- Зачем?

- Это разговор для другого времени и места, - смягчился Шлёма и чуть улыбнулся: - Сейчас я хочу, чтобы ты встряхнулась и вернулась к жизни. Поверь в себя. Ты - уникальна, пусть этого и не знаю другие. Ты сильная! Смогла то, что не удавалось другим. Так докажи себе и своей семье, что ни одна тварь, ничто на свете не может тебя сломить! Жизнь она такая... непредсказуемая...

- Почему вы со мной возитесь? - уже сидя на переднем кресле машины, покосилась на мужчину.

- То есть? - бросил хмурый взгляд Эпштейн, хотя старался неотрывно смотреть на дорогу.

- Почему решили за меня взяться? Я ничем не лучше других.

- Во-первых, как уже говорил, ты поразила своей силой и выносливостью. Во-вторых, вижу, что у тебя есть шанс выбраться из клоаки, в-третьих, ты очаровательная женщина с удивительным чувством юмора.

- А-а-а, - протянула устало. - Вы против того, чтобы клоун с арены сходил...

- Говорю же, удивительное сочетание стойкости, духа и самокритичности, - потешался психотерапевт.

- Девушка из клиники, - рассуждала, сменив тему, - такая юная. Ей не больше 20-ти, а вы говорите почти 30-ть!

- Это её способность, - вновь посерьезнел Шлёма. - Замерла в том возрасте, в котором случилось помутнение.

- А ребёнок? - не смогла промолчать, ведь дети для меня - всё, а услышав жуткую историю, в голове настойчиво вертелась мысль, что нужно узнать о судьбе малыша.

- Он выжил, - удивил Эпштейн. - Его усыновили.

- Его? - уточнила ровно.

- Это был мальчик, - резонно подметил психотерапевт.

Вот теперь полегчало, даже выдавила секундную улыбку:

- Это хорошо... А кто был её хозяином? - вопрос пугал, но хотела задать.

- Никто не знает, кроме самого зверя и, конечно, жертвы.

- А вам она не рассказывала?

- Ты же понимаешь, что он бы не позволил.

- А отец ребёнка?

- Не знаю... - было видно, что разговор стал неприятен Шлёме, поэтому поспешила сменить тему:

- Получается, большинство психически нездоровых с голосами в голове на самом деле - бывшие игрушки?

- Да.

- И убийцы, коим шептали голоса?..

- Работа, которую приятно совместили с развлечением.

- Даже если убийство было заказным?

- Тем более...

- А маньяки?

- Тоже развлечение.

- Это жестоко.

- Я не говорил, что правда прекрасна и сладка. Это жизнь, таков мир и порядок. Нашу суть невозможно изменить, - пауза затянулась, Шлёма уточнил: - Тебе ведь известно, что я тоже...

- Да, - кивнула коротко.

- И тебя это не напрягает, - продолжал наводить туману Эпштейн.

- Нет, меня интересует другой вопрос: вы такой же, как другие твари? - нахмурилась, глядя косо на мужчину. - Беспринципный монстр?

- Милен, поймите, - терпеливо рассуждал психотерапевт. - Мы не злы, так же, как не монстры - акулы, тигры, нападающие на свои жертвы. Мы - существа иного порядка с другим пониманием жизни, обостренным животным инстинктом и взглядом на допустимое.

- Твари! - отрезала холодно и отвернулась, бездумно взирая на пролетающий за окном пейзаж.

- Если вам угодно, - без обидняков согласился Шлёма.

- Нет, - пробормотала тихо, скорее себе, чем для ушей Эпштейна. - Вы хуже. Акулы и тигры - убивают для пропитания, а вы...

- А теперь представьте наш мир, - бесстрастно убеждал психотерапевт. - Абстрагируйтесь от привычного, человеческого и на секунду станьте оборотнем. Закройте глаза! - это уже рявкнул.

Механически исполнила требование, и погрузилась в мир, который умело ткал в моём воображении Шлёма - тягучим голосом, вкрадчивыми словами:

- Мы - хищники. В наших руках сила и нет запретов на развлечения и убийства. Свобода, власть, секс, деньги... Мы избалованы, испорчены от рождения!.. Для нас жизнь - момент соперничества. Жизнь - скорость, которую нельзя снижать, иначе другой, более могущественный хищник наступит на горло. Все остальные - игрушки или пропитание. Мы сильнее и по-другому не можем существовать. Таков порядок и только благодаря нашей осторожности и довольно толерантного отношения к людям - они ещё существуют, мня себя богами Земли. Мы не отбираем у них глупых званий, не смещаем с самовозведённого трона. Сторонние наблюдатели, ведущие за кулисами в свои более важные игры. Но уверяю, нет ни одной сферы жизни, где бы мы не управляли. Земля давно подчинена нам... просто вам людям об этом знать необязательно. Есть у вашего племя жуткая особенность. Стадность. И в особо трудные времена как бы народ не был разобщён, начинает группироваться и уничтожать под корень все, что пугает. Паникующее стадо - страшное зрелище. А нам не нужна пустая показуха. Поэтому вы живёте и мы живём параллельно, пересекаясь крайне редко.

Слушала, но перед глазами рождались другие образы. Оборотни - как детки богатых родителей. Мажорчики, только другого мира. Они не представляли как сложно быть просто человеком, да и, по сути, не хотели.

Распахнула глаза и попыталась возразить:

- Вы живёте с людьми, так почему же не хотите жить по нашим правилам?

- А почему бы вам не смириться с нашими? - парировал Шлёма. - И кто сказал, что вы лучше нас?

- Мы слабее, значит, у нас должно быть хоть какое-то преимущество.

- Оно есть. Вас больше. Вы плодитесь как тараканы, - с некоторой брезгливостью отрезал мозгоправ.

Вот такого не ожидала, даже на секунду оторопела.

- Уж спасибо, - горько усмехнулась, хотя совершенно не хотелось смеяться.

- Это правда, - продолжал окунать в помои Шлёма. - Вы спрашиваете рыбу, свиней, коров, хотят ли они умирать?

- Нет, - тушуюсь, понимая, к чему вёл мужчина. - Но у нас есть организации, такие как «Грин Пис». Они защищают, привлекают внимание к проблемам. Есть вегетарианцы. Они едят растения.

- А кто сказал, что растения этого хотят? Они тоже живые и им больно, - бил своей правдой Шлёма.

- Ну, вы завернули... - отвернулась, не зная, что на подобное ответить.

- Хочу, чтобы ты знала, - смягчился психотерапевт, став по обычаю любезным и учтивым. - Не все такие, как... Демьян. Есть такие, как я.

Уставилась на Шлёму, поражённая новостью - он знает кто мой кукловод?..

- Я не играю! - ровно продолжал мужчина. - Пытаюсь помочь всем, кто ко мне обращается и, поверь, такая способность, как копание в мозгах, пригождается в работе.

- Кто бы сомневался... - обронила задумчиво. - Люди очень громко молчат, а подобные вам легко могут выведать все тайны пациента, даже если он и рта не раскроет.

- Да, - согласился Эпштейн, - но я глубоко убеждён, что врачебная тайна - великое и полезное дело. Поэтому всё, что узнаю, остаётся при мне, если, конечно, информация не может спасти других.

- Как сегодня?

- Да... - мило улыбнулся Шлёма. - У тебя есть шанс жить. Не в психушке, не в тюрьме или в собственном аду, убиваясь за тех, кого лишила жизни. Поэтому, подъём! - неожиданно рявкнул психотерапевт, я аж вздрогнула. - Пора доказать, что человек не слабее зверя, а в чём-то даже сильнее!

- Спасибо, - пробормотала устало. Поездка опустошила и откровенно вымотала. - Что верите в меня. Что даёте возможность...

- Не подведи меня! - дружески подмигнул Эпштейн. - Я на тебя возлагаю большие надежды...

С этого дня поняла, что хочу. Занялась усиленно тренировками и даже согласилась ещё на пару операций по реставрации костей лица, плеча и ноги. Долго допытывалась откуда деньги, но мама успокоила и сказала, что это помог сбор средств по телевидению. После случившегося родители обратились к людям через центральные каналы. История прогремела по стране и на счёт стали капать суммы. Они очень помогали в лечении. Я была так признательна всем. Настолько, что решила во что бы то ни стало встать на ноги! Красавицей уже не быть, да и не была ей до нападения, но стать полноценным человеком, который будет ухаживать за своими детьми, была просто обязана!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ