— Не все, — ответил Балин. — Вороны Пустошей коварны и злы, вот они нам враги. А горные, местные, вороны, совсем другие. Народ Трора когда-то очень дружил с ними, они приносили нам тайные сведения, а в награду получали от нас всякие блестящие вещицы, которые с удовольствием прятали у себя в гнездах. Они живут долго, память у них прекрасная, и все, что знают и помнят, они передают своим детям. В молодости я знавал многих воронов. Ведь и эту высоту когда-то называли Вороньей потому, что здесь над караульным помещением жила знаменитая мудрая пара воронов — старый Карк и его жена. Не думаю, однако, чтобы кто-нибудь из этой древней породы остался в живых.
Едва он замолчал, дрозд издал громкий крик и немедленно улетел.
— Мы его не понимаем, — сказал Балин, — но он-то, уверен, понимает нас. Следи внимательно, сейчас что-то будет.
Немного погодя послышалось хлопанье крыльев, вернулся дрозд, и не один, а вместе с вороном. Опустившись на площадку, он медленно, словно не веря своим глазам, скакнул к Торину.
— О Торин, сын Трейна, и Балин, сын Фандина, — прокаркал он (и на этот раз Бильбо всё понял, так как вороны Горы — птицы степенные и никогда не тараторят, предпочитая говорить неторопливо и обдуманно). — Я — Роак, сын Карка. Карк умер, ты знал его когда-то. Уже много восходов солнца минуло с тех пор, как я вылупился из яйца, но я помню всё, что рассказывал отец. Ныне я предводитель всех Corvus moneduloides, живущих в окрестностях Горы. Нас мало, но зато мы помним прежнего короля Под Горой. Большинство моих подданных сейчас отсутствует, ибо отправились встречать делегацию с северного запада. Смотри! Птицы собираются к Горе и к Дейлу со всех сторон, ибо настало время положить конец ужасному правлению Смауга в наших краях!
— Настало? — Торин нахмурился. — Смауг властвует в Горе уже много-много лет. Почему же именно сейчас птицы решили дать отпор?
— Резонный вопрос, — одобрительно каркнул Роак. — Дрозд, да не выпадут никогда его перья, видел, как Смауг, рыча, словно дикий "пенный" зверь, отправился в северо-западные воды, а ему можно верить. Смауг сильно пострадал в битве с живущими на озере бобрами и теперь уязвим, как никогда.
Пещерные совы, столпившиеся за своим королём, издали боевой клич: "Чиур-Чиур-Чур-чур-чур!" — очень уж им надоело дрожать и прятаться. И если их маленькая команда была обречена, вступая в неравную конфронтацию с морским змеем, то большая стая птиц со всех ближайших краёв и бобров представляла мощь, с которой нужно было считаться даже такому жестокому хищнику, как Смаугу.
Не сразу удалось Торину успокоить пещерных сов и убедить их выслушать ворона до конца. Описав битву, Роак продолжал:
— Таковы вести, Торин Дубощит. Сюда уже движутся масковые сипухи, и с ними — стервятники Пустошей, рассчитывающие на трупы и кровопролитие. Бобры тоже не остались в стороне. Они оказались без крова в такое холодное время, многие умерли. Смауг разрушил их город, поэтому они надеются отомстить ему. Смауг сейчас крайне уязвим; он приползёт в свои чертоги, чтобы отдохнуть и залечить раны — и тогда мы все нанесём ему решающий удар! Но пока змей не окажется в мире предков, рано праздновать. Птицы разнопёрные, и не все из них трепещут перед былым величием вашей семьи. Пусть ваша мудрость подскажет, какой выбрать путь. Нам же, в свою очередь, хотелось бы стать очевидцами мира между пещерными совами, бобрами и сипухами, а также всеми остальными птицами, что решат воевать со Смаугом. Но мир будет стоить вам немало терпения и выдержки. Я кончил.
Хмуро сидел Торин, глядя сквозь ворона. Не по нраву ему показались слова Роака, но он также понимал, что ворон прав. Одним пещерным совам никогда не завалить Смауга, даже если вся их семья прилетит к Горе. Так что придётся терпеть всех — и бобров (по воспоминаниям Торина — тех ещё ворчунов), и тем более масковых сипух, пленниками которых они были не так давно. Торин даже готов был помочь первым в строительстве тёплой, вечной плотины, когда всё будет кончено — лишь бы Гора вздохнула свободней, исторгнув из себя Смауга, как смердящую погадку.
Подумал так Торин и наконец ухнул:
— Спасибо тебе, Роак, сын Карка. Тебя и твоё племя мы, разумеется, никогда не забудем. Не по нраву мне, что увидят посторонние то, что предки наши хранили в секрете, но да делать нечего, сами мы Смауга не победим. Если тебе и твоему племени не трудно, приносите нам известия о тех, кто будет приближаться к Горе. Хочу знать, сколько и каких именно птиц решило присоединиться к охоте на раненого змея. И ещё будет у меня к тебе просьба: если есть среди вас молодые с сильными крыльями, пошли гонцов к моей родне в Клювы, пусть расскажут о наших бедах. Главное — добраться до моего двоюродного брата Дейна, что живёт у мыса Сломанного Когтя, не так далеко отсюда, у него много опытных воинов. Пусть поспешит нам на помощь, дополнительные крылья и когти не будут лишними!
— Мудрое решение настоящего короля, — одобрил Роак. — Я сделаю, как ты просишь.
И он легко соскользнул со скалы, полетев прочь.
— Значит, быть войне? — пискнул Бильбо. Он, разумеется, не одобрил нового поворота событий. Сычики-эльфы вообще известные пацифисты и предпочитают военным действиям методы переговоров и хитростей. Но как бы Бильбо не претило будущее, в котором ему, уважаемому жителю кунировских пустынь, придётся убивать, он также понимал, что лишь с гибелью змея приключение их по существу будет закончено. Эх, он отдал бы почти всю свою часть добычи, лишь бы мирно уладить эту историю! Однако со Смаугом невозможно было договориться. Старый гадкий змей не признавал перемирий и договоров. Он был смертью, которая никогда не думает о других.
— Значит, быть, — кивнул Торин. — Не бойтесь, Бильбо. Глаукс хранил нас всё это время, сохранит и впредь.
"Глаукс хранил, как же!" — подумал про себя сычик-эльф, но промолчал. Ему захотелось, чтобы Гэндальф оказался прямо тут, в это же мгновение, и помог им. Он скучал по ястребиной сове, скучал по дому, оставленному сагуаро. Приключения оказались захватывающими и будоражащими желудок, но было холодно и Бильбо устал. Отлетев от взбудоражено ухающих пещерных сов, он примостился на краю скалы и угрюмо посмотрел на северо-запад. Стаи птиц неслись к Горе, и ветер приносил их громкие крики.
У пещерных сов появился стимул начать разрабатывать план. Смауг вернулся в свои душные пещеры — Двалин, дежуривший на очередном рассвете, донёс, что видел вползающий в главный вход кончик змеиного хвоста. "Старый убийца скрылся в пещерах, раны зализывать", — презрительно "чуфрнул" он, и остальные совы поддержали его глухим уханьем. Пока птицы со всех окрестностей собирались, расселялись на скалах, поджидая бобров, свирепых в своей ярости, они исследовали пещеры, стараясь не сильно раздражать Смауга, коли план ещё не продуман. Тогда же они и установили, что войти можно только через главный вход, все же остальные отверстия, ведущие в Гору (потайной ход, к сожалению оказался завален каменными глыбами во время последней атаки Смауга), давно завалены змеем, и от них не осталось и следа. Что ж, тем лучше — теперь у Смауга был лишь один выход наружу, и пещерные совы вновь вспомнили своё призвание. Они аккуратно лазали по горным туннелям и покинутым залам, размышляя, каким способом им выманить Смауга именно туда, куда нужно. А нужно им было заманить его к реке, что протекала чуть левее главного входа — там у птиц было больше места для манёвров, и ветер не мешал, а вот змею надо было бы постараться, чтобы как следует двигать мощным телом. Помимо этого, там был широкий обрыв; если попробовать заманить к нему Смауга, то змей мог не удержаться на скользкой площадке и упасть в бездонную пропасть, на дне которой, как острые когти, топорщились скалы и текла густая ледяная вода.
Пока пещерные совы трудились, вороны постоянно приносили им вести. Там, пещерные совы узнали, что к "освободительному отряду" — так называли себя прилетевшие и пришедшие мстить звери — присоединились орлы, несколько голов которых пролетали над окрестностями и были привлечены необычным оживлением. Выяснилась ещё одна приятная новость: шум и гам так напугали местных мышей, живших в норках на берегу реки, что те совсем ошалели и могли выскочить из укрытия, даже не посмотрев толком, есть ли опасность. Ворон захватил с собой Фили и Кили, они поймали пару дюжин зверьков, и совы наконец-то отобедали живым мясом со шкуркой, а не опостылевшей им в последнее время сухой мышатиной.
