Отец Георг был прав лишь отчасти. Безумие Источника оставило меня где-то на половине пути в Дальний свет, однако на новой земле вернулось с удвоенной силой. Это не было мое или ее безумие, как мне думалось, нет. Скорее, обостренная восприимчивость к чужому. Словно в моем разуме осталась брешь, и в нее попадала вся зараза воспаленного коллективного воображения. Вечная незаживающая рана. Туземцы верили в разных божков, и я воспринимал каждого из них. Меня словно разрывало на части, но потом я придумал. Вернее, придумала Хриз. Она объявила всех местных божков ликами Единого и под предлогом… эмм… старшего… даже скорее, бога-праотца и своего мужа, то есть меня, в качестве его пророка, принялась прижимать аборигенов к ногтю и обкладывать данью. Такая себе святая троица… Ее перманентное беременное состояние ей нисколько не мешало, более того, она активно им пользовалась, давила на совесть, провозглашала семейные ценности, оправдывала свои мерзкие интриги заботой о детях. А я лишь пытался поступать по совести и заповедям Единого. В конце концов, она тоже отчасти была права. Местные божки — это отражения Единого, и мне надо было принять их, чтобы объединить людей. Я согласился занять пост губернатора (умолчу о том, как грязно Хриз провела предвыборную кампанию) и объявил о начале постройки Великого храма Ликов Господних, в котором будет место всем Его отражениям. Я верил, что смогу предотвратить бесконечные распри племен и надвигающуюся войну с материком за независимость. Но Хриз меня настигла и… Я сопротивлялся, честно. Отчаянно. До последнего. Но домашнее насилие свершилось под покровом ночи, в палатке, где-то на берегах полноводной Якузы, и его последствия сейчас выпирали под складками платья моей жены. Все еще любимой жены, но которую так хотелось иногда придушить!

— В конце концов, — вымученно улыбнулась она, поднимая ко мне заплаканное бледное лицо, — вон у воеводы Даугав… Пять сестер в роду, но он же родился шестым. И у нас родится Шестой. Сын. Да?

— Да, — твердо ответил я, нисколько не покривив душой.

Потому что шестым ребенком обязательно будет мальчик. С повитухой уже договорено, а управитель больницы Нового Зевасталя обещал, что найдет подходящего новорожденного, с серыми глазами и светлыми волосами. Чтоб уже наверняка. А мою девочку… Бездетная солидная пара переселенцев была готова принять ее как родную и увезти на север в новую столицу.

Ну а что еще мне оставалось делать? Смотреть, как Хриз тает на глазах и медленно убивает себя в бесплодных попытках родить сына? За мной и так водилось много грехов, будет одним больше.

— У нас обязательно родится сын, — повторил я и погладил ее по животу. — Обещаю.

— Я тебя люблю, — вдруг сказала она.

— Да-да… — рассеяно кивнул я, думая о том, как уладить конфликт между кланами Укла-Подка и Мурра-Подка.

Вождь последнего тоже захотел для своего третьего сына светлокожую невесту, ибо Хриз распространила невероятные слухи о том, что переселенки…

— Я тебя люблю! — требовательно повторила Хриз.

— Угумс…

— Ты придурок? Я сына тебе хочу родить, потому что люблю! В самом деле люблю!

Я так часто заставлял ее повторять эти слова, что они обесценились и не воспринимались… Но сейчас? С чего она вдруг? Я отстранился от нее и вгляделся внимательней в ее искаженное болью лицо, выступившие бисеринки пота на лбу и…

— У тебя схватки? — догадался я.

— У меня любовь! Господи Единый, да ты же!.. Псих, колдун, извращенец и блаженный фанатик! Надо было тебя еще тогда! На корабле! За борт выкинуть! — выкрикнула она и оттолкнула меня. — А не детей от тебя рожать! А теперь слишком поздно…

Она заковыляла к двери, держась за поясницу и оставляя за собой мокрые лужицы отошедших вод. Я был слишком ошеломлен ее признанием. Давно смирился с тем, что она меня не любит… Тут Хриз обернулась и добавила с угрозой:

— Можешь даже не сомневаться, Тиффано, сегодня на свет появится Шестой. И весь мир содрогнется.

Конец книги