– Конечно! – радостно воскликнула дочь гандхарвов. Она чувствовала, что решение есть, но в каком направлении двигаться, не понимала.

– Могу и я присоединиться? – с улыбкой спросила Чхая. Разумеется, обе девушки выразили решительное согласие.

– Не могу не принять участие в том, что считает важным моя сестра, – заявил Яма. – Давайте я буду проверять ваши решения на прочность, как Дхармарадж?

– Да! Конечно! – закивали девушки.

– А меня примете в компанию? – внезапно поинтересовался Сурья. Индра-дэв от удивления даже дар речи потерял, только развёл руками. – Как я могу стоять в стороне, когда вся моя семья занята чем-то важным для неё? К тому же я могу влиять на энергии этого дома – как и Шани, Буддх и гуру Брихаспати. У этого дома четыре управителя – больше любого другого небесного дома!

– Отец! – Ями широко улыбнулась.

Шани посмотрел на собравшуюся семью Сурьи, горячо обсуждавшую ситуацию с Чандрой, и, чтобы скрыть улыбку, отвернулся к карте. Каколь в растерянности обратился к своему дэву:

– Шани, а мне что делать?

– А что ты хочешь?

– Ну… я не друг Чандра-дэва… но Ями… и Дхамини…

– Почему же не друг, разве ты ему желаешь плохого?

– Нет, но… Я твой друг! А Чандра всё время тебе противоречит, с ним у тебя так много возни…

– Каколь, – Шани внимательно посмотрел на ворона. – Я могу быть не другом и не врагом, так как отрешён от результатов своей деятельности. Но ты – не можешь. Если ты думаешь, что, помогая кому-то, ты становишься не другом мне – это полная ерунда. Да, с Чандрой много хлопот, ну и что? Разве у матери меньше хлопот со своим ребёнком? Гораздо больше! Значит ли это, что она не любит его?

– Я не понимаю…

– Посмотри на это с другой стороны, Каколь. Тебе не нравится Чандра, так?

– Да! Он слишком непостоянный, капризный, всё время поддаётся настроениям, обвиняет тебя, вместо того чтобы признать, что неправ – он…

– Всё это правда. Но правда и в том, что Чандра очень нужен мирозданию. Непостоянство, происходящее от чувствительности и восприимчивости, – это неизбежное следствие его роли. Можно сказать, он непостоянен для того, чтобы выполнить цель своей жизни. У Чандры сложная и ответственная роль, Каколь. Реши, исходя не из личных предпочтений, а из потребностей мироздания.

– Миру нужен именно такой Чандра? – изумился ворон.

– Да, – кратко резюмировал Шани и снова отвернулся к карте.

Помявшись, Каколь тихонько подошёл к семье Сурьи, к которой присоединился и Вишвакарма.

Сурья уже готов был коснуться своим диском горизонта, в кабаке же народа прибавилось. Чандра, последнее время как будто плавающий в тумане, вдруг различил слова, вдохновённо произносимые одним из посетителей:

– Верь мне – границ нет! Все ограничения, что придумывает общество, все эти мнения про тебя, про твоё место в мире, про то, какой ты, – это всё – пыль! Только ты сам и определяешь свои границы!

Слова эти заставили Чандру в образе Пуру приложить усилия, чтобы разогнать туман и посмотреть внимательнее на человека, который их сказал. Чандра с некоторым трудом распознал Раху, который вещал, как проповедник, и уже собрал вокруг себя несколько собутыльников. Чувствуя, что здесь простора его проповедям маловато, Раху, прихватив пару не слишком трезвых мужчин, вышел из кабака в поисках более благодарной аудитории.

– Как он сказал – границ нет? – медленно переспросил Чандра у оленя. Тот, обрадовавшись, что дэв подаёт какие-то признаки жизни, кивнул рогатой головой. Раху не видел, какой эффект произвели его слова на Чандру, а если бы увидел, возможно, призадумался бы. Глаза лунного дэва вспыхнули не только особым чахоточным блеском.

– Границ нет… Ограничений нет… Ограничения ставит только наш ум… – быстро забормотал дэв. – Знаешь, дружок, а Раху прав. Да, признаю, Буддх обижен на меня, и с репутацией не всё в порядке. Но почему я позволяю этим вещам определять себя? Кто я? Хорошо, Мангал не хочет, чтобы я обращался к Махадэву, но к маме-то я могу обратиться?

С этими словами Чандра закрыл глаза и глубоко вздохнул. А когда открыл, взгляд его был чистым и ясным, и смотрел прямо в противоположный небесный дом – Четвёртый, дом Матери. На экране ума дэва взошло воспоминание, и волшебная карта показала его зрителям в Сурья-локе.

– Мама!

– Всё хорошо, сынок, я рядом, всё хорошо, – Анасуйя погладила светлые волосы, когда Чандра опустил голову ей на колени. Это был взрослый Чандра, и по тому, как он выглядел, зрители поняли, что воспоминание относится ко временам уже после проклятия риши Бхригу, но до того, как Махадэв поместил Месяц на свою голову.

– Мама, я странно себя чувствую…

– Это ничего, это можно пережить, – мягко сказала Анасуйя. – Что у тебя там?

Чандра протянул руку – на ней алел свежий порез.

– Милый, где это ты порезался?

– Это так называется? Я просто гладил траву…

– Трава бывает разной, сынок. Раньше ты этого не замечал, потому что ничто на свете не причиняло тебе вреда – ни земля, ни растения, ни животные. Теперь стало по-другому, и тебе нужно научиться быть осторожнее. Только и всего. Смотри, теперь всё быстро заживёт, – Анасуйя достала небольшой горшочек с целебной мазью, и смазала царапину.

– Но я не хочу, чтобы трава резалась! Я не хочу испытывать боль, и всякие иные неприятные ощущения! Только радость, как раньше!

– Что поделать, сынок, это реальность, – Анасуйя снова принялась гладить сына по светловолосой голове. – Глупо и опасно отрицать реальность, сынок. Но это не значит, что ты не можешь радоваться. Плохие времена проходят, и настроение меняется. Помни, что все настроения – не вечны, а преходящи, как волны на воде.

– Да? – Чандра поднял расстроенное лицо, сложил брови домиком. – Почему я не могу радоваться всегда? Зачем нужно грустить?

– Чтобы знать, что что-то не так, – серьёзно ответила Анасуйя. – Когда мы чувствуем опасность, мы пугаемся и действуем осторожнее. Когда мы поступаем неправильно, то испытываем вину и стыд – это тоже неприятно, но эти чувства учат нас не делать плохо. В материальном мире есть страдания, есть грусть – чтобы мы не забывали, что на самом деле мы в нём – гости. И играем свои роли. А наш настоящий дом – не здесь.

– А где? В том доме нет грусти?

– В том доме её нет, сынок. Где он… вот это тебе предстоит узнать самому. Но для этого тебе нужно научиться переживать свои настроения и не думать каждый раз, что когда тебе плохо – это навсегда. Когда радостно – это тоже не навсегда.

– А что же навсегда?

– Узнаешь у Махадэва, сынок.

– Мама, мы всегда молимся Махадэву, почему он не отвечает?

– Конечно, отвечает, сынок! Может быть, не сразу, а может быть, таким образом, что сложно нам понять. Но ответ всегда есть. Пойдём, поклонимся Ему. Отдай Ему все свои изменчивые настроения.

– Как это?

– Предложи их в жертву своему божеству, сынок. Как жертвенный дар. Сосредоточь все свои мысли на Нём, и всё само получится. Ты узнаешь, что такое радость, не зависящая от внешних причин и настроений.

Воспоминания растаяли, а Чандра слегка улыбнулся, получив это наставление из своей памяти.

– Наконец-то я тебя нашёл! Пуру, пойдём быстрее! – затормошил пастушка вор Варгун. Он был бледен и постоянно облизывал губы – нервничал.

– Что? Куда? – Пуру выплыл из мира своих воспоминаний и с изумлением уставился на вора.

– Любимая царица старого царя, который нас с тобой отправил красть его корону и надел специальные браслеты, чтобы мы не сбежали, – помнишь? Вот царица выпустила нас всех из тюрьмы, но велела привести тебя. Только нам обоим одновременно она снимет браслеты, понимаешь? А ведь Сурья вот-вот зайдёт! И взойдёт Луна! – сбивчиво объяснял Варгун, подталкивая Пуру к выходу.

– О да, Луна непременно сегодня взойдёт, – усмехнулся Пуру, и если бы вор понял значение этой усмешки, он, возможно, немедленно подался бы в аскеты, о чём никогда не помышлял ранее.