– Чандра, успокойся, – отмахнулся дэврадж небрежно. – Дело почти сделано – видишь, Шани уступает, скоро Хануман его одолеет!

– Как бы не закончилось всё это неприятностями, – продолжал волноваться Чандра. – Вы-то, Индра-дэв, выкрутитесь, как обычно, а что делать мне? Снова понапрасну попаду в беду…

– Так чего же ты ждёшь, Чандра? – вкрадчиво заговорил Раху в самое ухо лунного дэва. – Давай, иди, разними их. Только подумай сначала – что с тобой сделает Шани за то, что ты подверг опасности деревню обезьян и мать Ханумана? А Хануман с тобой что сделает? Сейчас они колотят друг друга, но, стоит вмешаться тебе, как их гнев будет направлен на кого, а?

Чандра даже зажмурился, до того страшная картина предстала его воображению. И не решился спуститься на Землю.

– Довольно! – когда Хануман уже почти поверг Шани, нанося ему удар за ударом, явился Махадэв. Великий Аскет строго посмотрел на дерущихся, и они смущённо опустили оружие.

– Оглянитесь вокруг, – бросил Махадэв сурово. – Видите разрушения? Что это вы тут оба устроили?

– Простите, Господь, – произнесли оба, почтительно складывая руки.

– Шани никак не хочет снимать свой взгляд с Чандра-дэва, – пробормотал Хануман. – А без этого Месяц не поднимется на небеса. А если он не подымется, то не успокоит воды, и река смоет нашу деревню… а там мама…

– Ясно, – Махадэву не требовались пояснения Шани. – Чандра!

Лунный дэв тут же предстал перед своим божеством. Он кротко сложил руки, а по щекам поползли дорожки слёз.

– П-простите, Махадэв, – проговорил Чандра голосом, полным раскаянья. – И ты прости, Хануман, и ты, Шани… Я не должен был так поступать…

– Никто не может быть свободен от последствий своих дел, – отрезал Махадэв. – Чандра, ты уже должен это понять. Ты совершил отвратительный поступок, поставив в опасность жизни невинных существ. Это – преступление, за которое наказывают, а не прощают.

– Я готов принять любое наказание, Махадэв, – кротко ответил Чандра, опускаясь на колени, плечи его дрожали.

– Шани пусть определит твоё наказание, – сказал Махадэв сурово.

– Я уже наказал Чандру – мой взгляд всегда на нём, бОльшего наказания не нужно, – устало сказал Шани. – Чандра, иди скорее делать свою работу, успокой воду.

– Иди, – бросил Махадэв Месяцу. – Слышишь, дети плачут, напуганные? Успокой их, Чандра. До новолуния ещё есть время – исправь своё поведение. Иначе встреча со Мной не будет для тебя радостной.

– Да, Махадэв, – прошептал Месяц, кланяясь и исчезая. Он тут же появился на небе – и осветил ночь, и всех успокоил. Махадэв глянул на небо, и легкая улыбка коснулась его губ.

– Индра! – крикнул Разрушитель, и голос его звучал иначе, чем когда он звал Чандру. Шани подумал, что Чандру Шива звал как рассерженный, но любящий отец, но вот на Индру он сердился всерьёз.

– Я здесь, Махадэв! – дэврадж тут же встал перед Махадэвом с поклоном. – Я хотел остановить Ханумана и Шани, Господь, видя, какие разрушения они причиняют миру. Но боялся повредить кого-то из них своей ваджрой, и…

– Глупец! – глубокий голос Шивы звучал, как удар вселенского грома, всё мироздание, от Паталы до Сварги, содрогнулось. – Неужели ты думаешь, что от меня что-то может быть скрыто? Забыл, с кем имеешь дело?

– Махадэв! – Индра кинулся в ноги Разрушителю. – Не гневайтесь так! Я признаю, признаю вину, не открывайте больше третий глаз, не изливайте гнев!

– Такие, как ты, Индра, поставлены как опоры мира, – Шива сурово смотрел на дэвраджа. – Ты – царь дэвов, они обязаны слушаться тебя, а ты должен собирать их силы и защищать Землю и небеса от асуров. Зачем же ты, сильный, пользуешься слабостью другого? В будущем ты снова лишишься трона и положения дэвраджа, как уже бывало. Помни, что царство прочно, только когда в нём есть единство, достигаемое через уважение, а не через страх. Иди в свою локу, и подумай хорошенько над моими словами, дэврадж.

Индра поспешно пробормотал слова извинения и исчез.

– Ну а вы, оба, – Шива посмотрел на Шани и Ханумана долгим тяжёлым взглядом. – У каждого – огромные силы, вы хоть раз задумались, к чему приведёт ваше столкновение? Я люблю испытывать мир и существа на прочность, но в мои планы не входят такие разрушения.

– Простите, Махадэв! – оба мальчика смирно сложили руки.

– Ты, Хануман, сначала думай, а потом действуй, – продолжал поучать Шива. – Неужели ты не понял, что Шани не причиняет вреда Чандре? А ты, Шани – не мог показать Хануману это? Заставил бы его выслушать. Хотя бы сейчас покажи. Идите, оба, и имейте в виду: я простил вас, потому что это было впервые. Но если вы ещё хоть раз не то, что затеете драку, а даже подумаете об этом – не ждите снисхождения к вашей молодости. Большие силы подразумевают большую ответственность.

С этими словами Махадэв исчез. Мальчики переглянулись.

– Шани, я погорячился… мир? – Хануман первый протянул руку.

– Мир, – Шани пожал руку и сморщился – давали знать о себе удары Ханумана.

– От ушибов помогает горчичное масло, – заявил Хануман уверенно. – Моя мама всегда его мажет на мои ушибы! Пойдём, Шани, найдём его, намажемся – и всё как рукой снимет!

– Шани выставил тебя перед всеми развратником и негодяям, – продолжил Раху свои речи к Чандре, с удовлетворением отмечая, какими неподвижными и стеклянными стали глаза Месяца – гипноз демона действовал. За десять лет «дружбы» лунный дэв стал очень чувствителен к влиянию Раху, так что демону не приходилось долго трудиться, чтобы загипнотизировать его. – Но сами эти дэвы, разве они безупречны? Сурья многие годы вообще не замечал, что делит ложе не со своей женой, а с её тенью. А когда вернулась жена, что он сделал? Женился на её тени! Чхая теперь – дэви и хозяйка Сурья-локи. Ваю-дэв сошелся с бывшей апсарой Анджани и породил от нее Ханумана – с благословения Господа Шивы, и это при том, что она была замужем! Про Индру с его многочисленными грехами вообще можно не вспоминать – но я все-таки напомню, что он принял облик мудреца Гаутамы, чтобы соблазнить его жену, Ахалью. И что сделал Гаутама? Проклял свою жену, превратив её в камень! Но ты, Чандра, как же ты? Ты делаешь то, что должен, работаешь от заката до рассвета, даешь рост растениям и самой жизни – без тебя не вырастет ни цветок, ни младенец в утробе матери, управляешь течением вод, приливами и отливами, даришь радость свиданий влюбленным, в твоем свете любая девушка выглядит красавицей, в то время как в безжалостном свете Солнца все находят в ней недостатки… И какова награда за твои труды? Презрение общества и одиночество… А всё из-за Шани! Он отметил тебя своим знаком – этими пятнами, и все видят только их!

Раху замолчал – Чандра как будто бы спал с открытыми глазами. Демон удовлетворённо усмехнулся.

– Чандра, что тебе нужно сделать? – вкрадчиво спросил полуасур.

– Уничтожить Шани, – ответил Месяц глухим, ничего не выражающим голосом.

– Прекрасно! Когда ты проснёшься, ты будешь чувствовать боль от взгляда Шани, тебя будет сжигать обида, и ты будешь хотеть избавиться от этой боли, – приказал Раху. – А сейчас – спи!

Чандра закрыл глаза. Раху налил себе ещё сомы, и откинулся на спинку кресла, довольный.

– Индра-дэв думает, что я ему служу, – прошептал Раху сам себе. – Но Раху никому не служит. Я распространяю свою власть с помощью света Чандры, глупец дэврадж этого не понимает. Но, управляя Чандрой, я управляю умом всех живущих, в том числе и Индра-дэва…

Раху расхохотался, жуткие звуки отразились эхом в бело-серебряном зале. Тут дверь отворилась, и вошёл Буддх. За десять лет робкий мальчик превратился в ладного, решительного юношу.

– Что это вы себе позволяете? – холодно спросил сын Луны, становясь напротив демона. – Если мой отец, хозяин этого дома, спит, зачем вы сидите? Идите уже по своим делам.

– Невежливо так разговаривать с другом отца, мальчик, – Раху говорил любезно, но зрачки его злобно сузились. Буддх был единственным существом в Чандра-локе, на которого не действовал гипноз Раху. – Но я и правда засиделся – вот уже и Сурья-дэв окрасил горизонт своими лучами… Пора мне.