Сославшись на головную боль и подготовку к дороге, поцеловала Любку, забрала детей, и мы отправились домой.

Всю ночь не могла уснуть. Проворачивала случившееся снова и снова, а под утро поняла, что была жестока и несправедлива. Если учесть, Демьян читал мысли, он прекрасно знал, как хочу его. Что испугалась его звериной сущности. Прямо как по «Аленькому цветочку». Хотя тоже была права - он не смел себя так вести. Словно мы давнишние любовники и наши отношения весьма фривольны.

«Я жертва! Он мучитель! Я стараюсь избавиться от насилия, а он продолжает меня ломать, подавлять. Я простой человек. Он тварь могущественная... И всё, что нас объединяет в данной ситуации - похоть. Причём моя - приобретённая и навязанная, а вот его...» - тут запнулась. - «И правда, а почему он меня желает? Что во мне такого?»

«Лучше не копать так глубоко», - предостерёг Демьян.

«Почему?» - робко уточнила.

«Я не позволю», - отрезал ровно кукловод.

«Значит...» - было поймала глупую мысль, но в следующий миг уже оказалась под властью Морфея.

Следующий день пролетел как сумасшедший, ведь сборы хлопотное дело. Илья и Злата дурачилась, за что пару раз наказала. Ну, как наказала.... Покричала, что помощи от них никакой. Не то, чтобы это ребят усмирило, но моё напряжение хоть как-то находило выплеск. Это плохо, срываться на детях - ниже некуда поступок, но обычно вымещаешь злость на том, кого больше всего любишь...

Уже ближе к ночи расцеловала, извинилась за разгулявшиеся нервы. Илья и Златочка щебетали, как меня любят, а когда пошла к себе, ещё некоторое время слышала их перешёптывающиеся голоса.

Лежала и смотрела в полоток. Меня окутывала тьма и холод. Было тоскливо, одиноко и плаксиво. Но не позволяла слезам пролиться - я сильнее глупых эмоций. Да несмотря на то что ни спасения, ни даже просвета к прекрасному будущему не видела.

«Мне за тридцать. Двое детей и никакого шанса на счастье.

Я фантош чудовища, которому, по сути, не нужна.

Бесперспективно...»

Ещё толком не рассвело, быстро загрузила машину, а когда разбудила малышей, оставшиеся вещи запихали в салон. Расселились поудобнее, вооружились телефонами, планшетами, и отправились в путь.

Дорога была лёгкая, погода - хорошая и солнечная.

Останавливались только на знакомых остановках-заправках. "Кормили" машину, себя и ехали дальше. Как и думала, даже без мужа, трассу одолела без проблем и всего чуть больше чем за двенадцать часов, поэтому поздно вечером была возле своего домика в деревне.

Небольшая, но добротно построенная пятистенка с достройкой, которая, уверено прослужит ещё не одно десятилетие. Светло-голубая краска местами обшарпалась, но при должном старании можно придать дому первозданный вид. Три больших белых окна, словно глазища дивного чудовища поблескивали стеклами на закате, резные ставни служили больше для украшения, нежели для дела. Возле самого дома красовался раскидистый куст сирени, сейчас просто зелёный, а вот весной чудесно цветущий и пахнущий на всю округу. Старый деревянный забор-штакетник, скрипучая калитка, самодельная лавочка из старых бревен...

Родители выскочили нас встретить. Знала, что папуля и мамуля не позволят дочери и внукам ночевать в холодном и пустом помещении. Ужин был готов, комнаты протоплены. Правда, больше не для теплоты, а чтобы запах сырости притупить. Так уютно и хорошо... Аж прослезилась.

Мама умная женщина - поняла, что это непросто слёзы радости, и как мудрый человек, прижала к себе, погладила по голове и ласково прошептала:

- Утро вечера мудренее. Спи, завтра будет свободнее дышаться. А потом поговорим. Боль утихнет...

Нет ничего лечебней рук любящей матери. Убаюкала нежностью, мягкостью голоса, и вскоре я безмятежно спала.

Утром поднялась ни свет, ни заря - так всегда в деревне. Как бы ни устал, подъём, чуть ли не с петухами, что от двора ко двору тянули свои песни.

Умылась. Мамуля к этому времени завтрак соорудила:

- Ну, садись, - кивнула мне. - Каша готова.

- Сейчас, ребят разбужу, - уже было подорвалась позвать сына и дочь.

- Не надо, - остановила порыв мама. - Дай им отоспаться. За весь день в машине маялись, а нам как раз поговорить надо.

- А папка где? - умастилась удобнее, двигая тарелку ближе.

- До соседа пошёл, - отмахнулась мама. - У него оставлял газонокосилку. Вот что ни говори, а любит папка поутру траву косить, пока солнце не начало жарить.

Мама положила каши, я сдобрила её маслом, чуть подсахарила.

- Ну, моя девочка, - коснулась руки родительница. - Что же твой благоверный отказался-то от вас?

- Не от нас, - поправила, не в силах смотреть в глаза, сунула рис в рот. Вяло жевала, ковыряясь ложкой в тарелке. - От брака со мной. Помогает деньгами, с детьми возится, решил вопрос с дизайнерской школой, а я не смогла. Ромка старается...

- Ну-ну, - мудро подметила мама, без розовых очков глядя на ситуацию. - Это он бы и в браке делал, так почему же расстались?

- Мам, мне неудобно говорить... - пристыженно опустила глаза.

- Хочешь сказать, что по твоей вине? - нахмурилась мама.

Нервно кивнула.

- Не поверю, что ты сделала нечто, сумевшее разрушить семью. Ты всегда её старалась сохранить. Прощала мужу разные выходки. Детей большей степенью сама воспитывала. Работала наравне с...

- Мам, не надо, - попыталась усмирить поток правды, ведь он не исправит того, что совершила я.

- Ничего бы не сломало семью, если бы Ромка тебя любил! - твёрдо заявила мама.

- Я изменила ему, - выдавила тихо, возя ложкой по тарелке.

- И что? - удивила мама. - Можно подумать он не изменял. Вы со школьной парты вместе. Я уже тогда говорила, что не нагулялись вы ещё. Другие чувства не испробовали. А вы упирались, мол, довольны друг другом и вполне самодостаточны. Я не противилась, когда жить начали, и даже не лезла, когда ты с ним то ругалась-расходилась, то мирилась-съезжалась из-за измен, попоек и откровенного пренебрежения. А потом... ещё и поженились! Милена, ты сильная и мудрая женщина, коль смогла такого обормота столько лет возле себя удерживать не притесняя. Да и семью хорошо тащила. Ребята - умнички, вниманием не обделены. Ромка - пижон, да себялюб вроде остепенился. Мог бы усилие приложить, чтобы в этот раз стать настоящим мужчиной, - мама умолкла на несколько минут, сверлила въедливым взглядом, а потом выдала: - Так ты не только телом изменила, но и сердцем...

Меня аж перекосило от подобного заявления:

- Вот сердце тут совсем ни при чём. Да и тело... - Мама молчала, и поэтому я продолжила: - Не могу тебе объяснить, но и тело мне не подчинялось. Я безвольной куклой была... - ух, и как Демьян позволил душу излить?!

- Страсть, моя хорошая. Это страсть! И ты её, наконец, ощутила.

- Мне и без неё ничего жилось, - насупилась я.

- Да, страсть - пуста. Что моську воротишь? - шикнула мама. - Я, знаешь ли, тоже женщина, и не ты первая кто познал это чувство. Вот только мы с папкой, кроме желания почаще любовью заниматься, не забывали разговаривать. Ценили и уважали друг друга, а ещё про тебя не забывали. Когда дети рождаются, страсть может притупиться, и тогда важно не сломать хрупкость семьи. Настоящее чувство не позволит этого. Вы с Ромкой детей хороших сделали, хоть и не было между вами огня. Да что ты опять морщишься?! Можно подумать, никто до вас сексом не занимался. Знаешь ли, дело древнее как мир. Мужчина и женщина... акт между ними. Так что не закатывай глаза, ты так же сделана, а не из пробирки или капусты взята.

- Мам, - я пристыженно повела я плечом.

- Ты вот что, - отрезала мама, - попытайся разум от сердца отделить. Где страсть, где чувство, и поймёшь, что дальше делать.

- Да нечего тут решать, мам. Всё сложнее, чем думаешь. Я не хотела ничего - меня практически насильно заставили, но не отрицаю, что не смогла отказать... Слаба оказалась, хотя всегда прекрасно владела эмоциями. А тут, чёртов кукловод подёргал за нитки, а я марионеткой сделала, всё, что желал. Теперь ему не нужна, но неприятность в другом - он не позволяет мне быть с другими...