не только необходимое количество людей, но и их транспорт, экипировку, средства связи, технические устройства видео- и аудиофиксации, требуется залегендировать поведение людей в районах наблюдения… Много чего требуется, чтобы «пасти» одного единственного человека и знать, где он находится и что делает в любое время дня и ночи.

Женщина вела себя обычно.

Проживала она в небольшой двухкомнатной квартире, полученной по прибытию в государство Израиль, занималась исключительно ребенком, прогуливалась с ним в тихом скверике, расположенном поблизости от дома, ходила на молочную кухню и в ближайший маркет за продуктами, общалась с двумя знакомыми женщинами, жившими неподалеку.

В бесплодных наблюдениях прошло несколько дней, Маркиш уже собрался снять наружку, чтобы в ближайшем будущем избежать неприятных вопросов в министерстве – там очень любили считать шекели.

И правильно сделал, что все-таки не снял.

День начался обычно – Гриц сходила в магазин, откуда вернулась довольно быстро. У нее была симпатичная двухэтажная колясочка, специально предназначенная для матерей-одиночек.

Он уже вкатывала коляску во дворик, куда выходил ее подъезд, когда появилась машина. Наблюдателям эта машина сразу не понравилась, но предпринять они ничего не успели – из машины хлестнула автоматная очередь.

Женщина закричала.

И тут произошло странное – над детской коляской заклубилось странное розовое облачко, мутной дрожащей полосой оно метнулось к машине, и оттуда послышались сдавленные крики.

Когда наблюдатели из второй машины, имевшие экипировку полицейских, вбежали во дворик, все было кончено. Елена Гриц лежала в бессознательном состоянии, но оказалось, что это сказался испуг за ребенка, сама она была невредима, чего нельзя было сказать о покушавшихся. Их было двое – хорошо сложенных, симпатичных молодых ребят, явно не арабов, хотя имевшиеся при них документы свидетельствовали как раз об обратном.

Они даже не успели испугаться, а тот, кто стрелял, так и не выпустил из рук автомата – бездарную арабскую подделку под «Узи». Глаза обоих террористов были широко открыты, и в них стыло удивление. Они-то считали, что сделать это будет просто – расстрелять молодую женщину и смирно лежащего в коляске младенца, они рассчитывали быстренько сделать это и бросить машину, потому что они угнали ее за день до покушения. Мальчики стреляли в упор. В детской коляске насчитали двенадцать пулевых ранениях, но ребенок оказался невредимым и заплакал лишь тогда, когда пришедшая в себя мать принялась переодевать его на скамеечке.

Маркиш подъехал именно в это время.

Ничего особенного в голеньком ребенке не было. И смотрел он бессмысленно и пусто, как это обычно делают едва родившиеся дети.

Его мать выглядела не лучше, она тоже смотрела бессмысленно, в постоянной тревоге возвращалась к младенцу, отвечала невпопад, а еще чаще просто игнорировала заданные ей вопросы. Маркиша это не удивляло, многие в ее положении вели бы себя подобно, если не хуже.

Он осмотрел коляску. Судя по пулевым отверстиям в ней, младенец был обречен.

– Где пули? – спросил он эксперта в синем костюме с белой надписью на спине. – Вы нашли пули?

– Ни одной, – сказал тот. – Зендер с миноискателем обшарил все вокруг. Пуль нет, словно они испарились.

Испарились? Что ж, это вполне могло случиться.

Маркиш с тоской подумал, что с подобными вещами в своих расследованиях он встречается впервые. Ему показали схему места происшествия – как стояла машина, как стояла коляска, где в момент покушения стояла Эллен Гриц и откуда стрелял преступник. Разглядывая схему, Маркиш почувствовал легкий холодок в груди: у Эллен Гриц и ее младенца не было ни единого шанса остаться в живых, однако вопреки всему они выжили.

Наблюдатель, который осуществлял видеосъемку наблюдения, не подвел: даже когда начали стрелять, он не опустил видеокамеры, поэтому кадры, рассказывающие о покушении, получились замечательными.

Маркиш напряженно вглядывался в экран.

Нападавший даже не вышел из машины. Просто опустилось тонированное стекло, и из открытого окна машины появился ствол автомата. Сразу было видно, что Эллен Гриц не ожидала нападения – она не предприняла ничего, просто, вскинув руки, смотрела, как в нее и коляску начинают стрелять. И в это время над коляской появилось… нет, на облачко это совершенно не походило, скорее, на знойное марево, которое всегда можно увидеть в пустыне, если присесть на корточки и посмотреть в сторону горизонта, над барханами. Странное розовое марево вдруг свилось в жгут, напоминающий короткое копье, стремительно рванулось к машине нападавших, и выстрелы прекратились. Видно было, как упал на асфальт автомат, как бессильно свесилась из машины рука нападающего, а после этого наблюдатель принялся фиксировать Эллен Гриц и ее ребенка. Женщина заглянула в коляску, рот ее раскрылся в истошном крике, словно она увидела что-то невероятно страшное, и после этого Эллен Гриц рухнула рядом с коляской, судя по всему потеряв сознание. Что ее так потрясло? Что она увидела?