Он распушил пёстрые пёрышки и так сердито воззрился на Глоина, что тот весь съёжился и стал не больше обычного воробьиного сыча, а когда Бильбо открыл было рот, чтобы задать вопрос, ястребиная сова повернулась и кинула на него такой грозный взгляд, что эльф со стуком захлопнул клюв и неловко попятился.

— Вот так-то лучше, — заметил Гэндальф в полной тишине. — И чтобы больше никаких споров! Я выбрал маленького, но от этого не менее храброго и отважного сычика-эльфа, так что будьте довольны. Если я сказал, что он сыщик, — значит, он сыщик или будет таковым, когда понадобится. Он далеко не так прост, как вы думаете, и совсем не так прост, как думает он сам. Настанет время, когда вы все (если доживете, конечно) будете благодарить меня за него. А теперь, Бильбо, мой совёнок, отойди-ка от проёма в твоё замечательное дупло. Давай прольем немного лунного света вот на эту любопытнейшую вещь.

Эльф безропотно выполнил просьбу, и ястребиная сова на полу, в квадратике лунного света, расстелила обрывок пергамента. Бильбо вспомнил, что такими вот обрывками пользовались пролетающие мимо Кунира совы из Га Хуула. Кажется, они называли это картой, она помогала им ориентироваться в совиных землях и счастливо возвращаться домой, на древо, из опасных походов.

— Это дело рук Трора, вашего деда, Торин, — сказал Гэндальф в ответ на взволнованные крики пещерных сов, которые столпились рядом. — Это план Горы.

— Не вижу, чем это нам поможет, — разочарованно сказал Торин, быстро оглядев план и устало сощурив бледно-жёлтые глаза. — Я и без того прекрасно помню нашу Гору и её окрестности. Я знаю, где Тёмный Лес и где полуостров скрумов, — в тамошних водах когда-то — а возможно, и сейчас — водились водяные змеи гигантских размеров.

— Тут на карте и нарисован змей, — заметил Балин, — но коль скоро мы доберемся до Горы, мы и без карты его найдем.

— Есть еще одна подробность, которой вы не заметили, — возразила на это ястребиная сова, ткнув когтем куда-то в изображение большой горы, — потайной ход. Видите вот ту га хуульскую руну на западной стороне и лапу с вытянутым указательным пальцем над другими рунами, слева? В этом месте есть потайной ход в Нижний Ярус Горы.

— Когда-то он, возможно, и был потайным, — возразил Торин, — но где уверенность, что он остался таковым до сих пор? Старый змей Смауг живет там так давно, что у него было время разобраться во всех ходах и выходах. Что мешало ему просто-напросто завалить их своим сильным хвостом, чтобы никто не посмел нарушать его покой?

— Может и так, но он им всё равно не пользуется.

— Почему?

— Потому что ход слишком узок для него — всего сто пятнадцать сантиметров. В такую нору Смауг не мог бы протиснуться даже в молодые годы, а тем более теперь, когда он пожрал столько пещерных сов и рыбных филинов с полуострова.

— А по-моему, нора очень широкая, — подал голос Бильбо (который никогда не сталкивался даже с обычными змеями, не то что с водяными гигантами, а что касается нор, то и вовсе не был с ними знаком, а на их месте представлял сычиковские дупла.). Он опять разгорячился и так увлёкся происходящим, что забыл о важности молчания. Карты Бильбо никогда доселе не видел, но он быстро учился, и план Горы уже не казался ему таким сложным. — Не пойму, как такую огромную дверь можно утаить от кого бы то ни было, даже если змей и проглядел ее? — добавил он. (Не забывайте, Бильбо был всего лишь маленький сычик-эльф.)

— Самыми разными способами, — ответил Гэндальф. — Но как утаили именно этот ход, мы не узнаем, пока не увидим его своими глазами. Насколько я могу понять из надписей на карте, он надёжно скрыт и сливается с Горой. Обычный приём пещерных сов, если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — подтвердил Торин с некоторым самодовольством.

— Думаю, на месте мы сможем отыскать этот ход, если, конечно, он не был завален землетрясением или, как справедливо заметил наш друг Бильбо, самим Смаугом.

— Что ж, теперь наше положение перестаёт быть таким безнадёжным. До сих пор нам было не ясно, с чего начинать. Мы думали держать путь на север, соблюдая осторожность и осмотрительность, и дойти до самого Южного моря. Тогда-то и начались бы неприятности…

— Не тогда, а намного раньше; уж я-то знаю, что такое путь на север, — прервал Торина Гэндальф. — Амбала, Зеркальные озёра…

— Оттуда мы могли бы двинуться вдоль мыса Глаукса, на северо-запад, — продолжал Торин, пропустив слова Гэндальфа мимо ушей, — и достичь полуострова скрумов — а оттуда уже крылом подать до Горы. Правда, никому из нас не по душе идти через главный вход — точнее, то, что от него осталось. Скорее всего, там всё затоплено, да и змей, вероятно, ошивается где-то неподалёку, если он, конечно, не изменил своих привычек.

— Да, там не пройти, — сказала ястребиная сова, — если не заручиться поддержкой какой-нибудь совиной армии, а то и вовсе Га Хуула. Я пытался кого-нибудь подыскать, но сильным мира сего нынче не до того — они сражаются друг с другом в чужих краях, в Далеко-Далеко, а сказочных сов-воителей, как известно, не существует — по крайней мере, в мире материальном. К тому же для здешних жителей водяные змеи — фигуры почти что легендарные. Потому-то я и решил прибегнуть к помощи сыщика, особенно когда вспомнил про потайной ход. И вот тут-то входит в игру наш милый Бильбо, самой судьбой избранный малютка-сыщик. Так что давайте обсуждать дело дальше и выработаем план действий.

— Превосходно, — сказал Торин. — Может быть, наш многоопытный сыщик, — эти два слова он произнёс с большим сарказмом, — выскажет какие-нибудь ценные мысли или предложения? — И он с преувеличенной вежливостью поклонился Бильбо. Позади лидера, в темноте, звучно ухнул Двалин, видно, тоже разделяя недоверие Торина.

— Прежде всего я хотел бы услышать побольше о самом деле, — сказал эльф (в голове у него всё перемешалось, желудок заволновался, но он, как истинный потомок своей матери и всей её родни, решил не отступать). — То есть про змея. В особенности про змея. Как он туда попал? Почему? Зачем вы хотите вернуть Гору? Это ваш дом? А если нет, то что там настолько важно, что вы готовы пожертвовать своей жизнью?

— Глаукс всемогущий! — воскликнул Торин, закатив жёлтые глаза. — Разве вы не видели карты? Не слышали нашей песни? И разве не об этом мы толкуем уже много часов подряд?

— И все-таки я хочу услышать всё подробно и по порядку, — упрямо сказал Бильбо, напуская на себя деловой вид (обычно предназначавшийся для тех, кто сильно его достал) и изо всех сил стараясь казаться умным, осмотрительным, солидным специалистом, чтобы оправдать рекомендацию, полученную от Гэндальфа. — Я также хотел бы подробнее услышать о степени риска, о том, сколько времени отводится на все это предприятие и прочая, и прочая. И особенно меня интересует — вернусь ли я живым?

— Ну, хорошо, так и быть, — сказал Торин, сдаваясь под таким натиском. — Много лет тому назад, во времена моего деда Трора, нашу семью вытеснили из Далеко-Далеко, и ей пришлось перебраться со всеми своими богатствами и орудиями труда, ими сделанного, назад, к этой самой Горе, что на карте. Гору эту некогда открыл мой давний предок Трейн, но теперь совы из нашего рода принялись за неё всерьез: изрыли её вдоль и поперек, расширили жилища и мастерские, и при этом, как я понимаю, нашли довольно много золота и массу драгоценных камней. Как таковые, драгоценности для нас ценности не имели — их нельзя было съесть, они не могли согреть нас. Но торгуя ими с совами из более, как сказать, цивилизованных мест, мы могли приобретать на добытое еду и некоторые вещи, полезные в жизни. Как бы там ни было, мы, пещерные совы, баснословно разбогатели и прославились, и дед мой стал так называемым королем Под Горой, и его очень чтили совы других видов, особенно рыбные филины, которые поначалу жили в Клювах, но постепенно расселились на побережье пролива у полуострова скрумов, почти возле Горы, образовав настоящую общину, вроде ваших Густых-Зарослей-Сагуаро. Их правители всегда посылали за нашими кузнецами, коих было невероятно много и все они славились своим мастерством, и богато вознаграждали даже наименее искусных. Нам не нужно было охотиться — за свои драгоценности и золото мы могли прожить и без всего этого. — Торин вздохнул, и в его голосе Бильбо услышал хорошо скрываемую тоску. — То были счастливые дни, и даже у самых небогатых из нас всегда была еда и свободное время для того, чтобы изготовлять красивые вещи просто так, для собственного удовольствия. Чертоги моего деда буквально ломились от всевозможного оружия и драгоценных камней. Однако всё хорошее рано или поздно заканчивается — так и произошло с Горой. Однажды откуда-то со стороны мыса Сломанного Когтя до нас донесся гул, похожий на гул урагана или на плеск разбушевавшихся в море волн. Как мы узнали потом, уже после того, когда всё случилось, на наши мирные, богатые земли позарился самый настоящий водяной змей, которых наш род считал едва ли не старинной легендой. Тамошние змеи, водящиеся у мыса, любят всё блестящее, словно сороки. Они воруют золото и драгоценности, где и когда только могут — и стерегут свою добычу до конца жизни (а живут они очень-очень долго, куда дольше, чем самая долгоживущая сова). Однако змеи никогда не попользуются даже самым дешевым колечком, потому что не видят в этом толка, их привлекает блеск, а не практическая польза. Сами они сделать неспособны ровно ничего (да собственно, им это и не нужно), они даже не могут укрепить какую-нибудь разболтавшуюся чешуйку в своей броне. Как мы узнали потом от стражей, что патрулировали те места, тогда водяных змей расплодилось великое множество, и все они искали, что бы блестящее умыкнуть и забрать в свои коллекции. Так вот, был там один особенно жадный, сильный и отвратительный змей по имени Смауг. Он узнал о нашем богатстве и в один ничем, казалось бы, не примечательный день явился за ним. Надо сказать, много разрушений устроил он тогда! Перекрыв устье ближайшей реки камнями, он устроил великий потоп, который затопил главный вход в Гору и окрестности. Те из нас, кто находился под открытым небом, а не внутри Горы (на счастье, я был в их числе), издалека увидели, как огромная волна прошлась по пустоши, затапливая её, и в мгновение ока подползла к Горе. Мы пытались спасти своих товарищей, что остались внутри, но это удалось лишь отчасти — большинство погибло в первые же секунды, задохнувшись под водой или сломав себе шею, когда мощные потоки стали бить и кромсать всё внутри нашего дома. Когда волны чуть успокоились, явился он, ужасный Смауг. Змей напал на тех, кто чудом сумел выжить при наводнении и выплыл у главного входа, и почти всех истребил — обычная печальная история, тогда, увы, нередкая. Выжившие улетели оттуда в великом ужасе, и Гора с окрестностями, с полуостровом и богатствами была оставлена во владении водяного змея. Все наши драгоценности, которые помогали нам жить, остались у Смауга. Наверное, он, как водится у змеев, свалил все в кучу где-нибудь в самой дальней пещере. По ночам он выплывал через главный вход, похищал рыбных филинов, тех, что не побоялись остаться в своих родных местах, и съедал их, так что вскоре население частью погибло, а частью улетела искать новую родину. Не знаю доподлинно, что там творится сейчас, едва ли кто-нибудь осмеливается жить близко к Горе. Мы, малочисленная горстка пещерных сов, спасшихся в тот день, — сидели в своем убежище в Серебристой мгле и оплакивали судьбу, проклиная Смога. Вдруг мы услышали хлопанье крыльев, и в следующий момент в нору вошли мой отец и дед — помятые, с многочисленными неглубокими ранами, но живые. Они были очень мрачны и неразговорчивы. Когда я спросил, как им удалось уцелеть, они велели мне помолчать и сказали, что в свое время я все узнаю. Потом мы покинули эти края и, скитаясь с места на место, зарабатывали себе на жизнь, как могли: брались за кузнечное ремесло, добывали рыбу… Но об украденных у нас сокровищах мы помнили все время. И даже сейчас, когда, признаюсь, мы отложили кое-что про черный день и уже не терпим нужды, мы все еще полны решимости вернуть их обратно и отомстить Смогу, если удастся. С тех пор я часто ломал голову над тем, как спаслись отец и дед. Теперь я понимаю, что у них был в запасе этот самый потайной ход, о котором никто, кроме них, не знал. Очевидно, они и составили карту, и мне бы хотелось знать: каким образом её захватил Гэндальф и почему она не попала ко мне — законному наследнику?