Я молчала, водя пальцем по оконному стеклу и разукрашивая его причудливыми узорами. Небо хмурилось и плакало мелким дождем. Серая пустота туч плыла над городом, над морем, над моей жизнью.

— Меня нет… — заговорила я наконец. — Лучше б и не возвращалась. Я не знаю, кто я, зачем жила, зачем умерла. Да и зачем мне жить? Героиня или злодейка? Прав был отец Георг, герои и злодеи в финале должны умирать либо уходить в закат. Пустота. Вокруг меня одна пустота. Значит, и отправиться я должна в пустоту…

Антон быстро подошел и обнял меня за плечи, развернул к себе и прижал.

— У тебя есть мы! Я и Юля, а скоро появится твой племянник! Есть еще Пиона с Мартеном, Эмиль и Софи, Луиджиа писала, спрашивала о тебе, и Милагрос рвалась приехать. Слышишь? Ты не помнишь нас, но мы помним тебя, ты есть и будешь в наших сердцах.

— Прям готовый некролог! — оттолкнула я его. — Где Тиффано?

— И он тоже! Он тоже любит тебя. Кысей всем пожертвовал, чтобы спасти тебя, и у него получилось! Тебе есть зачем жить! Ты же так хотела его заполучить, а что теперь? Вот так просто отпустишь?

Я нахмурилась. Никого я отпускать не собиралась.

— В смысле? Куда отпускать?

— Он собрался уехать к великому князю, чтобы попытаться решить все миром и… Но ему нельзя туда!

— Вот и верь после этого мужчинам. Женюсь-женюсь, а сам в бега… — пробормотала я. — Где он? Кстати, Тиффано действительно богат?..

Антон не успел мне ответить. Влетела перепуганная служанка.

— У светлой воягини схватки начались!

Я осталась не у дел. Антон расхаживал из угла в угол, путался у повитухи и служанки под ногами, те на него шикали и гнали прочь. В конце концов, я не выдержала и силком усадила его на диван в крохотной гостиной. Его надо было занять, и я попросила рассказать, как они с Юлей познакомились. И его уже было не остановить, он все говорил и говорил, взахлеб. А я слушала, и мне становилось все тоскливей. Брату повезло, что он встретил свою любовь, пусть даже и такую сиятельную гордячку. У него скоро сын родится, есть ради кого жить, а мне? Вернуть память? Убить Тиффано? Отомстить этому великому князю, который устроил на меня охоту? Нянчиться с племянником? При мысли о последнем варианте я вздрогнула и помотала головой. Вот уж нет. Уж лучше Дальний свет, чем изводить себя завистью и злобой.

Мне нужно вернуть память, пусть даже и придется для этого связаться с чокнутым колдуном. В конце концов, обещал? Пусть женится. А его деньги мне пригодятся, дорога в Дальний свет неблизкая, опасная, да и там придется обживаться с нуля. Решено. Здесь я все равно никому не нужна. Я встала и направилась к выходу.

— Хриз? Ты куда пошла? — несчастным тоном спросил Антон.

— Замуж.

Отец Георг удивленно смотрел на меня.

— Мальчик мой… Но ты же хотел…

— Передумал. Я собираюсь возглавить Орден Шестой.

Старик потрясенно рухнул в кресло. Я стоял напротив него и неотрывно смотрел в окно, где моросил дождь. В море мне больше никогда не выйти. Все кончено.

— А как же Хриз?

Я неохотно перевел взгляд на старика. Он сильно осунулся и похудел, как и все мы, за те безумные сутки, когда прорывали блокаду Льема. Морской бой с княжеским фрегатом… крики и стоны раненых… кровавая каша после прямого попадания ядра в кубрик… густой пороховой дым… Но то, что я сделал потом… назвать это чудом язык не поворачивался. Кошмары с синим пламенем до сих пор мучили меня по ночам.

— Хриз отправится в Дальний свет.

— Одна?

— Одна.

Наставник поежился.

— Кысей! — его голос приобрел неожиданную твердость и даже резкость. — Изволь объясниться! Если ты хочешь, чтоб я поддержал тебя на выборах в отцы Ордена, то расскажешь мне все.

— Нечего рассказывать.

— Так, — угрожающе протянул старик. — Во-первых, сядь, не стой столбом. Хотя нет, перед тем, как сядешь, подкинь поленьев в камин. Мне тяжело вставать. А во-вторых, мальчик мой, ты объяснишь мне, как вызвал шторм и взорвал княжеский фрегат. Это ведь ты сделал, я прав?

— Там, в Источнике, я забрал у Шестой не только память, но и безумие, — завершил я свой невеселый рассказ и отвел взгляд от Джеймса Рыбальски, который ворошил прогоревшие поленья в камине. — Я схожу с ума и становлюсь колдуном. Синим пятикнижником. Хриз нельзя находиться рядом со мной.

Отец Георг молчал, глядя в огонь. Мару Рыбальски он не видел. Ее никто не видел. Хриз тоже не видела. Утонуть она больше не боялась, приступы во время грозы ее не терзали, даже морская болезнь и та прошла… Зато меня тошнило при одном воспоминании о качке.

— Почему? — наконец обронил наставник.

— Что «почему»? — не понял я, погруженный в свои невеселые мысли.

— Почему ей нельзя находиться рядом с тобой?

— Потому что… она может вспомнить. Я по глазам тогда увидел, что она… Она назвала меня Цветочком. Что-то вспомнила.

— И что?

— Отец Георг, — раздражился я. — Вам прекрасно известно, что безумие заразно! Я не хочу, чтобы Хриз опять…

— Не сойдет она с ума, если ты об этом. Ты же любишь ее… А сейчас готов отказаться?

— Люблю, — я сжал кулаки, до крови впиваясь ногтями в кожу ладоней. — А она меня ненавидит и боится. А я… я же становлюсь… Я превращаюсь в ее подобие, понимаете? Она добивалась меня, преследовала, пыталась снасильничать. Но она женщина, и у нее не получалось, а я… если я… Я так отчаянно ее хочу, что тогда на корабле не удержался и… взял ее. Силой. Заставлял ее клясться мне в любви, а сам… Господи… Я становлюсь чудовищем.

Джеймс Рыбальски подошел ко мне и сочувственно положил руку на плечо. Его мара появилась в тот день, когда очнулась Хриз. Джеймс часами изводил меня, рассказывая, как дела у его дочурки Лу, и просил найти его сына Луку. А я смотрел на белоснежную гриву Хриз, когда она обедала в кают-компании или гуляла по палубе, такая родная и такая бесконечно далекая, и не знал, что ответить несчастной маре…

— Видишь ли, Кысей, — тихо сказал отец Георг, — разница между настоящим чудовищем и тобой в том, что ты понимаешь, где проходит грань. Твоя Хриз не терзалась угрызениями совести, когда шантажировала тебя или пыталась, как ты выразился, снасильничать. Она просто брала и делала то, что считала нужным, шла к цели, невзирая на обстоятельства.

— Отец Георг, — устало ответил я, сбрасывая руку мары с плеча. — Мы опять возвращаемся к давешнему спору. Зло, совершенное из лучших побуждений, все равно останется злом. А злой человек даже из корыстных побуждений может совершить невольное добро, и оно все равно будет благом. Что толку от того, что я понимаю, что превращаюсь в чудовище? Я не могу это остановить. Я хочу бросить все силы на то, чтобы предотвратить войну между княжеством и Орденом, отстроить вместе с вами новый собор на том острове, а еще…

Я замолчал ненадолго. У Эмиля и Софи родился сын. Глаза у него были серые. Пугающе светлые, почти прозрачные. В письме из Кльечи Мартен поделился радостью. У них с Пионой тоже родился сын. С бесцветно серыми глазами. Я не сомневался, кого родит Юля, и какого оттенка серого будут глаза у мальчика.

— Я должен присмотреть за Шестыми.

— Ты о чем?

— Вы никогда не задумывались, насколько ненадежно передавать какие-то знания, полагаясь на кровное наследование? Ведь род легко может прерваться.

— Ну… Род Шестой и прервется, если ты не женишься на Хриз и…

— Она больше не Шестая! — резко ответил я. — Она начала перерождаться еще до Источника. В детях. Ее безумие заразило… их родителей.

— Кысей, по-моему, ты бредишь.

— Ну да… я же схожу с ума. Зачем слушать мои безумные бредни? Так обычно Хриз говорила и оказывалась права, а я ей не верил… Но вы сами подумайте. Если бы вы были на месте той первой Шестой и знали, в какую пучину безумия погружается весь мир, положились бы на то, что знания сохранит один-единственный род? Или, имея ту мощь, какой владели предки, не придумали бы механизм, как передать и усилить проклятие в других? В тех, кто общается, живет рядом, любит Шестую? Почему двести лет, а? Почему Источник должен очищать знания раз в двести лет? Что за это время происходит? А я вам скажу, что! Проклятие не просто накапливает грехи в Шестой, оно копит знания! Не просто передает то, что было заложено, нет! Хриз притягивала к себе все безумие, все колдовство! Где бы она ни появилась, тут же обнаруживались колдуны! Словно грибы после дождя вылезали на свет божий! И она впитывала их, как губка! Почему? Потому что та первая Шестая наверняка хотела не только сохранить знания, но и найти новые! Понять, почему с их миром такое случилось! Почему он стал безумным! Эта ваша Искра! Зачем она, а? Источник хранил, но очищала-то Искра! Анализировала, копила, а может и создавала… что-то новое. Новый мир…