— Ты очень добр, — ответил он, — но, честное слово, мне так легче. Ведь если бы я потащил домой кучу золота, дорогой не обойтись бы без войн и смертоубийств. А что бы я стал делать с золотом дома? Кроме того, я бы даже не донёс его до Кунира. Нет, пусть уж лучше остаётся в твоих лапах. Уверен, ты найдёшь ему применение.

Настало наконец время проститься с друзьями.

— Прощай, Балин! — сказал Бильбо, чувствуя подступающий к горлу ком. — Прощай, Двалин, прощайте Дори, Нори, Ори, Оин, Глоин, Бифур, Бомбур и Бофур! Пусть ваши полёты будут легки и беззаботны! — И, обернувшись на стоящих неподалёку оставшихся друзей, улыбнулся. — Прощай Торин Дубощит! Прощайте, Кили и Фили! Вы никогда не изгладитесь из моей памяти!

Пещерные совы, провожавшие его до конца скал, низко поклонились, но не могли вымолвить ни слова от волнения.

— До свидания, счастливый путь, куда бы он ни лежал, — выговорил наконец Балин. — Если вздумаешь навестить нас, когда дворец наш снова станет прекрасным, то какой мы грандиозный пир устроим! — Торин важно кивнул этим словам, его глаза подозрительно слезились.

— Если вы когда-нибудь будете пролетать — мимо моего сагуаро, — тихо курлыкнул Бильбо, — входите не стучась. Я обедаю на закате, но милости прошу во всякое время.

И он отвернулся.

Оставшиеся сипухи, убедившись, что раненые пошли на поправку и больше не нуждались в их услугах, пустились в обратный путь до дома, всю дорогу смеясь, громко напевая и мечтая о весне, которая шла на смену зиме. Бильбо и сопровождавший его Гэндальф летели позади короля сипух, пока не долетели до границ Тёмного леса.

Тут пришлось сделать привал, так как ястребиная сова и Бильбо не захотели входить в лес, как ни уговаривал их король погостить у него во дворце. Гэндальф и Бильбо решили облететь лес с севера, над пустынной местностью, лежавшей между лесом и горами дальних Пустошей — благо, сейчас потоки были слабее и не могли забросить их туда, куда им было не нужно. Дорога эта была, конечно, длинной и скучной, но здесь казалось безопасней, чем на тёмных тропах в гуще Черного Леса. К тому же Брок обещал встретить их, и они не хотели заставлять его ждать.

— Прощай, король сипух! — ухнул Гэндальф. — Да будет весел ваш зелёный лес! Желаю веселья всему вашему народу!

— Прощай, Гэндальф! — ответил король. — Желаю тебе и впредь сваливаться как снег на голову, когда ты нужнее всего. Чем чаще ты будешь гостем в моём дворце, тем мне приятнее!

— Прошу вас, — проговорил Бильбо, запинаясь и переминаясь с лапы на лапу, — примите от меня подарок! — И он протянул королю серебряное с жемчугом ожерелье, которое поднёс ему на прощанье Торин, выловив в одиночестве на скалах.

— Чем же я заслужил такой дар, маленький сычик? — спросил король.

— Э-э-э, я думаю… мне кажется… — пропищал в смущении Бильбо, — я… э-э-э… обязан вам за ваше… м-м-м… гостеприимство. И сыщикам свойственно чувство благодарности. Я съел много ваших запасов, пока сидел во дворце, никем не замеченный.

— Я принимаю твой дар, о Бильбо Щедрый! — торжественно курлыкнул король. — Причисляю тебя к друзьям масковых сипух и благословляю. Да не укоротится твоя тень, иначе воровство станет слишком легким делом. Прощай!

Сипухи повернули к лесу, а Бильбо "встал на крыло" и тронулся в долгий обратный путь. В пути им встретилось немало трудностей и разных приключений. Всё-таки дикая местность осталась дикой. В те дни кроме крыс и диких ворон Пустошей там водилось много всяких хищников. Но на этот раз Бильбо хорошо охраняли и вели правильной дорогой; с ним летел опытный Гэндальф, мастерски обращающийся с раскалёнными углями, слава о которых разнеслась на много миль вокруг, и Бильбо ни разу не подвергался настоящей опасности. Понемножку, в середине зимы, они добрались до норы Брока и остались погостить. Празднование дня Первого Снега, который тут отмечали каждый год и считали хорошей традицией, прошло весело, отовсюду по приглашению Брока сошлось множество гостей. Горные крысы их не беспокоили: после поражения они притихли и попрятались в глубочайшие норы. Вороны покинули местные небеса, слишком трусливые, чтобы нападать в одиночку, и здесь воцарились мир и покой.

Уже настала прекрасная и тёплая весна, светило яркое солнце, когда Бильбо и Гэндальф простились с Броком. Как ни скучал Бильбо по родному дому, но тёплую и уютную нору Брока покидал с сожалением.

Они вылетели на знакомый поток и скоро достигли того перевала, где когда-то попались в лапы крыс. На сей раз на перевал они приземлились на рассвете и, оглянувшись, увидели землю, освещенную неярким утренним солнцем. Там, далеко на горизонте, еле виднелась Гора. На её главной вершине поблескивал нерастаявший снег.

— Ну вот и всё, — тихо курлыкнул Бильбо, — словно ничего и не было. — И он повернулся спиной к Горе, как бы ставя точку в конце своего путешествия. Материнское начало в нём выдыхалось с каждым новым восходом, а отцовское брало верх. — Сейчас я хочу одного: как можно скорее очутиться в собственном сагуаро!

Была поздняя весна, когда наши путешественники добрались до Серебристой Мглы, где стоял Последний (а с этой стороны — первый) Домашний Приют. Опять был вечер, и оба путника нуждались в отдыхе. Когда они приземлились на одну из полян, Бильбо услыхал пение сплюшек среди деревьев, как будто они так и не переставали петь с их отъезда. Едва путники достигли нижней прогалины, сплюшки слетели с деревьев, на которых сидели, напевая про злых змеев, отдых и замечательную Серебристую Мглу, поздоровались и провели Бильбо с ястребиной совой через брод к дому Элронда.

Там путников приняли радушно и попросили рассказать об их приключениях. Рассказывал Гэндальф, так как сонный Бильбо помалкивал. В большинстве приключений он участвовал сам, и он-то и сообщил ястребиной сове многое, пока они летели. Но время от времени, услыхав что-нибудь новое, Бильбо открывал глаза и прислушивался.

Так он узнал, почему Гэндальф отсутствовал: когда-то он был угленосом на самом великом дереве Га`Хуула и теперь просто принимал участие в сборе стражей-угленосов, бывших мастерами в своей области. Им наконец удалось найти остатки Чистых и выгнать злых сов из их мрачных пристанищ на дальней окраине Тёмного леса.

— Отныне — добавил Гэндальф, — лес сделается менее опасным, а тамошние места надолго освободятся от злой власти этих нехороших птиц. Но было бы спокойнее, если бы их совсем изгнали из мира, в котором мы живём.

— Лучшего и желать нельзя, — подтвердил Элронд, — но боюсь, что произойдет это ещё не в наше время, да и вообще не скоро.

За рассказом о путешествии последовали другие рассказы, потом ещё и ещё — о былом и о новых событиях, и о том, чего вовсе не бывало, и наконец Бильбо осторожно опустился на пол и сладко уснул.

Проснулся он в мягком тёплом гнёздышке, украшенном белоснежным пухом и ароматными ромашками, луна глядело прямо в отверстие дупла. Снизу, от ручья, доносились звонкие уханья и пощёлкивания сплюшек:

Эй, песенку эту затянем мы хором,

Пусть ветер порхает по травам дозором,

Пускай в лунном свете все тени короче,

Пусть звёзды сверкают на куполе ночи.

Летите, летите, гоните тревоги,

На крылья вставайте, ищите дороги.

Пусть воды речные звеня протекают,

Мы праздник весёлый отпразднуем в мае.

Одарим усталого путника снами,

Пускай себе дремлет в лесу рядом с нами,

Под крылья — головку, пусть спит он, счастливый,

Баюкай его, серебристая Ива.

Умолкни, Сосна, не буди его, Ясень,

Пусть сон его будет спокоен и ясен,

Пусть в светлые сны не врываются звуки,

Дубы, не скрипите, умолкните, Буки!

— Одно слово — Весёлый Народ! — ухнул Бильбо, выпорхнув на порог дупла. — Право, ваша колыбельная и дохлую крысу разбудит! Впрочем, благодарю вас за неё.

— А твой храп разбудит и глухого змея за тридевять земель! — возразили ему со смехом. — Но мы тоже тебя благодарим. Приближается рассвет, а спишь ты с вечера.