— О чем ты? — прозрачные глаза Эбби расширились. В них плескалось столько удивления, что Питер на миг замер. Он почти поверил ей. Почти… но в памяти всплыли слова той, другой женщины. Слова, которые отравляли его вот уже целый день:

«- Мне жаль, — Амалия Гроуди смотрела на него с легкой улыбкой на полных губах, — я понимаю, что это неприятно и вряд ли вы будете мне благодарны.

— Тогда зачем вы завели этот разговор? — Питер держал себя в руках. Холодно смотрел на эту женщину, от которой еще пару дней назад твердо решил держаться подальше.

— Затем что, я не понимаю тех, кто считает, что нельзя вмешиваться. — Амалию, кажется, нисколько не оттолкнула ни его грубость, ни холодность, ни желание прекратить этот разговор. — Все эти лицемеры и лизоблюды, будут шептаться по углам, насмехаться, но в глаза ни за что не посмеют сказать правду.

— О какой правде речь?

— Ваша жена, — она все-таки замялась или, что вероятнее, сделала вид, что смутилась. — Она…

— Мисс Гроуди, — Питер все же хотел прервать этот разговор. Выслушивать очередные сплетни про Эбби… Нет, на это он был не готов. К тому же, супруга клялась, что держит себя в руках и ни с кем… еще ни с кем не изменила ему с самого их приезда в Барглин. И он верил. По крайней мере решил верить. Возможно, у них с Эбби еще есть шанс. — Я не желаю выслушивать сплетни и инсинуации, касательно моей супруги. Мы с Эбигэйл уже давно женаты и… доверяем друг другу.

Она усмехнулась. И глаза прищурила. Непонятно только, зачем: хотела скрыть ехидный блеск или же… показать, что на самом деле думает о нем.

— Я право, поражаюсь вам, Питер, — а имя его она произнесла едва слышно, с придыханием, наклоняясь вперед и почти касаясь своими губами его щеки. — Вы так наивны, так… уверены в своей Эбби, что совершенно ничего не желаете замечать. Весь Барглин знает, что супруга изменяет вам. Да и вы тоже, знаете это. Разве это происходит в первый раз? Хотите убедить меня, что ваша супруга изменилась? Или же сами заблуждаетесь на ее счет?

— Я верю своей жене, — Питер отошел от нее, но совсем уйти и не слушать сил не хватило. Сомнения снова всколыхнулись в душе. Питер верил… хотел верить, но… Эбби… Эбби не умела хранить верность. Не могла справиться с темной половиной своей натуры. Он знал это. Всегда знал, но так наивно надеялся на… что?

— Ну конечно, — Амалия рассмеялась. Облизала губы, гладя ему прямо в глаза. — Вы верите… а что вам еще остается. В то время, как вы пытаетесь быть верным супругом, ваша благоверная не стесняется навещать любовника. Причем, даже не пытается скрыть это. Не верите? Спросите у нее сами? Сегодня, многие видели, как ваша супруга покидала дом лорда Роуга. Ах, — снова звонко рассмеялась, запрокинув назад голову и обнажая шею… Именно в этот момент у Питера и родилась эта мысль — убить. Сжать своими руками тонкую женскую шейку и сжимать ее… сжимать… — Это так удобно, когда любовник живет всего лишь через дорогу.

Мисс Гроуди, словно бы и не замечала того, что с ним происходит. Улыбалась торжествующе, глазами сверкала.

— И, пожалуй, я могу ее понять, мой милый Питер. Вы… волнуете меня, я этого и не скрываю, но… Александр Роуг… признаться, когда-то он покорил и меня. Правда, наше с ним увлечение продлилось всего ничего. Я слишком быстро очнулась.

— Для чего вы мне все это говорите, — голос перестал слушаться и звучал хрипло, с надрывом.

— Я ведь уже сказала, — Амалия вдруг стала серьезной. Исчезли все следы веселья, насмешка ушла из глаз. — Терпеть не могу сплетен. Проще рассказать правду, глядя в глаза».

Он не поверил ей.

Или сделал вид. Но весь день эти слова звучали в ушах. Весь день, Питер представлял Эбби в объятиях нового соседа и едва сдерживался, уговаривал себя, приводил мысленно кучу доводов и аргументов, оправдывая Эбби.

И ему удалось…

По крайней мере он так думал, пока не вернулся домой. И не увидел супругу. Красивую, слишком веселую, неестественно веселую.

Он уже знал это ее состояние. Не раз наблюдал нечто подобное, пока она жили в столице. И слова Амалии Гроуди приобрели вполне себе осознанный смысл.

— Питер, ты… Что ты такое говоришь? — она стояла напротив. Растерянная, немного испуганная. Ничего не понимала… Хотя нет, очень умело притворялась.

— Я устал, — все же голос не подвел, хоть Питер и боялся этого. — Устал от тебя и всего этого… вранья.

— Я тебя не понимаю, — Эбби растерянно мотнула головой. Прижала тонкие руки к груди. — Что случилось? Что…

— Не желаю тебя видеть больше.

Его слова ранили точно удары кинжала. Эбби не понимала, что произошло? Что такого случилось, что Питер так жесток, так холоден и равнодушен? Что она снова сделала не так.

— Что не так? — он вдруг расхохотался, отбросил на стол салфетку, испачканную в крови и вине. Резко оборвал смех. — Я женился на женщине, которая понятия не имеет о чести и верности. Право, дорогая, иногда я думаю, что в веселом доме тебе было бы самое место.

Он резко развернулся и покинул столовую, оставив Эбби ошарашено прижимать руки к груди.

— Миссис Барроу, — из странного полусонного состояния, Эбби вырвало тихий голос мисс Эрдлинг. — Миссис Барроу, вам следует подняться к себе. я отдам распоряжение и здесь все уберут.

— За что? — Эбби перевела непонимающий взгляд на экономку. — За что он так со мной?

— Я вам уже говорила, миссис Барроу, — грустно покачала головой экономка. — Смертный мужчина вам не пара. Совсем не пара. Вам стоит…

— Прекратите, — Эбби хотелось закричать, но из горла вырвался только едва различимый шепот. — Не смейте так говорить. Питер мой муж. Я приносила клятвы ему перед ликом богов и…

— Из сколько из этих клятв вы уже нарушили?

Все было ужасно. Настолько ужасно, что Эбби, наверное, впервые в жизни совершенно не знала, что ей делать. Она ходила из угла в угол в собственной спальне, заламывала руки, вздыхала горестно, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации. Но он не находился. Выход этот.

Эбби просто не знала, что делать. Как объясниться с Питером. Вот как?

Жестокие слова мужа звучали в ушах, страх, что, возможно, теперь и в самом деле все между ними кончено.

— Ах, нет, — Эбби замерла и тряхнула волосами, потерла кончиками пальцев виски, разгоняя мигрень, — что за глупости я тут сама себе напридумывала? Мы женаты. И Питер, он… он просто не сможет уйти. Он не такой. Позлится немного, обдаст меня холодностью и отчужденностью, а потом… потом все будет как раньше. Главное теперь не наломать дров.

И Эбби попыталась успокоиться. Ко сну вот приготовилась. Достала из гардероба самую откровенную свою сорочку. Белоснежную, из тонкого кружева. Она-то совершенно ничего не скрывала, лишь придавала коже ее особый блеск и волосы, крупными шоколадными локонами укрывающие плечи и спину, оттеняла выгодно. Глаза вот, в этаком обрамлении и вовсе напоминали алмазы. Прозрачные, блестящие — кто-то сможет устоять перед таким совершенством.

Но Питер не пришел. Эту ночь он решил провести в гостевой спальне.

Это насторожило. Никогда еще, никогда еще такого не было. Еще ни разу, за год совместной жизни, Питер не пренебрегал супружескими обязанностями. Они могли ссориться, иной раз и Эбби вела себя неподобающе, но… но никогда еще Питер не отгораживался от нее вот так, прочно.

Всю ночь Эбби не могла сомкнуть глаз. Сидела на постели, поджав колени к груди и думала. Вскакивала с кровати и принималась бегать по комнате до тех пор, пока не становилось холодно и приходилось снова вернуться в кровать, закутаться в одеяло и… думала, думала, думала…

— Да с чего он вовсе взбеленился? — недоумевала Эбби. — Утром же все еще хорошо было. И Спайк сам убрался восвояси. Что такого могло произойти за день, что Питер точно с ума сошел? И ведь был-то он не где-нибудь, а в ратуше. Делами своими зани…

Она осеклась. Задумалась на миг, а затем мстительно прищурилась.

— Ну как же, — прошипела в темноту ночи. — Как же, делами. Небось, мерзавка эта, Гроуди постаралась. Наговорила обо мне всякого. Точно она… или вот сам Спайк еще мог. Да только Спайку Питер не поверил бы, а вот этой змее… кошке драной вполне мог. Ну да я ей!